— А сам сочинять можешь?
Мальчишка покраснел. Эрик понял, кивнул.
— Тогда так. Я наёмник, нашёл тебя в какой-то таверне, где кому-то не понравилось, как ты поёшь. Лютню тебе разбили, я взял тебя с собой до следующего города. Идёт?
С видимым облегчением Велимир тоже закивал.
— Ага, тогда никто не удивится, что я драться умею, читать и писать. Наш менестрель многое умел.
Эрик вдруг привстал на стременах.
— Кажется, нам повезло…
Рост Велимира не позволял увидеть то, что заметил варвар. Но ещё немного — и он увидел странную чёрную трещину впереди.
— А что это?
— Надеюсь — ущелье с рекой, по берегу которой мы и выйдем к морю. Здесь, кстати, могут быть и суда, на которые мы можем напроситься.
Трещина быстро превращалась в довольно широкую реку, словно чаша спрятанную в окружении высоких скалистых обрывов. Низкие берега её были достаточно просторны. Судя по тому, что невдалеке, приткнувшись к берегу со стороны всадников, стоял корабль, река ещё отличалась и изрядной глубиной.
Эри разыскал пологий спуск и заставил лошадь идти вниз. Мальчишка осторожно направил своё животное следом. Высокие длинные прутья прибрежных кустарников, скользили мимо, иногда небольно похлёстывая по ногам. В скором времени спуск стал шире, и мальчишка, снова оказавшись рядом, заговорил о том, что мучило его с момента выезда на лошадях.
— Эрик… А тебе не хочется проверить то, что сказал тот колдун? Кецмак? Насчёт твоих родных? А вдруг они живы?
— Я не поверил бы ему, если бы он не назвал жену и сыновей, — угрюмо сказал варвар. — Если бы он сказал, что погибла деревня…
— Но ведь они хитрили. Они подослали Ниннию… А вдруг…
— … Я тоже думаю, что сначала надо проверить, — после недолгого молчания признался варвар. — Но всё же перед поездкой туда надо заручиться помощью. Потому что если и в самом деле на деревню напали степняки, вдвоём туда лучше не соваться.
Близкий с высоты обрыва корабль и не думал приближаться. Точнее, его приближение росло настолько медленно, что глаз сразу не мг определиться с расстоянием.
— Это не купец, — вглядываясь в неясный силуэт, проворчал Эрик.
— Зато на берегу кто-то есть, — возбуждённо сказал Велимир. — А вдруг они с этого корабля? Вдруг у них что-то сломалось, и они чинят? Или пристали отдохнуть? Как ты думаешь, Эрик, возьмут ли они нас с собой?
Варвара тоже тревожили вопросы. Но, в первую очередь, несколько иного свойства. Он опасался, не придётся ли сразу оружием доказывать, что одиноким путникам нужны не только вещи, что при них, но и такая малая ценность, как жизнь. Поэтому он, не скрываясь от мальчишки, проверил, хорошо ли выходит меч из ножен. Оружие скользило почти бесшумно, но Велимир сразу посуровел и тоже взялся за собственный меч.
Из густых кустарниковых зарослей они спустились на песчаный берег. Корабль рос. Силуэт становился всё отчётливее. Как становилось отчётливым и то, что группа людей на берегу сидит вокруг небольшого костерка, почти невидимого в свете солнечного дня. По твёрдому песчаному слою лошади шли спокойно.
— Ну что, менестрель, готов, если что?..
— Ага… Эрик, у этого корабля странная голова.
— Нос. И чем же он странен?
— Вместе с задней частью…
— Кормой…
— … кормой… он похож на дракона.
— … Такой корабль называется драккар.
— Это викинги?! Учитель мне рассказывал о них!
— Да, возможно, это викинги. Каким дьяволом их сюда занесло?
— Море недалеко. Может, они и правда чинят корабль?
— Может…
Рука застыла на рукояти меча. Что-то странное почувствовалось на груди. Эрик поспешно вдвинул меч в ножны и положил ладонь на богатый камзол из дворца Ползунов. Кожа на груди, под плотной тканью, начинала гореть, словно к ней приложили горячий уголь. Варвар осадил лошадь и обеспокоенно рванул застёжки камзола.
— Эрик! Что?..
Он словно не слышал мальчишки, быстро распахивая разорванную одёжку. Схватил было рубин, припрятанный под одеждой, но зашипел: таким показался горячим камень. Бросил его на предусмотрительно прикрытую кожу и со стоном затряс обожжённой ладонью.
Лошадь Велимира вдруг всхрапнула, замотала головой. Занятый своими проблемами, Эрик не сразу увидел, что она буквально заплясала на месте, пока его лошадь не закружилась на месте, а потом вдруг она поднялась на дыбы, едва не сбросив всадника, слишком увлечённого собой.
— Эрик!..
