— Ага, — повторила девочка, в её голосе был не испуг, а удовлетворение. Ответом послужил новый рык вскочившей на лапы кошки, и приготовившейся, как думали инквизиторы, к нападению. Вообще‑то кошка не рычала, она жалобно мяукала, но как может мяукать кошка размером с тяглового быка и с огромными клыками. А мяукала кошка, потому что увидела Листика, девочка неоднократно гоняла махайру, отгоняя от пасшихся селянских стад. Вот поэтому кошка, увидев дракона, пусть даже в человеческой ипостаси, испугалась.

— Спасайтесь! Я задержу этого страшного зверя! — закричала Олива, выхватывая меч и поднимая свою удивлённую лошадку на дыбы. В отличие от людей, звери, да и домашние животные, отлично видят драконью сущность Листика. Обычно они очень пугаются, но если дракон не проявляет желания их съесть, то принимают дракона как своего вожака–повелителя. А домашние животные видят ещё и защитника, который не даст их дикому зверью в обиду. Поэтому смирная лошадка Оливы так поразилась демаршу своей всадницы. Листик, чуть не свалившаяся со своего места перед воинственной карротинкой, недоумённо спросила:

— А это зачем? Зачем ты так? Они же и так скачут сломя голову, ещё заблудятся, разыскивай их потом.

— Должна же я показать служебное рвение, — спокойно ответила Олива, пряча меч в ножны.

— Показала? Да? — поинтересовалась Листик и поторопила: — Поехали быстрей, а то ускачут.

— Думаю, Гильемо им далеко уехать не даст, — ответила карротинка, пуская лошадку в галоп.

Догнать инквизиторов и норвеев девочка и монахиня сумели только через милю. Под большим деревом свою баронессу спокойно ждали норвеи, а инквизиторы имели такой вид, будто они не на лошадях скакали, а бежали перед ними.

— Вы вырвались из когтей и зубов этого чудовища! Как вам это удалось?! — вскричал Визаньяк, забывший о своей болячке.

— Как вы сумели уйти от махайры и не гонится ли она за вами? — спросил Торнув, он тоже был напуган, и продолжать бегство ему, как и остальным инквизиторам, помешал страх, норвеи‑то остановились, а без них ехать по лесу было очень боязно.

— Не–а, не гонится, — заулыбалась девочка, — мы её победили!

— Как победили? — изумился брат Торнув.

— Мечом! — ответила Олива.

— И добрым словом, — добавила Листик и окончательно сбивая с толку, пояснила: — Не–а, шкуру снимать не стали, она нас очень просила этого не делать, вот мы её и пожалели, а то знаете ли, в горах холодно. Без шкуры‑то!

— Жаль, жаль, хорошая шкура. Но без шкуры по горам бегать тоже не годится! — вздохнул Гильемо. И скрывая улыбку, очень серьёзно продолжил: — Но если она вас попросила не снимать её с махайры, то вы правильно сделали, что уважили её просьбу.

— А–а–а!.. — попытался что‑то сказать совсем сбитый с толку Торнув, остальные инквизиторы молча и не менее ошарашенно переглядывались, а Гильемо скомандовал:

— Раз со шкурой не выгорело, то продолжим движение! Порядок прежний!

Лошадка Оливы заняла прежнее место во главе кавалькады. Некоторое время ехали по лесу, потом снова подъехали к горам. Листик громко запела, Олива ей стала подпевать. На втором куплете из пещеры, показавшейся из‑за поворота, выскочил огромный медведь. Он встал на задние лапы и заревел. Заревел от страха, а встал на задние лапы в надежде забраться на скалу, подальше от этого хоть и маленького, но такого наглого и опасного дракона. Листик после встречи с тем медведем в малиннике старалась других так сильно не бить. Но этот огромный косматый зверь решил, что он сильнее изящного изумрудно–золотистого дракончика. Листик показала пещерному медведю, что он очень не прав, и лучше не мешать рыжей девочке лакомиться малиной. С тех пор грозный хищник старался не связываться дракончиком, даже когда он в ипостаси рыжей девочки.

Ревущий и стоящий на задних лапах пещерный медведь произвёл на инквизиторов сильное впечатление. Даже большее чем махайра. Сестра карротинка, даже не обнажая своего меча, отважно бросилась на грозного зверя, а сидящая перед ней рыжая девочка почему‑то громко улюлюкала. Видно, вид этих воительниц был настолько страшен, что медведь не выдержал этого ужаса, о чём ясно свидетельствовал случившийся с ним приступ медвежьей болезни.

