«Для педагогов, — пишет Ротман, — очень важно, чтобы выпускник еврейской школы осознавал себя частью еврейского народа, чтобы его национальное самосознание наполнилось позитивным содержанием. Поэтому персонифицированному идеалу выпускника еврейской школы присущи такие качества, как гордость своим еврейством и преданность ему, стремление продолжать еврейскую традицию, желание и способность передать ее следующему поколению, глубокая историческая память... спор велся лишь о том, насколько глубоко идеальный ученик еврейской школы должен воспринять дух и культуру страны проживания (обратите внимание: не своей родины, например России, а "страны проживания". — В.Р.). Надо ли стремиться к подлинному взаимодействию еврейской и нееврейской культур или следует ограничиться широкими "добрососедскими" отношениями, не выходя из своего национального дома?.. Диалог и свободный выбор — вот ключевые слова, определяющие отношение учителей еврейских школ к проблеме контактов с нееврейским окружением, и это отношение, безусловно, отразится на педагогическом идеале еврейского образования в СНГ» [146].

К этой проблеме примыкает и другая, не менее важная: что такое вообще «российский еврей»? Или это еврей, только живущий в России, а в культурном отношении «инородец», как сегодня определяют евреев левые и националисты, или полноценный россиянин, в жилах которого течет еврейская кровь (стопроцентная или разбавленная) подобно тому, как в жилах каждого русского, «если его хорошенько поскрести», кроме русской течет и иная кровь — татарская, польская, удмуртская, еврейская и т.д. Обсуждая вопрос о еврейской идентификации, А. Штайнзальц пишет:

«У еврейского народа в его современном состоянии нет общей страны проживания; его коренной язык для значительной части народа — язык культуры, но не живой, современный язык общения; с отходом евреев от религии исчезает даже культурная общность, поскольку еврейская культура является общей для народа только благодаря выраженной в ней религиозной основе» [176. С. 39]. X . Ротман подтверждает эту мысль, констатируя, что евреи, проживающие в СНГ, не ориентированы на религию, ни даже особенно на Израиль. «Педагогический идеал еврейской школы в СНГ, — пишет она, — не включает воспитания любви к Богу и насаждения религиозной веры... никто из учителей не придал важности принадлежности ученика тому или иному из существующих на западе и в Израиле общественно-политических или религиозных течений — только еврейству в целом» [146].

Тем не менее Ротман считает, что еврейская идентификация отличается от национальной идентификации современных западных наций. «Их идентификация возводит индивидуума через национальную принадлежность к человеческому роду как таковому, она иерархична: "я прежде всего человек, а затем представитель своего народа". В то же время еврейская формула: "я человек в качестве еврея" — не иерархичная, не родовидовая, а сущностная. Прошлые поколения воспринимали еврейство не как "вид" человеческого рода, а как свою непосредственную человеческую сущность. Современному секулярному сознанию подобное определение идентификации может показаться чуждым, однако оно органично присуще еврейской традиции. На нем зиждется коренная черта еврейского самосознания — ощущение своей нерядоположенности другим народам, если хотите, избранности. Поэтому надо быть осторожным, чтобы вместо еврейского самосознания не воспитать еврейский национализм, в котором за видимостью преданности своему народу скрывается полное отчуждение от его духа и ценностей» [146].

Не правда ли, любопытно: по мнению Ротман, сущность еврея в его «избранности и нерядоположенности другим народам», и это в век всеобщего культурного равенства и плюрализма. Поэтому ее предупреждение относительно еврейского национализма мало осмысленно: если «избранность и нерядоположенность», то естественно — склонность к национализму. Кстати, интересно, что русские националисты тоже говорят об избранности и мессианстве русского народа.

Еще одна общая проблема — как создать в национальной школе теплую, семейную атмосферу, способствующую погружению в национальную культуру. Достаточно ли для этого поддерживать однородный национальный состав учащихся и педагогов, а также проводить совместно с родителями традиционные праздники и обряды, или же необходимо что-то еще. Например, в Московской национальной еврейской школе кроме института учителей создан институт «кураторов» (некоторые из них освобождены от преподавания), одна из главных задач которых — воспитание детей в духе еврейских традиций и их индивидуальная опека. С самого начала организации еврейской школы возникла и такая проблема: можно ли принимать в национальную школу детей от смешанных браков или же, например, русского ребенка, который по какой-либо причине хочет учиться в еврейской школе?

Концепция национальной школы. Чтобы сформулировать концепцию национальной школы, нужно понять, что это такое. Вероятно, национальная школа выполняет разные функции в отношении государства и малого народа. Для России — это социальное и политическое условие сохранения и улучшения нормальных отношений между народами, населяющими Россию, и построения правового государства. Для второго национальная школа — это необходимое условие воспроизводства своей культурной идентичности (сохранения и реализации национальных ценностей, традиций, образа жизни), а также политической свободы и прав.

Например, выработка правильного и справедливого отношения к евреям касается не только самих евреев, это проблема русского народа и молодой российской государственности. Она заключается собственно в том, как жить по-новому, признавая права других народов, соглашаясь с необходимостью возместить ущерб тем народам и слоям населения, которые пострадали в советский период. Ориентация на международные нормы и право, на гуманистические ценности заставляет признать права малого народа на ту или иную форму автономии и государственности, а также помогать населению, пострадавшему от прежней политики государства.

В целом здесь вполне можно согласиться с общественным деятелем В. Чуриловым, который говорит, что великий русский народ должен найти в себе мужество не только признать, что стараниями советских структур фактически уничтожались малые народы, но и реально помочь тем народам, которые еще сохранились, обрести достойную жизнь и культурную автономию [148]. И Рывкина считает, что евреи, веками подвергавшиеся национальной дискриминации, нуждаются со стороны российского государства в дополнительных гарантиях социальной защиты.

В случае конфликтов, затрагивающих евреев, говорит она, нельзя исключить политических мотивов — нежелания властей ссориться с антисемитски настроенными политическими кругами. «Нельзя исключить и того, что власть боится высказываться по еврейскому вопросу в связи с большим интересом к нему на Западе. Наконец, возможны опасения, что выступления против антисемитизма могут расцениваться как приверженность к определенной — скажем, прозападной идеологии. Это означало бы для власти подставить себя под удар национал-патриотов. В общем, так или иначе, но позиция власти в "еврейском вопросе" традиционно одна — игнорирование» [147. С. 180, 181]. Однако современная политика российского государства не подтверждает этих опасений.

Оперируя категорией «малый народ» и говоря, что национальная школа — необходимое условие его национальной идентификации, нужно иметь в виду, что не всегда «народ» выступает как единый субъект. Например, Московскую национальную еврейскую школу создавали не общины, а просто энтузиасты. Другими словами, кроме общины или народа инициаторами национальных школ сегодня чаще являются отдельные группы, выступающие от лица того или иного социального субъекта.

Но ситуация еще сложнее. Еврей ведь может отдать своего ребенка не в национальную школу, а в обычную, поэтому нужно учитывать еще один фактор — идентификацию отдельной семьи и даже человека, решающего для себя, кто он — еврей, «бинационал» (наполовину русский, наполовину еврей), русский и т.д. Рассмотрим поэтому условия, определяющие идентификацию малых народов.