– Чего тебе?

– Танк разбит.

– Что ты говоришь, никогда бы не догадался.

– Разбит, – упрямо повторила Ксю. – Но мы можем ехать.

– Что? – удивился Гурбан.

– Пошли глянем.

Они спустились на площадку, Ксю завела танк и направила это лязгающее, натужно хрипящее чудовище к пожарной лестнице, на которой засели чистильщики. Ужасно дребезжа и скрипя, танк прокатил по бетону в метре от основания лестницы.

– Убедила? – Заглушив движок, Ксю спрыгнула с брони.

Маевский в ответ выругался, перемежая простые, каждому понятные слова с блатными выражениями, будто в прошлом не ментом был, а сидельцем со стажем в пару ходок. Фаза что-то восхищенно пробурчал.

– Замуж тебе надо, сладенькая, – одобрительно сказал Дрон.

Ксю в ответ показала ему оттопыренный средний палец.

– Убедила. – Гурбан повесил на плечо автомат. – Ну что, по коням? Догоним джип?!

Ксю опустила глаза:

– Не спеши, командир. По бездорожью на этом танке больше не проедешь. Там опорные катки и планетарный механизм… в общем, надолго не хватит его. Но отсюда все равно ведь выбираться надо, верно?

Гурбан облизнул пересохшие губы. Возникшая надежда таяла, как туман на солнце. Или даже быстрее – пшик, и нет ее, будто на подожженную спичку вылили ведро воды. Типа хорошенького понемножку.

– Это, командир… Дело есть.

– Ну, чего тебе, Дрон? – Сейчас Гурбану не то что говорить с кем-то, видеть никого не хотелось.

– А того, командир, что места мне эти знакомы. Я до Псидемии работал…

Минут десять Дрон подробно рассказывал о том, чем он занимался в салоне. В основном конечно же, как и водится среди всех наемных рабочих, он жаловался на начальство. Мол, из штанов выпрыгивал, так впахивался, а начальство не ценило, и сволочи-коллеги гнобили, слизни их заешь…

Глядя на мерцающее зелено-голубое небо, Гурбан слушал вполуха, не перебивал. Чутье подсказывало ему, что вот-вот Дрон выдаст нечто. А заткни сисадмину рот, вели сразу говорить по сути – обидится, и клещами не вытащишь из него ни слова. Дрон знает что-то, иначе не доставал бы командира мемуарами.

– Недалеко отсюда у моего босса дом был. Я ж говорю, места знакомые. – Дрон замолчал, словно издеваясь.

И Гурбан понял: вот оно.

– И?

– Я там «сетку» ставил, охранные дела все, «тарелку»… в общем, работы хватало.

– И?! – Гурбан практически потерял уже терпение.

Заметив это, Дрон выставил перед грудью руки – мол, нормально все, не надо волноваться:

– Поселок элитный, не помню, как называется, столько лет прошло. А дома там все не ниже трех этажей. Участок земли пустой до ста тысяч евриков затягивал. Там еще пруд такой хороший, с пляжиком… Короче, я это к чему. В том доме, ну, в доме босса моего, подвал был. Секретный подвал. Ну, не совсем подвал, а здоровенный гараж.

Гурбан замер на месте. Он даже перестал дышать.

– Босс мой коллекционером был. Собирал лучшие модели из тех, что продавал салон. Так вот я думаю – уверен! – что в том подвале тачки до сих пор в прекрасном состоянии, не то что вся эта рухлядь. – Дрон кивнул на ржавеющие то тут, то там грузовики и электрокары.

– Далеко до поселка? – Ксю прищурилась.

– Километра два. Или меньше даже.

Гурбан посмотрел на девушку:

– Слыхала, что Дрон сказал? Протянет столько агрегат?

Блондинка пожала плечами:

– А если нет – не поедем, что ли?

Натужно ревя, джип взлетел на второй этаж гипермаркета.

А дальше случилось невообразимое. Похоже, механик-водитель решил, что танк может ласточкой порхать по воздуху, вот бронемонстр и «спланировал» вместе с пандусом, на который заехал. Ударило его о бетонку страшно, выжить никто не мог. Впрочем, проверять, так ли это, ни Равиль с вольниками, ни Дан с Ашотом и Маришей не собирались.

– Хана бандюгам. Нету больше твоего Гурбана. – Ашот просто не мог удержаться от подколок. – Ха-ха, а ты боялась!

