Дэниел побежал туда, где садилась луна. Не успел он сделать и трех шагов, как сзади раздался рев и гигантская цикада преградила ему путь. Первой мыслью Дэниела было исчезнуть, но затем он осознал, что цикада — не что иное, как Люсиль. Дэниел пригнул голову — мешал бьющий от пропеллера воздух — и шагнул к вертолету.

Эдди высунулся из кабины и помог ему забраться внутрь, вертолет взмыл в воздух, на секунду сбавил скорость, выровнялся, развернулся на сто восемьдесят градусов, и они полетели над солончаками на высоте пятидесяти футов.

Они пролетели около пяти миль, прежде чем Эдди взглянул на Дэниела и крикнул:

— Ну, как ты?

— Нормально, — слабо сказал Дэниел, но сообразив, что Эдди не слышит его за шумом мотора, кивнул.

— Чуть не сел на тебя — ты прямо как из ничего возник.

— Да ладно, места много, — прокричал Дэниел.

— Добыл, что хотел?

Дэниел указал на мешочек, лежащий у него на коленях, затем поднял большой палец.

Эдди одобрительно ухмыльнулся, глаза его блестели, как запонки на его же кожаной куртке.

— И как ты думаешь, скоро нам сядут на хвост?

Дэниел сонно смотрел в иллюминатор на солончаки. Он поднял взгляд на Эдди и покачал головой.

Эдди решил, что он не расслышал, и повторил вопрос.

Дэниел наклонился поближе и крикнул:

— Все нормально, я обошел сигнализацию.

— Ай молодец, — завопил Эдди, хлопнув его по плечу.

Дэниел с улыбкой откинулся назад, держа руки на мешочке. Через бархат он чувствовал тепло Алмаза. Он вспомнил, что не осмотрел тайник внутри на предмет поиска камеры. Но он был уверен, что заметил бы ее, и решил, что видеонаблюдение установили только снаружи. «Все чисто», — хмыкнул он себе под нос и стал любоваться гаснущими звездами. Через несколько минут Эдди высадил его на проселочной дороге и снова улетел, кажется, еще до того, как ноги Дэниела успели коснуться земли.

Пикап с прицепом оказался на месте, ключи под приборной доской. На переднем сиденье лежала небольшая коробка. При виде ее Дэниел немного пришел в себя. Он снова был в реальном мире, и с этим миром надо было адекватно взаимодействовать. Он открыл коробку и нашел там храповик, удлинитель и полудюймовый торцовый ключ.

Болты на переднем дифференциале были закручены неплотно. Дэниел прилег, раскрутил их совсем и поднял крышку. Пустой дифференциал изнутри был обшит норкой. Дэниел уставился на него, затем расхохотался, и долго не мог остановиться. Наконец, задыхаясь от смеха, он вылез из-под грузовика и встал на четвереньки. Отдышавшись, он снова залез под машину с мешочком в руках, собрав все силы, чтобы не обращать внимания на норку и сосредоточиться только на задаче. Он вынул Алмаз из мешочка, полюбовался его светом и обратил внимание на то, что спираль снова не видна. Вероятно, он мог видеть ее, только будучи сам невидимым — эту гипотезу очень хотелось проверить. Но вместо этого он осторожно положил Алмаз в дифференциал. Тот поместился идеально. Дэниел поставил крышку на место и накрепко закрутил болты. Потом вернул ключ на место и подобрал альпинистскую систему, которую успел бросить на пол грузовика.

Белый флажок оказался в аккурат на том месте, где обозначил его Вольта — в неглубокой дренажной канаве сорока футами ниже справа от дороги. В самом низу было отверстие для стока воды. Он без труда поднял присыпанную песком крышку. Сток был полон прозрачной жидкости, не имеющей запаха. Он положил систему на землю, затем разделся до перчаток и побросал всю одежду в сток. Дрожа в холодном утреннем воздухе, он взял систему, на прощание страстно чмокнул присоску и уже собрался опустить все туда же, в темную утробу стока — как вдруг вспомнил, что неиспользованные пластид и нервно-паралитический газ так и остались в карманах жилета. По плану они должны были уже быть использованы. Он не знал, в какую реакцию они могут вступить с жидкостью, наполняющей сток, — очередным изобретением тетушки Шармэн. Он вынул обе упаковки и только после этого опустил жилет в сток. Газ и пластид он зарыл отдельно, подальше от оврага, бросил перчатки и белый флажок в сток и снова закрыл его, закидав крышку песком так, чтобы она была не видна. Белея незагорелым задом в восходящем солнце, он кругами направился к грузовику, затаптывая собственные следы.

