Сознание поплыло, размножаясь на количество летучих шавок. Вскоре я полностью перешёл на их сознание и восприятие действительности, даже вздрагивал, когда призраки убивали кого-то из этого воздушного муравейника, умирая маленькой смертью вместе с теми, в кого вселился. Когда я закрепился в общем сознании всей своры, я впустил в их обоняние гипнотическую иллюзию - запах свежей крови. Вот уж что было легче лёгкого сделать: до сих пор дышал коротко, а тут - длинно вдохнул, сколько смог, наклонив голову к собственной крови. И - представил, что кровь облила всю поверхность вертолёта. Тяжёлая, густая, тёмно-красная... Вку-усная...
В следующий миг в отсеке резко потемнело. Шавки ринулись на вертолёт через выстрелы - невзирая на выстрелы. Сквозь собственное, плывущее внутри других существ множественное сознание я чувствовал, как взревели моторы вертолёта, пытаясь удержать машину в воздухе от насевшего, облепившего его живого груза. Чёрт, да облепившие вертолёт личинки сим-ворма одним своим весом могли завалить машину!..
Из кабины вертолётчика выскочил Бертон. Встал передо мной, пытаясь схватить за грудки, да нет возможности. Ремни настолько сильно спеленали моё тело, что в куртку не вцепишься. Я его видел так, будто между нами поставили стёкла в несколько рядов: он - за этими слоями прозрачной преграды. И голос его таков же - издалека:
- Это ты делаешь?! Ты?! Прекрати! Мы погибнем вместе! Ты - тоже! Понял?!
Он заставил-таки меня выйти из сосредоточения, сбил. Иллюзорный запах крови пропал. Шавки, визжащие от возбуждения, разочарованно отлетели, и только приказ плёнки сим-вормов всё ещё держал их рядом с вертолётом.
Бертон выпрямился, с недоверчивым видом, прислушиваясь к происходящему. А потом обернулся ко мне и глухо сказал:
- Ты... Легче вырубить тебя, чем снова ожидать...
"Выруби! - гневно зарычал берсерк. - И тогда через секунды мы перестанем существовать! Мы все взлетим к небесам!"
- Хочешь сказать, на тебя трудно найти управу?
Капитан огляделся и застыл, вникая в суть картины. Двое видящих призраков уставились на меня, но я не вздрагиваю, не корчусь в ремнях. Мальчишки у моих ног... Ох... Ох, чёрт же... Упустил... Бедняга Кэвин...
Будто в ответ на моё прозрение, капитан замер, внимательно разглядывая мальчишку. Ситуация ему позволяла: призраки снова вели почти тренировочный бой, отстреливая мелькающих в окнах - в пределах выстрела - личинок сим-ворма.
Бертон нагнулся к Кэвину и приподнял бессознательного мальчишку за плечи, разворачивая лицом к себе. Потрясение на лице капитана подсказало, что именно он увидел. Я лихорадочно раздумывал, что же делать.
- Пацан - призрак? - медленно спросил Бертон. И, почти шёпотом закончил: - Маленькие призраки, о которых говорила девчонка, - это отряд наших, боевых призраков? Они живы? Этот (ткнул ботинком в Мартина) тоже настоящий призрак, а не из здешних?
Я смотрел ему в лицо.
- Сколько их? - он спросил всё тем же шёпотом. И закричал, срываясь: - Сколько их, оставшихся в живых?!
Кажется, он точно надеялся на ответ. А я ничего не мог придумать.
А через секунду после последнего вопроса лицо Бертона исказилось от боли.
Мартин впервые на моей памяти ударился в панику. Он рывком сел, прижался к моим ногам, словно пытаясь спрятаться, и затравленно смотрел на капитана. Мысленный пронзительный крик мальчишки бил того прямо по нервам.
"Я не хочу!! Не хочу возвращаться!! Брис, придумай что-нибудь!! Брис, не отдавай нас! Пожалуйста!! Брис!!"
Справившись с защитой от направленного крика, Бертон усмехнулся.
- Мало ли чего вы не хотите. Мало ли чего на свете мы не хотим... - Он уже нежно прижимал к себе Кэвина, всё больше и больше плотоядно ухмыляясь, как шакал, искавший кость, а наткнувшийся на подстреленную, но не замеченную охотниками дичь.