— Хорошо, что ближе не подъехали, — заметила Олива.

— Ага, — согласилась Листик, показывая на ошалевшего и измазанного медведя, — с этого тоже шкуру снимать не будем, её долго отмывать придётся. И инквизиторы ускакали, поехали за ними.

Олива и Листик догнали своих спутников только у домика травницы. Гильемо в ответ на вопросительный взгляд своей баронессы молчаливо пожал плечами, показывая, что перепуганных служителей церкви он никак не мог остановить. Хорошо, что те стремились убежать от страшного зверя по тропинке, не пытаясь свернуть в лес. Листик не выдержала и хихикнула — сами‑то инквизиторы ломанулись бы, не разбирая дороги, а вот умные лошадки, хоть их непрестанно понукали, бежали по знакомой дороге. Лошади‑то были баронские, тех, на которых приехали инквизиторы, оставили в монастыре. Лошади, не привыкшие к лесу, точно бы понесли при виде махайры, а эти знали, что Листик защитит, и бежали только потому, что их подгоняли. Теперь сгрудившиеся в кучу инквизиторы, с удивлением смотрели на женщину с уже начавшими седеть светло–русыми волосами. Она стояла на пороге аккуратного домика под красной черепичной крышей и рассматривала гостей. Домик, на удивление, органично вписывался в большую лесную поляну, словно был не построен, а выращен, как жилища эльфов.

— Здравствуй, Марта, — поздоровались Листик и Олива.

— Здравствуйте, — ответила женщина и спросила: — А кого это вы ко мне пригнали?

— Почему пригнали? — удивилась сестра урсулинка.

— Они сюда прискакали в такой панике, как будто за ними кто‑то гонится, страшный и ужасный, вот стоят, даже не поздоровались, — с укором сказала Марта и, видя, что девочка хочет что‑то сказать, быстро произнесла: — Нет, нет. Гильемо и его товарищи сразу же поздоровались.

— Марта, ты говоришь, что эти почтенные братья–монахи сюда в панике прискакали, а где же были их лошади? Сейчас они вроде на лошадях, — удивлённо спросила девочка, а потом сделала вид, что догадалась: — А–а–а, лошадей Гильемо потом пригнал.

Норвеи невозмутимо это слушали, Олива хихикнула, Марта улыбнулась, а Листик напустилась на перепуганных инквизиторов, притворившись сильно разгневанной:

— Вы зачем лошадок бросили?

— Листик, они же на них сидят, как же они могли их бросить? — хихикая, спросила Олива.

— Сначала бросили и сами ускакали, а когда лошадки прибежали, то снова сели! — пояснила девочка и вздохнула: — Бедные лошадки, достались скаковым монахам.

Инквизиторы были до того напуганы, что даже не поняли, о чём говорит маленькая баронесса, только брат Торнув удивлённо смотрел на девочку. А брат Визаньяк застонал и сполз с лошади.

— Пожалуй, Листик, твои обвинения беспочвенны, — улыбнувшись, сказала Марта, — сами они передвигаться не могут, по крайней мере, некоторые.

— Ага, — согласилась Листик и без всякой связи со своим предыдущим обвинительным заявлением сказала, показывая на Визаньяка: — Марта, вот этого надо полечить, а то умереть может! У него такая рана! Такая рана! Просто жуть!

Инквизитор, услышав это, побледнел и схватился сначала за живот, наверное, хотел за сердце, а потом за то место, которое болело.

— Идём, я посмотрю, чем можно помочь, — ставшая серьёзной Марта пригласила инквизитора в дом, видя, что за Визаньяком и остальные намерились зайти, строго сказала: — Не все!

Выделив Торнува, Марта, с усмешкой взглянув на знак Единого с камнем истины, сказала:

— Вы тоже можете зайти.

— Она поняла, что инквизитор хочет проверить, не будет ли применено запрещённое колдовство, — тихо сказала Олива.

— Ага, какое же может быть колдовство при лечении? Марта поняла намерения этого чёрного и будет лечить только травами, — ответила Листик и, скользнув с лошади, оказалась у самого домика. Там девочка слегка приоткрыла окно, так чтоб было слышно, что там происходит внутри.