Вольта прочитал сообщение вслух, одновременно поясняя сокращения:

— Объект — алмаз в тридцать тысяч карат, «С крист» означает «кристаллический углерод». «Баран» (баранка) — он круглый, т. е., в нашем случае, в форме сферы. Свет — «излучает свет». НЗ — наше стандартное выражение, «необходима защита», и поэтому мне надо срочно прибыть для совещания — «Жду тебя здесь и сейчас». ДАСВ — опять же стандартное сокращение — «дальнейшие сведения», как правило, это место встречи, в котором будет получена более полная информация. БР — думаю, тебе будет приятно это услышать — «Батон-Руж». Вот, собственно, и все.

— А «цел. Сесил»?

— Это подпись Улыбчивого Джека. В том маловероятном случае, если шифр будет взломан, такая подпись не позволит взломщику в дальнейшем дезинформировать нас. Предложение-подпись есть у каждого; имена подставные и ничего не значат. Сообщение без подписи означает, что шифр был так или иначе подвергнут опасности. В таком случае благоразумно перейти к новой комбинации для данной операции. Конкретно эту комбинацию мы используем уже одиннадцать месяцев. Лично я не люблю, когда ее приходится менять в последний момент — чтобы привыкнуть к новой и пользоваться ею с достаточной быстротой, требуется время.

— Что-то я не пойму, — начал Дэниел. — Вы только что получили подтверждение о том, что это большой шаровидный алмаз, излучающий свет. Т. е. это именно то, что вы видели. Что-то непохоже, чтобы вы были довольны.

— Да нет, я доволен, — ответил Вольта. — Но и озабочен.

— Почему?

— Потому что видения подтверждаются не всегда, иногда приходится принимать решения самостоятельно, и хотелось бы, чтобы они были верные. Чем выше шанс на удачу, тем осторожнее следует быть.

— И какое же решение требуется от вас прямо сейчас?

— Выбрать, оставить тебя здесь для самостоятельных занятий или взять с собой.

— Взять с собой. Я могу заниматься где угодно.

— На данный момент о твоем участии знает только один человек — Улыбчивый Джек. Если ты поедешь, узнают еще шестеро.

— Но им ведь можно доверять?

— Дэниел, вопрос не в том, насколько это безопасно для дела, а в том, насколько это безопасно для них. — Вольта помолчал. — Ты понимаешь, как в него вцепится федеральная резервная система?

— Меня это не остановит.

— Ты остаешься, — решил Вольта. — Машину я заберу, так что останешься без колес — если только не вообразишь их сам. Буду невероятно признателен, если ты приведешь в порядок кухню, а мне тем временем надо отослать кое-какие сообщения и собрать вещи.

Дэниел ополаскивал раковину, когда Вольта позвал его из гостиной. Он стоял возле двери, разглядывая себя в зеркале с дубовой рамой. Над зеркалом висели часы с кукушкой. Часы подарил Вольте болгарский анархист за помощь, оказанную ему во время его нелегального пребывания в США. Время они показывали точно, но кукушка появлялась, когда хотела.

— Я должен был тебя предупредить, — сказал Вольта, и Дэниел сначала подумал, что это он о часах. Но Вольта снял зеркало со стены, несколько раз нажал на освободившийся гвоздь, как на головку телеграфного ключа, а затем потянул его на себя и вверх, после чего от стены отделилась фанерная панель. Размером она была примерно в половину зеркала. За ней обнаружился узкий проем.

Дэниел никогда не видел такого вытянутого сейфа: шесть дюймов в ширину, два фута в высоту. Замка тоже не было видно.

— Какой прок от сейфа без замка? — удивился Дэниел.

— Замок внутри.

— Интересный подход к безопасности.

Вольта открыл дверь сейфа и достал черный квадратный ящичек с антенной.

— А вот и замок. Радиоуправляемая канистра с нервно-паралитическим газом. Ты заметил, как я нажал на гвоздь — я передал ряд сигналов для ее деактивации, иначе она автоматически взорвалась бы при открывании двери. Канистра светочувствительна и срабатывает при малейшем попадании на нее солнечных лучей. Газ не смертелен, но выводит человека из строя, и по сравнению с этим состоянием твоя недавняя лихорадка покажется круизом на Таити.

— Еще одно гениальное изобретение тетушки Шармэн из железобетонного домика, — с неприязнью заметил Дэниел.

