Литмир - Электронная Библиотека

— Хисако, Хисако! — хриплым голосом позвал Гимпэй. Однажды, когда он ехал в такси на свидание с Хисако, небо почему-то показалось ему розовым, хотя до вечера было еще далеко — три часа дня. Когда он глядел сквозь закрытое боковое стекло, небо виделось ему голубым, но из окошка шофера с опущенным стеклом оно было иного оттенка.

— Не кажется ли вам, что небо розовое? — спросил он, наклоняясь к шоферу.

— Вроде бы, — протянул шофер, давая понять, что ему совершенно безразлично, какого цвета небо.

— У него в самом деле розовый оттенок. С чего бы это? Может, у меня что-то с глазами?

Близко наклонившись к шоферу, Гимпэй почувствовал запах его старой одежды.

С тех пор Гимпэй всякий раз, когда ехал в такси, никак не мог отделаться от ощущения, будто видит два мира: голубой и розовый. Сквозь стекло он казался ему голубым, через открытое окно около шофера — розовым. Только и всего. Но Гимпэй пришел к убеждению, что небо и стеньг домов, дорога и стволы деревьев могут совершенно неожиданно приобретать розовый оттенок. Весной и осенью стекла в салоне такси, где сидят пассажиры, как правило, бывают закрыты, а рядом с шофером — опущены. И хотя финансовые возможности не позволяли Гимпэю постоянно пользоваться такси, всякий раз, когда он садился в машину, он все сильнее ощущал эти два мира: голубой и розовый. И постепенно он приучил себя к тому, что для шоферов мир — теплый и розовый, а для пассажиров — холодный и голубой. Гимпэй был пассажиром. Конечно, мир кажется чище и прозрачней, когда глядишь на него сквозь стекло. По-видимому, пыль, которой насыщен воздух, придает небу и улицам Токио розоватый оттенок. Подавшись вперед и опираясь локтями о спинку сиденья шофера, Гимпэй взирает на розовый мир. Его выводит из себя тепловатый застойный воздух. Хочется наорать на таксиста, вцепиться в него. Несомненно, это вызвано желанием восстать против чего-то, бросить кому-то вызов. Но если бы он на самом деле вцепился в таксиста, люди решили бы, что он сошел с ума. Таксисты не пугаются его беспокойного лица и, даже когда он сзади наваливается на спинку их сиденья, не обращают на это внимания. Ведь небо и город казались ему розовыми задолго до наступления заката, когда кругом люди и можно не опасаться нападения.

Впервые он заметил существование двух миров — голубого и розового, — когда ехал на свидание с Хисако. Наклонившись к таксисту, Гимпэй ощутил запах его старой одежды, напомнивший ему запах голубого форменного платья Хисако. С тех пор всякий раз, садясь в такси, он вспоминал Хисако, и ему казалось, будто от каждого таксиста пахнет Хисако — даже если тот был одет во все новое.

Когда Гимпэй впервые увидел небо в розовом цвете, он уже не был учителем. Его уволили, а Хисако перевелась в другой колледж, и они встречались тайно. Опасаясь, что могут прознать об их свиданиях, Гимпэй предупредил Хисако еще до того, как они стали встречаться:

— Ни в коем случае не рассказывай Онде. Пусть это будет только наша тайна — твоя и моя.

Хисако покраснела, словно они уже на свидании.

— Хранить тайну приятно и радостно, но, раз проговорившись, жди возмездия.

Хисако, с милыми ямочками на щеках, поглядела снизу вверх на Гимпэя. Они стояли в углу коридора невдалеке от классной комнаты. За окном девочка, ухватившись за ветку вишни, раскачивалась на ней, словно на турнике. Ветка так сильно тряслась, что до них доносился шелест листьев.

— У любящих не бывает друзей. Сейчас для нас даже Онда — враг. Она — глаза и уши чужого мира.

— Но я, наверно, все же ей расскажу.

— Ни в коем случае! — Гимпэй испуганно огляделся по сторонам.

— Боюсь, не выдержу. Если она с сочувственным видом начнет меня расспрашивать, отчего я такая, что случилось, я могу проговориться.

— Тебе ни к чему это дружеское сочувствие! — возвысил голос Гимпэй.

— Когда я встречусь с Ондой и погляжу ей в глаза, обязательно расплачусь. Вот и вчера я вернулась домой с распухшими от слез глазами, смачивала их водой, но никак не могла привести себя в порядок. Летом, когда в холодильнике есть лед, это проще…

— Не говори глупости.

— Но мне так тяжело на сердце.

— Покажи-ка свои глаза.

Хисако кротко поглядела на него — девушке очень хотелось, чтобы он сам заглянул ей в глаза. Он ощутил ее так близко от себя, что умолк, не в силах произнести хоть слово.

