Животом — по грязи… Дышим смрадом болот,

Но глаза закрываем на запах.

Нынче по небу солнце нормально идет,

Потому что мы рвемся на запад!

Руки, ноги — на месте ли, нет ли?

Как на свадьбе росу пригубя,

Землю тянем зубами за стебли -

От себя! На себя! Под себя!

***

Оказывается для того, чтобы стать очень счастливым, надо уже обладать определенной толикой счастья. До подполковника вдруг дошло, чего же ему все‑таки не хватает на подлунной базе Олимпа.

Вечером Затонов, укладывая детей спать, в очередной раз столкнулся с проблемой сказки на ночь. Долго не мог вспомнить ни одной новой, которую малыши бы уже не слышали. Жене хорошо — она за счет колыбельных этот вопрос решила. Но, увы, не с его голосом детям песни петь. Старые сказки ни Патрицию, ни Мишку категорически не устраивали, при их отличной памяти второй раз слушать было совсем не интересно. Но все‑таки еще одну подполковник вспомнил — про звездочета. Только обрадовал детей названием, как сразу услышал вопрос:

— Па–ап, — протянула дочка, стараясь говорить медленно, чтобы Павел успевал разобрать ее скороговорку, — чет — это тот, кто считает?

Не успел он кивнуть, как Мишка протараторил:

— Чо это за звездо?

— Надо говорить не чо, а что, — сначала поправил подполковник и только потом ответил:

— Звезда, я вам уже рассказывал — это огромный природный термоядерный реактор, называемый солнцем, с очень большого расстояния видимый на ночном небе как маленькая искорка. Ну, примерно так же, как отрывающиеся частички огня от костра.

— Это когда ты с мамой нам показывал, что такое открытый огонь? — переспросил сын.

— И что нельзя в нем руками топливные брикеты поправлять? — добавила Патриция.

— Правильно, — подтвердил Затонов.

— А чего их считать? — удивился Мишка. — На мониторе, — он тут же ткнул пальцем в экран — у детей Наташка тоже была любимой заставкой. Привыкли, пока спали в апартаментах родителей, — как ни крути вектор зрения камеры, есть только Инти и Альфа с Бетой.

Во! И как объяснить малышам сущность аномалии?!

— На самом деле звезд во вселенной бесчисленное количество. Но природные условия вокруг Наташки таковы, что отсюда видны всего только три, включая Инти.

Подполковник вывел на экран в спальне детей изображение с камеры, на всякий случай следящей за боевой станцией у выхода из аномалии. Настроил усиление видеосигнала в девятьсот двадцать тысяч раз — именно таким было текущее ускорение времени в аномалии — ограничив, соответственно, амплитуду до нормального уровня. Картинка в мгновение ока преобразилась — как будто смотришь в обзорный монитор «Волкодава». Звезд на экране вдруг стало удивительно много.

Малыши возбужденно зашумели, тыкая ручонками в направлении то одной части демонстрируемого небосвода, то другой. Павел, обнимая прижавшихся к нему детей, отвечал на вопросы, сыпавшиеся как из рога изобилия, называл самые крупные звезды, рассказывал, как люди впервые составляли карты ночного неба, используя их для навигации по бескрайнему океану. Как потом, впервые выйдя на орбиту материнской планеты в далеком двадцатом веке, довольно быстро достигли близкого спутника, а потом почти три сотни лет варились в собственном соку, не летая даже на луну — автоматический системы, управляемые дистанционно, не в счет. Точно так же, как и пилотируемые полеты на орбиту Земли — постепенно расходуя природные ресурсы планеты. Только открытие безреактивной тяги и геперпространственных двигателей позволило человечеству, уже начавшему загнивать на своей планете–колыбели, по–настоящему вырваться из пут земного тяготения и проложить дорогу к звездам.

— Триста лет? — удивилась дочка.

— Долго так, — поддакнул сестре Михаил.

— Ну–у-у… — протянул Затонов, не зная как объяснить детям самое главное. — Жизнь, это все‑таки не сказка. Все люди ошибаются. Бывает, что ошибаются все вместе, и тогда эти ошибки становятся критическими для человечества. Вот и в те времена оно очень ошиблось, направив свои усилия не в ту сторону.

