Литмир - Электронная Библиотека

– Это вряд ли, – усмехнулся молодой человек и завистливо оглядел Северного буквально с ног до головы. Всеволод Алексеевич был одет в майку-боксёрку, льняные штаны и теннисные туфли. – А кстати, как вас сюда пустили-то без костюма?

– А может, я тупой родственник тупого взяточника?

– Правда?

– Всеволод Алексеевич Северный. С кем имею честь?

– Семён Соколов. Семён Петрович! – Парень схватил руку Северного и долго и горячо тряс её. Немного испугавшись, но искренне. Северному это понравилось. Быть честным, но не чуждым хитринки – это не каждый может себе позволить.

Почему люди столько всего – от высококачественной поэзии до низкопробных песенок – посвятили любви с первого взгляда, а о таковой же дружбе информации ноль?

Забавный Семён Петрович очень заинтересовал Всеволода Алексеевича. И справедливо рассудив, что чиновник подождёт, потому что чиновников много, а такие экземпляры, как этот паренёк, судя по всему, большая редкость – не будь у него, Северного, наследственной мощнейшей интуиции Риты Бензопилы! – Всеволод Алексеевич пригласил эмоционального юношу в ресторан.

В заведении много выше средней руки Семён Петрович затребовал ведро пельменей – никуда не делись, исполнили. Не то слепили, не то до ближайшего продуктового магазина сгоняли, неизвестно. Но Всеволод Алексеевич старый клиент, да и хозяин кабака ему кое-чем обязан, так что ведро пельменей Соколову обеспечили. И под это ведро пельменей и шкалик водки парень вывалил на Северного не только презентацию реанимобилей с экрана извлечённого из портфеля лэптопа, но и всю свою жизнь. Благо её хватало пока только ровно на тот самый шкалик. Родился-учился. Окончил медицинский институт… Ну да, ну да… Где же ещё судьба может столкнуть двух выпускников – пусть и с разрывом в десять с гаком лет – медицинских вузов, как не в коридорах Министерства обороны?.. Затем – интернатура. Денег нет ни черта. Последние – на деловой костюм ушли, раскудрить его, этот дресс-код! Встречают по одёжке, пока ты не докажешь, что и в шортах, сука, умный. Квартира – съёмная. Жрать нечего. Перспектив в медицине никаких. Короче, ушёл в фирму, торгующую медицинской техникой. Хотя в фармацевтических зарплата больше была. Зарплата и всякие там машины-командировки. Но как-то таблетки-пипетки-флакончики – не то. Муторно и несолидно. Всё равно что презервативами торговать. Нет-нет, дело, разумеется, нужное. Куда же без презервативов? Но хотелось чего-то более значимого. Интеллектуально ёмкого. И даже значительного, чёрт возьми! Конечно, фармакологический бизнес тоже весьма интеллектуально ёмкий, но… Этих «но» у Семёна Петровича роилось во множестве. На самом деле торговать медицинской техникой ему казалось красивее… И вообще!

Мыслей в весьма неглупой, стоит отметить особо, голове Семёна Петровича роилось больше, чем пчёл на цветущем гречишном поле. Мысли его сталкивались друг с другом, противоречили друг другу, частенько страдали маниловщиной и были деятельны, как Чичиков в первые дни пребывания в губернском городе NN. И думал Семён Петрович преимущественно вслух. Для своего возраста Соколов был немного полноват, как-то рыхловат и бледноват – как и свойственно блондинам, ведущим преимущественно гиподинамичный образ жизни. Но при всём при этом вокруг молодого человека витала аура необъяснимого обаяния и тонкой интеллигентности. Последнее было особенно странно и непонятно, учитывая, что матерился Семён Петрович, как какой-нибудь забулдыга-сапожник из сильно прежних времён. Чёрт его знает! Граф Толстой тоже сапоги тачал, да. Но кто бы назвал его неинтеллигентным? К тому же чувствовалось, что этот самый Соколов, горячо осуждавший «распильщиков» из Минобороны, и сам, в общем-то, при случае сорвёт куш, ни на секунду не задумавшись. Но при этом – весь полон прожектов о честном, прозрачном, социально-ответственном бизнесе. И хочет на пустыре построить парк культуры и отдыха. Если, конечно, разбогатеет. А разбогатеет непременно! Хотя сейчас живёт в съёмном сарае и лопает пельмени и тушёнку. «Интересное дело!» – восклицал Семён Петрович, перед тем как пуститься в очередной поток взаимопротиворечащих и даже взаимоисключающих сентенций. А Северный любил интересные дела.

