После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Каллену не верила; зачем, например, он наврал про линзы? Еще пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасное лицо. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать!

Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к пикапу. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек!

По дороге в школу я думала о Майке, Эрике и своей «популярности». Наверное, все дело в том, что в Форксе я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майка и его соперничества с Эриком. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают?

Как ни странно, по льду пикап двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице.

Лишь подъехав к школе, я поняла, почему все прошло так гладко. На шинах мелькнуло что-то серебристое, и, держась за багажник, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест-накрест. Чтобы установить их, Чарли поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось.

Я так и стояла, сдерживая непрошеные слезы, когда услышала странный звук.

Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой.

События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали.

Эдвард Каллен, стоявший за четыре машины от моей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его лицо выделялось из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно-синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрожающей скоростью он приближался к моему пикапу, у него на пути стояла я! Я даже глаза закрыть не успею!

Что-то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон сминал кузов пикапа. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто-то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за старой «хондой», рядом с которой стоял мой пикап. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов пикапа, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону.

Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под «хондой» и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, защищая меня от фургона, который, сильно дернувшись, остановился сантиметрах в тридцати от моего лица. Руки уперлись в боковую поверхность фургона, а потом заработали быстро, как лопасти пропеллера. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги.

Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда.

– Белла, ты в порядке?

– Да, – только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было – Каллен вцепился в меня железной хваткой.

– Осторожно! – предупредил парень, когда я начала вырываться. – Кажется, у тебя разбит висок.

Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом.

– Ой! – удивленно воскликнула я.

– Так я и думал! – Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.

– Черт возьми… – начала я, пытаясь собраться с мыслями. – Каким образом ты так быстро оказался возле меня?

– Я стоял рядом, Белла.

Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы?

Тут подоспела помощь – студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Эдвардом.

– Не шевелитесь! – велел какой-то мужчина.

– Вытащите Тайлера из машины, – командовал второй.

Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо.

– Тебе лучше пока не двигаться, – мягко произнес он.

– Холодно, – пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче.

– Ты стоял там, возле своей машины, – неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.

– Это не так! – твердо сказал он.

– Я все видела!

Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить – откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться.

– Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, – медленно и серьезно проговорил Эдвард.

Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.

– Нет! – упрямилась я.

– Белла, пожалуйста!

– Как все произошло? – не желала уступать я.

– Доверься мне, – умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.

– Обещаешь потом все объяснить?

– Конечно! – неожиданно резко и раздраженно сказал он.

– Конечно, – с бессильной злобой повторила я.

Шесть санитаров и два учителя – мистер Варнер и мистер Клапп – с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?

Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Своном во главе.

– Белла! – испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках.

– Все в порядке, Чар… папа, – вздохнула я. – Ничего страшного.

Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.

Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след…

А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата!

Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума!

«Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.

Меня привезли в процедурную – длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.

Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.

– Белла, я так виноват!..

– Я-то в порядке, Тайлер, а ты?

Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.

– Я думал, что убью тебя! – причитал Кроули. – Ехал слишком быстро, а фургон занесло… – Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.

– Не беспокойся, меня ты не задел!

– Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла.