В свои сорок пять Берни отлично сохранилась, хотя красота эта давалась все труднее. Именно поэтому она не отказывала себе в двух слабостях. Первая — растранжирить кредитку во время набега на магазины здорового питания, а вот другая слабость могла довести ее до тюрьмы.

Каждое утро, каждый вечер и один раз в полдень Бернис Толанд-Джеймс выстраивала в ряд свои пузырьки и глотала штук двадцать разных пилюль. Витамины. Экстракты. Какой-то бета-каротин. Микстура от депрессии. Чеснок, чтобы работало сердце. Гинкго-билоба для работы мозга.

Тело Берни было ее храмом, и она в нем колдовала. Но стоило набраться лишнему весу, Берни сворачивала совсем на другую дорожку.

Она нюхала кокаин.

Очень редко, чтобы аппетит снизился, а энергии, наоборот, стало больше. Совсем чуть-чуть. Ничего криминального, по ее словам.

Конечно, когда она смешивала кокаин со спиртным и гинкго-билобой… Как сказала однажды взволнованная Мэгги, все-таки есть надежда, что когда Берни очнется, то сможет рассказать, где была во время комы.

— Ну? — Берни развела руками. — Где он?

— Кто, Берни? — спросила Мэгги, избегая взгляда подруги и выбирая в уме подходящий ответ. — Не понимаю, о ком ты говоришь.

— Пра-а-вильно. — Берни подмигнула густо накрашенным глазом. — Понимаю. Он у тебя новенький, и ты хочешь припрятать его. Ладно. Только скажи, как его зовут?

— Зовут? Ах, имя… — Мэгги схватила со стола сигареты. Бросить курить? Ни за что. Сигарета иногда может здорово помочь. Она прикуривала долго. Отчасти потому, что тянула время, а еще потому, что ее зажигалку стащил чертов Сен-Жюст и пришлось искать спички среди бардака на столе.

Мэгги зажгла спичку, глубоко затянулась, выдохнула дым и посмотрела на сигарету так, словно там был написан ответ для Берни.

— Имя. Ну да, имя. М-м-м… Алекс. Да, точно, Алекс.

— Алекс, — повторила Берни. — А фамилия?

— У тебя новая блузка? — спросила Мэгги, быстро меняя тему, и ущипнула Берни за черный шелковый рукав, который видела уже раза три. — Мне нравится. Очень тебе к лицу. Ты недавно была у косметолога?

— Мэгги, — произнесла Берни осторожно, — что такое? А, он еще здесь, да? — Она понизила голос до шепота: — Где? В спальне? Ах ты скрытница. Он женат, что ли? Ты же знаешь, я беспокоюсь. Знаешь, что случилось со мной? Сильвия Лидс набросилась на меня с ножом, представляешь? Вырвала его у мясника, когда мы повстречались с ней на рынке, и погналась за мной. Поверь, ни один мужик не стоит того, чтобы тебя разделали, как тушу.

— Он не женат. — Мэгги стряхнула пепел. Еще один плюс в курении. Создается впечатление, будто ты занят. Зажигалка, затяжка, выдох, пепел…

— Нет? Хорошо, тогда в чем дело? Ведь должно быть что-то не так, раз ты скрываешь его.

— Привет всем, — произнес голос Шона Коннери за спиной Мэгги. Та замерла посреди затяжки и чуть не поперхнулась дымом. — Мэгги, моя дорогая, это очень невнимательно с твоей стороны. Ты не сказала, что у нас гости.

— Привет еще раз, Алекс, — проговорила Берни. Лопнул тот пузырь надежды, который раздула Мэгги на тему, будто Сен-Жюста видит только она. — Мэгги, может, представишь нас друг другу?

Мэгги откашлялась, вытерла слезы с глаз и посмотрела на Сен-Жюста. Он надел штаны и свитер Кёрка (Кёрк отдал бы все зубы вместе с коронками, чтобы хоть отдаленно так выглядеть). Лишь сапоги остались его собственные, но штаны скрывали их до лодыжек, и Берни наверняка не заметит. Тем более что она засмотрелась на его потрясающую улыбку.

— Да, Мэгги, пожалуйста. Для меня большая честь познакомиться с этой прекрасной леди.

Бормоча на выдохе ругательства, Мэгги затушила сигарету прямо о кофейный столик, промахнувшись мимо пепельницы, и произнесла:

— Бернис Толанд-Джеймс, это Алекс. Алекс, это Бернис Толанд-Джеймс. Прошу любить и жаловать.

Она наблюдала, как Сен-Жюст приблизился к Берни, склонился и поцеловал ей руку. Наверняка тоже в ладонь, сукин сын.

— Очень приятно, мисс Толанд-Джеймс.