— Как Пат, когда полезла на дно озера без дрона–охранника? — привел пример сын.

Подполковник кивнул, улыбаясь:

— Как вы оба, когда пытались раскочегарить домницу, поливая ее синтезированной в кухонном комбайне самовоспламеняющейся жидкостью.

Если бы дети, хоть немного, смутились? Так нет же! Только весело захихикали, вспоминая, как красиво горело. Прямого запрета разжигать огонь тогда ведь еще не было.

— Папка, а что люди нашли на звездах?

«Не в бровь, а в глаз!» — подумал Павел, глядя на спросившего сына. Ответил, впрочем, без размышлений.

— Человечество вырвалось из той пропасти, куда уже начало скатываться. Любое общество должно развиваться. Без развития — стагнация и смерть. Это основной закон природы. А нормально развиваться, оставаясь на планете–колыбели, при определенном уровне прогресса уже невозможно.

— Па–ап, но ты ведь сам как‑то говорил, что раскручивается земная цивилизация куда‑то не туда? — протянула Патриция.

Затонов улыбнулся дочери и прижал к себе. Совсем ведь еще маленькая, но память и логика, основное, что требуется для разума — обзавидуешься!

— Мы, увы, как я уже говорил, совершили много ошибок, а исправлять их придется вам.

Брат изумленно переглянулся с тоже заметно удивленной сестрой и переспросил:

— Мне и Пат?!

Подполковник тепло улыбнулся:

— Не вам лично, а вашему народу. Вы лучше нас. Умнее, сильнее, выносливее, способны видеть во много раз дальше, чем обычные люди. Видеть не только глазами, но и вот этим, — он легонько постучал сына по головке. — Вы меня понимаете?

Ответить дети не успели — в комнату вошла Сюзанна. Она, после первого срыва, сама себе запретила и мужа предупредила — «Никакой ругани при малышах!» Поэтому сейчас мама мягко выговорила:

— Пашенька, по–моему, на сказки ваши разговоры совсем не похожи. Иди‑ка ты мыться, я уж здесь как‑нибудь сама.

И, уложив детей в постели, тихо–тихо стала напевать:

Лунные поляны… Ночь, как день, светла…

Спи, моя Светлана, спи, как я спала…

В уголок подушки носиком уткнись…

Звезды, как веснушки, мирно светят вниз.

Лунный сад листвою тихо шелестит…

Скоро день настанет, что‑то он сулит?

Догорает свечка, догорит дотла…

Спи, мое сердечко, ночь, как день, светла…

Через каких‑то десять минут брат с сестрой уже крепко спали.

А Затонов, стоя под струями воды в душе, заново переживал весь разговор с детьми, споря сам с собою. Нет, все правильно — они должны понимать для чего это все затеяно… Вновь вспомнив вид на звезды вскинулся — вдруг захотелось увидеть их воочию. И он, наконец‑то понял, чего ему не хватает — чувства космоса. Он ведь так давно, с самого прибытия на Олимп, не летал. Пилот подполковник или где? И ведь никто не мешает — расконсервируй «Волкодав» и крутись на нем вокруг луны и Наташки. Завтра, завтра обязательно полечу…

Глава 6

Кто?! Этот вопрос последние дни мучил Кирилла постоянно. Среди сангарцев появился предатель. Причем не в народе, а кто‑то среди командиров. Нет, не в штабе — иначе у противника были бы не только координаты Сталегорска и Михайловска, но и знание о расположении всех многочисленных поселков в Черном лесу, где добывались руды, уголь, кварц, известняк и другие необходимые полезные ископаемые. Лоусвилл, подтянув войска к урочищу, спешил девять тысяч кирасиров, разбил их на две армии в пять с половиной и три с лишним тысячи человек и вооружил их стальными мечами. Примитивная технология насыщения кричного железа углеродом тоже была уворована и передана врагу предателем. Просто подсмотреть и понять, что именно делают работники де Ласкини на всех стоянках по пути из Джурии к границам Баритии, лазутчики противника никак не могли. Королевские армии двинулись на города сангарцев почти строго по прямой, вырубая деревья, выкорчевывая пни и прокладывая дороги. Заслоны из воинов герцога наносили некоторые потери врагу, сами теряя людей, замедляя многократно превосходящих численностью кирасиров, но остановить их не могли.