«Оно» было здесь, на террасе, «оно» стонало и двигалось, «оно» металось взад и вперед с резкими, судорожными движениями. Я поймала себя на мысли: «Что, если „оно“ бросится на меня с распростертыми ищущими руками?» — и похолодела. Но «оно» не могло достать меня, не могло войти в дом… Как раз в тот момент, когда эта мысль пришла мне в голову, существо подняло свою прикрытую чем-то голову, казалось, оно смотрит прямо в мое окно. Странно искривив тело и руки, оно метнулось в сторону и исчезло из виду. До меня донесся еще один, последний угрожающий вскрик или стон отчаяния.
И тут я вспомнила о лестнице, соединявшей террасу с комнатой Клэра.
Если бы я задумалась на минуту, я, наверно, удивилась бы, зачем сверхъестественному существу ступеньки для подъема. Но мне было не до размышлений, я была слишком испугана. Подбежав к двери в холл, я распахнула ее, намереваясь позвать на помощь.
Дверь из соседней комнаты отворилась, и Джонатан вышел в холл.
— Я услышал шум, — сказал он. — Что, черт побери, здесь происходит?
На нем был надет темный халат. От страха я забыла о своем. Моя ночная рубашка закрывала меня от подбородка до пола и была намного скромнее вечернего платья, но я вдруг смутилась своего наряда и распущенных волос.
Не знаю, что послужило для меня предупреждением, боюсь, не чувство стыда или благопристойности. Мне хотелось, чтобы он обнял меня, защитил… Вдруг мне показалось, что я слышу внутренний голос, безмолвный крик об опасности. Я бросилась мимо Джонатана через слабоосвещенный холл к лестничной площадке. Здесь висело старинное восточное украшение — массивный бронзовый диск или гонг с резными фигурками мифических зверей. Схватив висевший рядом молоток, я ударила по гонгу, что было силы, взорвав гнетущую тишину. Еще не успели замереть звуки гонга, а миссис Эндрюс, в криво надетом ночном чепце, уже бежала по восточному коридору, сверху торопливо спускались с криками другие слуги. И тогда из темноты нижнего холла выступила еще одна фигура со стэком в руке и в дорожном плаще. То был Клэр.
Я бросилась к миссис Эндрюс и, задыхаясь, рассказала ей эту дикую историю.
— Мне стало страшно, — сказала я плаксиво. — Мне захотелось поднять шум и позвать на помощь. — Я осмотрелась и испуганно вскрикнула: — Клэр! Это, должно быть, вас я видела сейчас на террасе. Все это так глупо! Если бы я знала, что вы вернулись раньше, чем сказали…
— Мои дела закончились быстрее, чем я ожидал, — сказал Клэр бесстрастным голосом. — Думаю, все же вы не могли видеть меня. Я вошел прямо через главную дверь.
— Белая Дама! — выпалила миссис Эндрюс.
— Не будьте суеверной дурочкой, — резко оборвал ее Клэр. — Чего нет того нет. Если ее милость подвержена галлюцинациям…
— Это не было галлюцинацией. — Джонатан вошел в холл. — Или я тоже им подвержен. Я видел его мельком, но в том, что на террасе кто-то находился, у меня нет сомнений.
— Неужели? Будучи убежденным рационалистом, вам следовало бы спуститься на место происшествия для расследования.
— Я собирался это сделать, когда леди Клэр подняла тревогу. — Джонатан деланно поежился. — Зрелище было устрашающим, куда там каким-то призракам. Меня трясет до сих пор.
— Мне так неловко, — сказала я. — Я забыла, что вы были в соседней комнате.
Джонатан поклонился. Ситуация могла бы показаться комичной, если бы не была настолько серьезной. Мое сознание раздвоилось: с одной стороны, я восхищалась искусством нашего розыгрыша, с другой — скептически оценивала причины прибегать к такой комедии. Возможно, случайно неожиданное и необъявленное прибытие Клэра совпало почти секунда в секунду с последним появлением неправдоподобного призрака. Но это совпадение не выдерживало никакой критики, если учитывать другой необъяснимый случай, вызвавший переселение Джонатана в комнату, непосредственно примыкавшую к моей. Еще раньше у меня сложилось ощущение, что кто-то управляет натянутым канатом моих отношений с мужем. Теперь я осознала, что пропасть, разверзшаяся под этой слабой опорой, оказалась более мрачной и глубокой, чем я предполагала.