Еще до того, как Гимпэй окончательно сблизился с Хисако, он пытался расспросить Онду о семействе своей возлюбленной. Ведь, по словам Хисако, у нее не было от подруги секретов.

Но добиться доверия у Онды оказалось не просто. Она была хорошей ученицей, но всегда держалась независимо и настороженно.

Однажды Гимпэй читал вслух ученицам своего класса выдержки из книги Юкити Фукудзава «Социальные отношения между мужчинами и женщинами». Он начал с юмористического абзаца: «Пройдя два или три тё, супруги могут пойти рядом». И дальше продолжал: «Например, до сих пор еще можно столкнуться с абсурдным анахронизмом, когда свекор и свекровь смотрят косо на молодую невестку, ежели та чересчур открыто убивается по случаю отъезда мужа, а тесть и теща выражают свое неудовольствие, ежели молодой зять слишком много ухаживает за больной женой».

Большинство девочек, выслушав этот пассаж, громко рассмеялись. Не смеялась только Онда.

— А вам, мисс Онда, не смешно? — спросил Гимпэй.

Та не ответила.

— Вам не показалось это забавным?

— Ничуть.

— Но все остальные смеялись. Почему бы не присоединиться к ним, если даже лично вы не видите в этом ничего смешного?

— Не хочу! Я не против того, чтобы повеселиться вместе со всеми, но было бы странно смеяться как бы вдогонку, после того как все замолчали.

— Вы уклоняетесь от прямого ответа, — рассердился Гимпэй; потом, обращаясь к классу, сказал: — Мисс Онде не смешно, а вам?

В классе воцарилась тишина. Гимпэй продолжал:

— Она не видит в этой выдержке ничего смешного. Юкити Фукудзава писал свою книгу в 1896 году. Но сейчас, особенно после войны, эти правила в самом деле звучат смешно, а вот мисс Онда так не считает. Мне ее отношение кажется по меньшей мере странным. — Прервав свои рассуждения, Гимпэй с насмешкой спросил: — Кто из вас хоть раз видел, чтобы мисс Онда смеялась?

— Я видела.

— И я.

— Да она настоящая хохотушка!..

Позднее Гимпэй пришел к мысли, что Онду к Хисако влекла та самая неодолимая сила, которая, по-видимому, и его заставила преследовать Хисако, а ее — принять его домогательства. В Хисако тогда мгновенно, словно от электрического разряда, проснулась женщина. Даже Гимпэй был поражен страстностью, с какой она отдалась ему, и долго еще после этого размышлял: неужели и другие девушки такие?

Хисако была первой женщиной, которую он познал. Те дни, когда они полюбили друг друга, Гимпэй считал самым счастливым временем в своей жизни. Еще когда был жив отец, Гимпэй влюбился в свою кузину Яёи, но то чистое чувство было чересчур детским, чтобы считать его настоящей любовью.

Гимпэй по сей день помнил сон, который видел, когда ему было лет девять или десять. Он рассказал об этом сне своим близким, и они наперебой стали хвалить его, предвещая большое будущее.

Ему приснился дирижабль, плывущий в небе высоко над иссиня-черными морскими волнами близ его деревни. Он пригляделся и увидел, что это вовсе не дирижабль, а огромный морской окунь, выпрыгнувший из волн и паривший в небе. Потом появились и другие… Там и сям они выскакивали из воды. «Глядите, какой большой окунь!» — закричал Гимпэй и проснулся.

— Тебе приснился замечательный, вещий сон, Гимпэй. Он означает, что тебя ждет блестящее будущее, — говорили ему. Накануне Яёи подарила ему книжку, в которой на картинке был изображен дирижабль. Гимпэй ни разу в жизни не видел настоящего дирижабля, хотя в те годы ими еще пользовались. Потом наступил век самолетов, и дирижабли исчезли. Как давно это было, когда он увидел сон о дирижабле и морском окуне! Сам Гимпэй расценил свой сон не как намек на карьеру, а как знамение, предвещавшее, что он женится на Яёи. Но в реальной жизни успех ему не сопутствовал. Даже если бы он не потерял место учителя в колледже, у него не было никаких перспектив сделать карьеру. Ему не хватало сил выпрыгнуть из человеческих волн, как выпрыгнул в его сне из моря окунь, не оказался он и достаточно способным к тому, чтобы воспарить в небе над головами людей. Счастье, какое он испытал в тайной любви к Хисако, оказалось коротким, и беда пришла слишком быстро. Как он и предсказывал Хисако, тайна, о которой она проговорилась Онде, обернулась дьявольской местью. Разоблачение, сделанное Ондой, было жестоким.

15
{"b":"184108","o":1}