Меня будто рывком вытащили из настоящей реальности - в реальность трёхгодичной давности, когда я, только что попавший на платформу, столкнулся с сосланными на Сциллу уголовниками.
Только сейчас, в сегодняшней ситуации, мой берсерк бессилен.
Зашевелились выходящие из-под рухнувшего контроля двое видящих.
А Бертон захохотал, издевательски гладя по светловолосой голове Кэвина...
Была надежда, что я никогда не осмелюсь пустить в ход своё последнее оружие. Настолько личное, что о нём не то что никто не мог даже подозревать, но даже подумать, что такое можно иметь.
Кажется, с моим лицом произошли какие-то изменения, так как капитан перестал хохотать, но с любопытством уставился на меня.
Нечто поднималось словно из желудка, хотя оно пряталось совсем в другом месте. Но так я его ощущал. Оно поднималось, чувственно проходя все мои внутренние органы. Оно хотело выйти через рот - и я позволил ему это.
Бертон отшвырнул Кэвина в сторону, попятился.
Ремень, давящий на мой рот, внезапно истончился - и уже два ремешка дёрнулись в стороны, освобождая мой закоченевший оскал.
Наверное, я был похож на разинувшего рот идиота, только истекал не слюной, а кровью. Загипнотизированный странным зрелищем, капитан не двигался, а пока всё с тем же любопытством, где-то даже весёлым (ого, добычи-то сколько! И какой богатой!) от недавнего, приятного для него открытия.
И я смотрел - его глазами. Как между зубами окровавленного человека, сидевшего связанным перед ним, будто выглянула странная дымка. Будто огляделась и зазмеилась перед моим лицом, похожая на дымок от курева.
"Контакты с ксеноморфами были?" - спросил Вэл три года назад, и его мясистое лицо раздражённо скривилось.
Были. Был. Один. Всего несколько секунд. И контакт-то почти мистический. Соприкосновение моего ментала и поразительно тонкого ментала сим-вормовской плёнки, оставившего невидимый след на моей защите.
Вторжение я ассимилировал. Как Брис-младший вживил себе костяной штырь для убийства в висок заказанных ему жертв, так я вживил в собственный организм то, о чём никто в здравом уме не попробовал бы даже подумать, что такое возможно.
Полупрозрачная дымчатая змейка развернулась возле моих губ, словно обвеяла их лаской, и неспешно вильнула к Бертону, окаменевшему от понимания происходящего.
"Мартин, закрой глаза".
Змейка ласково скользнула вдоль щеки капитана призраков... К его макушке...
21.
Изуродованный стиснувшим его ремнём и рваными краями разодранной кожи, рот закрывался постепенно. Не до конца. Не позволяли застывшие мышцы, потерявшие чувствительность. Не позволяли царапины, которые я не мог быстро заживлять на такой высоте. Зато я наконец пришёл в себя и обнаружил, что странный скулёж, который расслышал вокруг себя (даже в вернувшемся грохоте оружия и надрывном визге сим-вормов, переполняющем салон) в первые секунды сознания, - это мой собственный стон сквозь зубы. Непроизвольный. Видимо, самоконтроль оборвался. Больно же... Поняв, что происходит, я затих, с трудом отключил чувствительность к боли.
Кардиохирург, вооружённый двумя ножами и ниткой с иголкой. Обнаруживший на самолёте, падающем в штопор, больного, которому надо немедленно прооперировать сердце. Когда всё трясёт и громыхает, вопит в панике, не давая сделать ни одного точного движения... Так я себя чувствовал, пока на расстоянии с помощью странного, почти не познанного существа преобразовывал мозги и информационное поле капитана Бертона. И - огромное, до боли, облегчение, когда полупризрачная дымчатая часть меня, которой бы надо бояться до дрожи в коленях, снова юркнула в мой рот. Да... Мне ещё тренироваться и тренироваться с этой маленькой, но, мягко говоря, вредной штуковиной.
Пора поработать в реале.
"Мартин, восстанови контроль над видящими".
Мальчишка, вцепившийся в сиденье и лицом уткнувшийся мне в колено, не шевельнулся. Я рассвирепел. Были б ноги свободны - пинка он точно получил бы.