Всеволод Алексеевич и Семён Петрович как-то моментально стали «Севой» и «Сеней». И пару раз в месяц стали встречаться.

– Мы с тобой, как два старых пидораса! – орал Семён Петрович на весь зал загородного спортивного клуба.

– Почему как два старых? Опять у тебя проблемы с анализом и классификацией информации. Точнее было бы сказать: «Как старый и молодой».

– Да какой ты старый? На тебя девки вешаются, как игрушки на ёлку!

– Игрушки на ёлку, Сеня, не вешаются. Игрушки на ёлку вешают.

– Ну тогда они на тебя вешаются, как… Как…

– Учитесь, учитесь, друг мой, точно формулировать свои мысли! Это для бизнеса – самое оно.

– О'кей, о'кей, о'кей! – окейкал Сеня. – Сейчас, сейчас! Бабы на тебя вешаются, как зелёные мухи на говно!

– Ну, во-первых, зелёные мухи на говно не вешаются, а садятся. А во-вторых, точность формулировки не отменяет красоту и эстетику оной, – поучающе вещал Сева, легко разделываясь с другом на корте.

– Ещё одна попытка!!! Сейчас… Уф! – Сеня упругим киселём плавился, но не сдавался. – Сейчас я выдам!!! Девки на тебя вешаются, как… Нет, ракушки липнут к днищу корабля… Как пальто на крючки гардеробной во время аншлага!

– Пальто тоже вешают. Само ничто никуда не вешается, кроме девок и деток. Так что девки вешаются на меня, как девки, вешающиеся на меня. Я полагал, ты догадаешься. А ещё стихи пишешь!.. Всё, тебе хватит! А то до коллапса допрыгаешься!

Да, Семён Петрович писал стихи. «Стихи» – это, конечно, слишком громко сказано. Сенины рифмы были незамысловаты и писались только по поводу влюблённости или неизбежно следующего за влюблённостью разочарования в её объекте. «Что я могу тебе дать? У меня есть только старая кровать. Одинокой душе не прикажешь уже. Я жую свой пельмень – мне страдать очень лень…» – строчил Семён Петрович в свой ежедневник, заседая на статусном совещании у крупного дистрибьютора, не забывая изредка вставлять разумные комментарии по делу. Вскоре он уже возглавлял отдел комплексных проектов весьма солидной фирмы, торговавшей всем – от одноразовых перчаток до высокотехнологичного оборудования вроде компьютерных томографов и ядерно-магнитно-резонансных установок. У Семёна Петровича Соколова были несомненные организаторские таланты – он мог сводить воедино огромное количество входящих потоков информации и формировать из них все заинтересованные стороны удовлетворяющее предложение. На мониторе его компьютера было открыто одномоментно не менее пятнадцати окон – тут тебе и функциональные таблицы «Эксель» со скрытыми ячейками процентов «фантастической» маржи будущего миллионера Соколова, и договора на трёх языках, сканы сертификатов на оборудование, условия растаможки, сведения о предполагаемом поставщике и его ближайшем конкуренте, а также – обо всей линейке продукции всех известных производителей. Почта рабочая, почта личная. И – непременно! – сайт знакомств и ещё какой-нибудь чат. Семён Петрович мог разговаривать по нескольким телефонным линиям одновременно. И сразу же после бежать на балкон покурить с сервисным инженером. Чтобы узнать сплетни о бухгалтерше, попутно выяснив, что не так с поставленным туда-то и сюда-то оборудованием. Он был ярок и полон талантов, этот Соколов. Его метало, что называется, от края до края. И при этом – не рвало вдребезги пополам. Он был удивительно цельным.

Всеволода Алексеевича он просто обожал. Можно сказать, был влюблён в него, как маленькая девочка в киноактёра – платонически, пылко, неистово…

– Никогда не женюсь!!!

Кажется, это был один из тех редких дней, что у нормальных людей именуются «выходными». И у Северного не случилось никакой «сверхурочной» оказии. Он лежал на диване с книгой, но Соколову дверь открыл. Он любил своего молодого друга.

– Отчего же ты никогда не женишься? – лениво поинтересовался Всеволод Алексеевич. Сам он никогда и никому, включая себя самого, подобных заявлений не делал. Просто не женился. Как-то так.

11
{"b":"184194","o":1}