«Ага, ты определенно имеешь зуб на Шармэн», — подумал Вольта. Он не удивился. Шармэн обладала свойством притягивать и отталкивать одновременно: казалось, что она знает собеседника лучше, чем он сам себя когда-либо узнает. Кивнув скорее себе, чем Дэниелу, Вольта произнес:

— Да, Шармэн. Надеюсь, ты понимаешь, что Шармэн создает не только лекарства.

— Наверняка она же автор той дряни, которую вы швырнули мне в лицо утром.

— Ну нет, эта дрянь была моя собственная. Это кора одного из перуанских перечных кустов, высушенная до тонкости пергамента и затем перемолотая.

— А откуда все это взялось: кора, карты? Я же видел, как вы закатывали рукава.

— Ну, Дэниел, я же все-таки маг. Если маг закатывает рукава, следует быть настороже.

— Я учту.

— Будь добр.

Вольта положил в сейф три плоских черных коробочки.

— Прячете от меня семейные драгоценности? — со смехом поинтересовался Дэниел.

— Ты почти угадал, в двух шкатулках действительно кристаллы одного семейства, используемые для модификации радиостанции. А в третьей запись сообщения для Эллисона от канадской группировки.

— А что за сообщение?

— Секретное.

— Секретное от меня?

— И от тебя тоже, поскольку ты не посвящен в этот секрет.

— Я понял.

Вольта закрыл дверь и повернулся к Дэниелу.

— Я уважаю секреты. Иногда это выглядит глупо, если речь идет об информации. Порой это настоящее мучение — не физическое, но души и сердца. Но мы не можем обходиться без секретов и без доверия, хранящего их. Ты просил никому не рассказывать о твоем умении исчезать. Я исполню твою просьбу. А наши друзья из Канады просили хранить в тайне переданную ими информацию. И их просьбу я тоже уважаю. Разве ты продолжал бы доверять мне, поступи я иначе?

— Да нет, в самом деле. Но с тех пор, как я впервые исчез, мне хочется знать обо всем, что происходит, мне и самому это странно. И весело, и как-то нервно.

— Следовало ожидать, — заметил Вольта. — Но тебе повезло. Твои реакции — любопытство, упрямство и нежелание думать — гораздо приятнее болезненных приступов сомнения, которые одолевали меня.

— Вот и еще одно отличие.

— Да. Ты неискушен. Я был более опытен.

— Сегодня утром мы были на равных.

— Мы и сейчас на равных, как равны невинность и опыт, пространство и время. Но как бы мне ни нравились наши метафизические беседы, сейчас я вынужден отправиться на выяснение того, чем могут пригодиться наши практические способности в мало контролируемых условиях.

— А я, следовательно, остаюсь заниматься самоконтролем и способностями воображения. Будут указания?

— Каждое утро совершай прогулку к реке и обратно.

Дэниел подождал мгновение, затем уточнил:

— И все?

— Да. Кроме того, что бы ни случилось, поступай, как считаешь нужным и полагаешь верным. С этого момента ответственность на тебе, а выбор за тобой. Не принимай свои удачи всерьез. Если будут приходить сообщения, не беспокойся: мне их передадут. Я вернусь через неделю. Не теряй самообладания. Не поддавайся самообману. Ты нам нужен.

Вольта неторопливо спускался на автомобиле в долину. Рыжий Фредди еще летит из Суринама, поэтому все равно окажется на аэродроме не раньше вечера. Просто хотелось поскорее уехать от Дэниела, радиоприемников и собственной слабости. Возле аэродрома есть река — можно будет сесть на солнцепеке и смотреть на воду. Вызов в Нью-Мексико означает только одно: каша вот-вот заварится. А Дэниел еще не готов, да и вряд ли когда-либо будет готов. Может, хоть ежедневные прогулки к Северной Развилке немного его остудят. Он слишком увлекся искусством исчезать. Способности у него несомненные, вот только понимания недостает. Главный недостаток молодости: сила без смысла. Плюс недоверие. Тут Вольта повернул руль и усмехнулся. Если бы Дэниел знал, что канистра с нервно-паралитическим газом — на самом деле каучуковая скульптура, выполненная Моттом в период увлечения натуральным кубизмом и преподнесенная на день рождения лет десять назад, доверия с его стороны стало бы еще меньше. Да, пожалуй, глупость — не недостаток молодости, а ее достоинство.