Перепуганный Велимир свалился с лошади, успев прихватить в охапку оружие и вещи. Эрик ещё попытался усмирить лошадь, беспощадно рвя ей рот железными бляшками уздечки, но животное будто и не замечало его потуг. Лошадь внезапно скакнула нелепым прыжком — боком — в сторону. Варвар, сообразив, что она сейчас в панике понесёт, предпочёл сам съехать с крутого бока животины. Он пробежал вместе с ней некоторое время, ничего не соображая. Затем мимо них с тем же диким ржанием промчалась лошадь Велимира, и Эрик замедлил шаги, оглянулся на мальчишку. Вещи, взятые им впопыхах, немедленно полетели на землю. Мальчишка сидел на берегу, одной рукой упираясь в песок, другой приготовив меч — явно обороняться.
Варвар задрал голову. Правая рука машинально выхватила оружие.
На мальчишку, точно брошенный изо всех сил камень, падала громадная летучая мышь с ощеренной безобразной пастью.
Эрик, как во сне, на закаменевших, словно столбы, ногах побежал к принцу. Он знал, что успеет. Плотная чёрная тень накрыла его. Из далёких кошмаров — из болезненных видений — он услышал крики людей, сидевших у костра. Но не видел, что они поднялись и, ничтоже сумняшеся, кинулись с оружием на помощь ему и мальчишке. Кажется, для них летучая мышь казалась всего лишь здешней тварью-хищником. Но они были слишком далеко…
Ему почудилось, что он очень медленно прыгает на чудовище. Оружие, внезапно отяжелевшее, всё-таки пропороло крыло твари. Уворачиваясь, она дёрнула крылом из-под его клинка, лапой выдрала из рук мальчишки меч. Велимир бросился под чудовище. Тварь развернуться не успела. Юркий мальчишка выскочил за пределы когтистых крыльев и ударил ногой в перепонку крыла, близкого к нему. Эрик не услышал, но почуял, как хрустнула кость. Тварь завизжала так, что варвар едва не выронил оружие. Голову пронизало сумасшедшей болью. Полное впечатление, что в висок воткнулась стрела.
Летучая мышь грохнулась на песок, между варваром и мальчишкой. Несмотря на то, что именно мальчишка причинил ей больше увечья, тварь обернулась к Эрику. Варвар понял: оружия он не бросил, а значит — более опасен, чем Велимир.
Тварь встала на задние лапы. Гигантская, она нависала над варваром. Он же смотрел на костлявое тело с худыми — сплошные кости — лапами и прикидывал, куда лучше бить, чтобы уничтожить её.
Внезапно тварь, почти не оборачиваясь, пнула назад. Подкрадывавшийся к ней, мальчишка отлетел с жалобным вскриком. Эрик не видел, что с ним, но белая от бешенства мысль ослепила его: "Моего сына!.." Уродливая морда с напряжённо раздутыми ноздрями оскалилась в ответ на его неосознанно угрожающее движение, а чёрная голая лапа вдруг потянулась к нему и разжала кулачок. Из почти человеческой ладони посыпалась чёрная пыль. Недолго. Это пока всего лишь предупреждение. Колдун снова стиснул кулак и шагнул вперёд. Прошелестели сухие крылья. Варвар мельком глянул наверх. Захоти он схватиться с тварью безоружным, придётся иметь дело не только с конечностями и ядом, но и с хорошо сформированными когтями, длиной в ладонь, на кончиках крыльев.
Поэтому лучше держать чудовище на расстоянии. На расстоянии меча, например.
Крылья чудовища закрывали от Эрика Велимира. Шаг летучей мыши — шаг назад варвара. Шаг твари вперёд… Внезапный разворот — удар крылом наотмашь. Захлебнувшийся крик мальчишки.
Эрик кинулся на чудовище, инстинктивно реагируя на его движение оглядки. Не успел. Почти таким же ударом крыла Кецмак сбил его с ног и сам бросился на него.
Роскошный камзол от единственного царапающего удара превратился в лохмотья. Варвар не успел опомниться, как чудовище рухнуло на него, придавив своей немаленькой тяжестью. По впечатлению Эрика, на него свалились две лошади. Он ещё только инстинктивно напрягся вырваться из захвата когтистых лап, как что-то горячее, будто кнутом, ожгло правую руку, да так страшно, что он не смог больше держать пальцы сжатыми. Что-то тяжёлое упало рядом. Эрик ещё не соображал, в чём дело, но постепенно все его ноги-руки оказались втиснутыми в песок. Полное впечатление тяжёлых и слишком тесных кандалов. А затем его начали методично и не спеша раздирать в клочья — так ему представилось… Сопротивляться он прекратил с того мгновения, как солнце перед глазами превратилось в яростное пламя, слепо плещущее сквозь кроваво-алые облака, а руки отказали полностью.