Вернувшись к грузовику, он заглянул в прицеп. Внутри были груды картонных коробок с брошюрами «Божьего Гласа», слева от двери возле кровати стоял маленький гримерный столик, на потолочном крюке висел матерчатый шифоньер с одеждой, коробка с гримом нашлась под скамейкой. В этот раз задача Жана оказалась проста: лицо было практически собственным лицом Дэниела, пришлось только добавить лишних пять лет да шрам на шее. Через десять минут Дэниел стал Исааком Хэйромом.

В Исааке Хэйроме ему не понравилась лишь манера одеваться — он решил, что это первоапрельская шутка Жана. Зелено-алая гавайская рубашка готова была вступить в бой с бело-синими клетчатыми брюками из полиэстера, а блейзер цвета дикой сливы ненавидел их обоих; пожалуй, во всем этом наряде только белые носки немного гармонировали с белой же надписью «Торжество духа в ваших руках», выбитой на ремне ручной работы, с пряжкой в виде звезды. Впрочем, бумажник Исаака, набитый кредитками и хрустящими двадцатидолларовыми банкнотами, был неплох. Дэниел проверил кейс с неприкосновенным запасом. Считать содержимое было некогда, но, кажется, по поводу двадцати пяти тысяч Вольта не соврал.

Когда Дэниел добрался до шоссе, солнце уже поднялось над горизонтом. Он остановился и вгляделся в дорожные указатели: ФЕНИКС, КАНЗАС СИТИ, ЭЛЬ-ПАСО. Справа от дороги горячий утренний ветер взметнул пыль, поднял целый ураган. «Прах к праху, — проговорил Дэниел голосом Исаака Хэйрома, — пыль к пыли».

Феникс звучало неплохо. Дэниел медленно развернулся в сторону запада.

Сколько же он не спал? Часов сорок? Вольта сбился со счета. Последние восемнадцать, проведенные в ожидании звонка Дэниела, сошли бы за все тридцать шесть. Или даже за пятьдесят четыре. Вольта отхлебнул кофе и набрал номер.

Улыбчивый Джек ответил сразу же.

— Есть что-то? — спросил Вольта.

— То, что есть, ты уже слышал раза четыре.

— Погони не было?

— Nada.[22] Стража сменилась в шесть — точь-в-точь новый рабочий день в какой-нибудь конторе. Или этот газ делает что-то с памятью, или он вообще его не применял. Сигнализации не было. Вообще ничего не было. Хочешь знать, что я думаю?

— Конечно.

— Он его не достал. Он заметил изменения и отступил.

— И не звонит, потому что боится, что теперь его отстранят от задания? Так?

— Это ему лучше знать, но — да, по-моему, похоже.

— Не убедил, — твердо сказал Вольта. — Я верю, что он его добыл. Он сказал об этом Эдди, и в руках у него был мешочек с чем-то, похожим по форме и размеру. Думаешь, это был его ланч?

— Может, просто песок. Эдди говорил, Дэниел только показал мешочек и поднял большой палец. Они же летели с бешеной скоростью, Эдди едва успел глянуть. Я что хочу сказать — может, Дэниелу не хотелось признаваться, что он не сумел… — Улыбчивый Джек оборвал себя на полуслове:

— Погоди-ка, что-то пришло по красной линии.

Вольта ждал. Он знал, что именно пришло.

Улыбчивый Джек вернулся к телефону:

— Черт возьми, хорошо, что не успели заключить пари. В туннеле объявлена тревога, с базы только что вызвали самолеты.

— Они заметили пропажу.

Джек помолчал, потом спросил почти со злостью:

— Но как, разрази его гром, как? Ни газа, ни взрыва — он что, нашел его на серебряном блюдечке у входа в туннель?

— Да что гадать. Значит, он увидел другой способ обойти сигнализацию. А дальше оставались только замок и охранники. Может, они все заснули, или заигрались в кости, или баловались наркотиками. Дэниел внимателен и находчив.

— Но тогда мы опять вернулись к тому же — почему он не звонит?