— О, прошу вас. — Берни вспыхнула, словно девственница, которой не была уже давным-давно. — Зовите меня Берни. А я буду звать вас Алекс. Алекс — а фамилия? Я ведь не отстану с этим вопросом.

— Ах да. — Сен-Жюст приосанился. — Таинственный незнакомец. Я очень люблю загадки. Правда, Мэгги?

— Я посмотрю, как тебе понравится быть выброшенным из окна в девятой книге, — пробормотала Мэгги и пихнула его локтем, чтобы он перестал смотреть свысока. — Берни, я говорила, что Кёрк объявился сегодня? — спросила она, подводя подругу к дивану.

— Кёрк? Ты выкинула его в окошко? — спросила Берни, все еще глядя на Сен-Жюста, как дамочки в романах, ведь Мэгги придумала его таким невыносимо притягательным. Усадив подругу рядом с собой, Берни зашептала: — Не будь такой разиней, Мэг. По-моему, он собственник.

— Ему самому нужен собственник, — проворчала Мэгги, затем мысленно схватила себя и хорошенько встряхнула. Нужно выпроводить Берни к чертовой матери, пока не приперся Стерлинг Болдер и не лишил ее оставшегося рассудка.

— Я пригласила Кёрка на вечеринку, — выдавила Мэгги. Голова раскалывалась, в ушах звенело. — Ты не против?

Берни, взяв себя в руки, оторвала наконец взгляд от Сен-Жюста, который наливал себе вино.

— Не против ли я? Золотце, я уже и забыла о нем. С помощью терапии, слава богу. К тому же это неплохая мысль. Один только взгляд на Алекса, и Кёрку станет ясно, что он проиграл.

Мэгги наклонила голову.

— Ага. Ты права. Кёрк будет в бешенстве, если окажется в тени Алекса. Сволочь.

— Ну! — Берни хлопнула по бедрам и вскочила на ноги. — Я убедилась, что у тебя все хорошо, так что я пойду работать. Редактирую на этой неделе новую книжку Венеры Бут Симмонс. Эта дама употребляет поразительно много наречий, причем не к месту. Но пока она по шесть недель висит в хитах «Нью-Йорк Таймс», жаловаться не приходится. По крайней мере, мне.

— Уже уходите? — Сен-Жюст подал Берни руку, когда она уже стояла на пороге. — Мы же только познакомились.

Берни почти растаяла прямо на ковре.

— Мне было очень приятно. Но вы же придете на вечеринку в следующую субботу, правда? Я не успею сделать к этому времени пилинг, но добавлю коллагена в губы. Ох, не слушайте меня. Я просто думаю вслух. Давай, Мэгги. Заканчивай свою книгу!

Берни обернулась на пороге и сказала одними губами:

— Позвони!

Мэгги слабо улыбнулась и кивнула. Сен-Жюст закрыл за Берни дверь и повернулся к Мэгги:

— Говоря словами моего достопочтенного друга и соратника мистера Болдера, все прошло довольно сносно, вы не находите?

Что-то внутри Мэгги громко и болезненно щелкнуло.

— Ты что, спятил? Зачем ты явился? Надо было привязать тебя к кровати. Тебе нельзя показываться людям, идиот, пока мы не придумаем легенду. Имена тебе и Стерлингу, которые можно будет произнести вслух. Не могу же я представлять вас как Александра и Стерлинга. Люди читают мои книги, знаешь ли. Или когда-нибудь прочтут, пока в следующей я не прикончу вас, если только это избавит меня от вашего присутствия. — Она схватилась за голову. — Что я говорю? Так не бывает. Плевать, что Берни видела тебя. Так не бывает.

— Она снова за свое, Сен-Жюст, — сказал Стерлинг, входя в комнату. — Может, скажешь еще что-нибудь убедительное?

— Нет, пусть думает что хочет. Пока мы сами в себя верим, мы остаемся здесь.

— Да, но она убьет нас, Сен-Жюст. Она же так сказала. Или ты не слышал?

— Сомневаюсь. Все эти приступы очень уж утомительны. Стерлинг, можешь показать, где кухня?

Мэгги смотрела, как они удаляются. Ее персонажи ведут себя именно так, как задумывалось.

Одного ей хотелось обнять. Второго она всегда мечтала затащить в постель. Теперь же она хотела треснуть его так, чтобы в ушах зазвенело.

Высокомерный. Заносчивый. Язвительный умник. В романах это было так уместно. Симпатичный, удивительно талантливый, самый умный мужчина в мире. То есть эпохи Регентства. Выгони его из бального зала или с охотничьих угодий, помести в манхэттенскую квартиру, и он потеряет большую часть своих достоинств.