В последующие часы ситуация напоминала перемирие между сражениями. Я ничего не предпринимала, наблюдая за Клэром. Он тоже выжидал благоприятного момента. Казалось, он погрузился в меланхолию, отвлеченную и безразличную. К моему облегчению и… разочарованию, Джонатан не делал попыток поговорить со мной наедине. После завтрака он последовал за Клэром в библиотеку, оставался с ним там большую часть утра и вышел после этого разговора с нахмуренным лицом.
За обедом он перевел разговор на суеверия и рассказы о призраках и привидениях. Разумеется, речь шла о семейных легендах Клэров, и, бросая на меня насмешливые взгляды, Клэр рассказал о Белой Даме.
Джонатан скептически отнесся к его повествованию.
— Слишком много развелось этих Белых Дам, — сказал он. — Допуская возможность существования подобного призрака, можно предположить, что у всех этих легенд одно и то же происхождение и его-то заимствовали другие семьи в поисках сенсации.
Клэра заметно покоробило предположение, что его предки всего лишь позаимствовали привидение у соседей, но он выдал продолжительный обстоятельный отчет о появлениях Белой Дамы перед членами его семьи, закончив описанием моего личного опыта в саду.
— Гм! — сказал Джонатан, ничуть не убежденный. — Очень любопытно, милорд, но малодоказательно. Боюсь, у меня юридический склад ума, и я не могу принять подобные свидетельства без подтверждения. Отдавая должное уважение ее милости…
— Вы отвергаете свои собственные ощущения?
— Ах, это! — Джонатан пренебрежительно взмахнул рукой. — Потерявшаяся блеющая овца, горничная, выбежавшая глотнуть свежего воздуха…
— Что же в таком случае вы считаете свидетельствами?
— Ну, скажем, свидетельства, основанные на здравом смысле. Оставаться в заброшенном месте, бродить в продуваемом сквозняками доме, в холодном саду — для этого у призрака должны быть веские причины — стремление отомстить этой семье или сильная привязанность. С чего бы Белой Даме преследовать Клэров?
Его насмешливый тон раздражал Клэра, на что, без сомнения, и рассчитывал Джонатан. Клэр ответил высокомерно, поглядывая на меня:
— Не очень тактичный вопрос, сэр, ибо во многих случаях подобные привидений предвещают опасность людям, имевшим несчастье их видеть.
Только если в них верить, — отпарировал Джонатан. — Уверен, ее милость достаточно разумна, чтобы уверовать в подобные предрассудки. В любом случае, — добавил он с улыбкой, — я должен разделить с ней опасность, так как тоже видел этот призрак прошлой ночью.
Оставив их попивать вино после обеда, я отправилась в гостиную и взялась за вышивание, но твердо решила не оставаться в гостиной, если они задержатся за столом. Ничто не мешало Клэру прийти ко мне в комнату, но, по крайней мере, если он попытался бы меня оскорбить, это произошло бы не на людях.
Вечер выдался необычайно ветреный. Из своей комнаты я наблюдала, как гнутся под порывами ветра ветви деревьев, словно живые существа, стремящиеся разорвать свои путы. Взглянув еще раз в окно, я вдруг увидела, что дурная погода не помешала кому-то явиться к нам с визитом. Ветер, казалось, подхватил его и швырнул к входу.
Мартина открыла дверь пришедшему, и я полагала, что она проводит гостя в столовую. Должно быть, он спросил меня, так как через минуту он появился на пороге моей комнаты.
Гость выглядел очень свежим и блистал здоровьем. Его волосы растрепал ветер, щеки порозовели от непогоды. Я поднялась ему навстречу с большим удовольствием и отослала Мартину предупредить хозяина о приходе мистера Флитвуда.
Приближаясь ко мне, он взглянул мельком на свое отражение в зеркале и расхохотался:
— Ну и видок у меня для посещения леди! Примите мои извинения, я и не представлял себе, что сделал со мной ветер.
— Вам это к лицу, — сказала я, улыбаясь. — Садитесь поближе к огню, вы, должно быть, продрогли.
— Нет, я люблю ветреную погоду, она так приятно возбуждает. Это, конечно, чисто физическое явление, вызываемое свежим воздухом и разгоряченной кровью, но у меня всегда возникает чувство борьбы с природой, и, когда я побеждаю, даже в таком малом — прогуляться в ветреную погоду, я преображаюсь.