– Сам ты!.. – огрызнулась Мариша. – И вообще, я не верю, что мы избавились от Гурбана. Мне кажется, с ним не так легко справиться.

Равиль едва заметно качнул головой, соглашаясь с девушкой. Или же тряхнуло на ухабе?..

– А как насчет маршрута движения? Имеется таковой? – Данилу сейчас это больше занимало, чем судьба какого-то бандита.

Равиль вновь кивнул.

– Хотелось бы ознакомиться.

Вольник направил «хаммер» вниз по второму пандусу, что располагался с другой стороны гипермаркета, и, когда машина спустилась, сообщил:

– В Белгород сейчас едем. А там – по обстановке.

Данила смотрел на старую дорогу, дорогу без конца и начала. Асфальт, понимаешь, в преисподнюю. Помнится, батя хрипло напевал под гитару песенку на английском языке, что-то вроде «Роуд ту хелл», а мать, тогда еще красивая и живая, грустно качала головой в такт…

Какие-то поселки мелькали мимо, брошенные дома, магазины, везде ржавые остовы грузовиков и легковушек, везде гниль и запустение. Однажды на джип кинулась отощавшая корова, но от нее без труда оторвались, даже патроны тратить не стали.

– Зачистка Территорий – не наш профиль, – пояснил Никифор, хоть его никто и не спрашивал.

А часов через пять после гипермаркета и танка Равиль вдруг сказал:

– Вот мы и в России. Большая страна была…

Доставщики как-то сразу затихли, оглядываясь по сторонам и не замечая ничего такого, что отличалось бы от родных мест. Сегодня они впервые попали за Стену, но только сейчас осознали, как далеко забрались от острога Харьков.

А потом, когда джип въехал в почти что обезлюдевший Белгород, опять заговорил Никифор:

– Вот и город первого салюта.

– Чего? – Ашот явно не в курсе, что когда-то давно на Земле была Вторая мировая война.

Дан напряг память: в той войне наши сражались с американцами, кажется. Точно одно – это почему-то запомнилось – в честь освобождения Белгорода от захватчиков был дан салют в остроге Москва, тогдашней столице. Вот с тех пор Белгород и назывался городом первого салюта. Данила хотел об этом рассказать Ашоту, даже рот открыл, но передумал. Зачем доставщику забивать себе голову лишним?..

А Никифор, похоже, устал молчать:

– Если с окрестными поселками, то полмиллиона человек тут проживало.

– Откуда инфа? – не поверил Ашот. – В остроге Харьков в разы меньше людей, а ведь он точно крупнее Белгорода.

– От верблюда. Знаю, и всё. Да и какая разница – откуда? Главное, сейчас тут сотня от силы наберется.

– Сто тысяч?

– Сто человек.

Помолчали, переваривая услышанное. Мертвый город. А все потому, что Стены нет. Харьковчане, не считаясь с потерями, построили-таки защитные сооружения, а тут все иначе вышло. Итог – вот они, пустые дома. Печально…

Джип медленно маневрировал между брошенными посреди улицы машинами.

– Ты только посмотри на это! – Ашот ткнул пальцем в лобовое стекло.

Дан взглянул. Ну, памятник какой-то. Мотоцикл с коляской на пьедестале, а рядом мужик в фуражке и с жезлом. Ба! Да это же гаишник! Данила прекрасно помнил лекции о прежнем миропорядке, он даже фильм учебный видел о силовых структурах прошлого. Но ведь гаишники были людьми, мягко говоря, порочными, почему же тогда памятник? Памятники ведь только выдающимся гражданам ставили? А что там, на постаменте, написано?..

– Добрая слава лучше богатства, – вслух прочла Мариша. – Надо же, какие шутники в этом городе жили. Целых полмиллиона шутников.

Вечерело. Ашот откровенно зевал, у Дана тоже глаза закрывались. Денек-то выдался насыщенный. Подумать только – еще утром Данила беседовал с дядей Натаном, а теперь он за тридевять земель от радиовышки. Как там старик? Небось уже сообщили из Училища, что любимый племянник отбыл, не попрощавшись. Кто же теперь принесет Натану выпить и закусить? Дядюшка пару лет как не выходил из дому – ноги у него больные. Даниле вдруг стало неимоверно стыдно перед родственником.

Равиль остановил машину.

– Что случилось? – Дан прищурился, пытаясь высмотреть хоть что-то в полумраке, густеющем с каждой минутой. Сна как не бывало.