Широкая площадка сменила узкую дорогу, одним боком прижимавшуюся к отвесным скалам, а другим — нависшую над глубокой пропастью. Отряд остановился без команды. Поражённые люди замерли. Открывшаяся картина впечатляла. На выходе на небольшое плато, где раньше делали привал торговые караваны, и где принял последний бой отряд Тэрика, стояла отвесная скала, круто уходящая вверх. На этой скале был очень искусно высечен барельеф — группа израненных воинов готовилась к последнему, безнадёжному бою, впереди стоял их командир. Помятые доспехи воинов, нога командира, наступившего на отрубленную голову скальной химеры, меч в его руке, направленный вниз, но готовый взвиться, нанося удар. Весь вид израненных и уставших воинов говорил о решимости принять этот последний бой. Конечно, сражение с химерами выглядело бы совсем не так. Неизвестный скульптор, даже не скульптор, а резчик по камню, изобразил так, словно воины готовились противостоять равному противнику, а не горным чудовищам, такой строй даже одна химера запросто смела бы.
— Тэрик, — покачнувшись, глухо произнёс барон. Гуго поддержал его. Воины–норвеи выразили своё одобрение, тихо загомонив. А капитан повернулся к девочке:
— Кто это сделал?
Удивление Гуго было понятно, такое не под силу одному человеку, тут нужен многодневный труд бригады каменотёсов.
— Я! — гордо ответила девочка. — Я нашла здесь следы битвы и похоронила воинов. А они же были норвеями, доспехи у них были норвейские, — пояснила девочка, как она определила национальность погибших. — Вот я их и похоронила.
А потом продолжила, как бы оправдываясь:
— Но здесь же кругом скалы, копать тяжело. Вот я всё и сожгла, ведь у норвеев же принято огненное погребение? Да? А потом согнала сюда скальных химер и тоже сожгла, ну, как жертву. Мама мне говорила, что когда знатного норвея хоронят, то надо жертву принести, чтоб путь в Валгаллу был лёгким. Ведь они туда же уходят? Правда ведь? Ну и потом решила, что если тут они нашли свою смерть, то надо памятник им поставить, вот я и сделала.
Гуго недоверчиво покачал головой, но вслух свои сомнения не высказал, а вот у де Гривза подобных сомнений не возникло, он хрипло выдохнул:
— Ты всё правильно сделала, доченька!
— А почему в шлеме? — спросил капитан, показывая на фигуру воина с мечом, которая выдавалась вперёд из барельефа и скорее была статуей. — Ведь мы не носим закрытых шлемов!
— Но я же не видела его лица!
— Вот. — Барон снял с шеи медальон, где раньше лежало колечко, и открыл его. На внутренней поверхности крышки было выгравировано лицо юноши. — Вот, вот это он. Тэрик!
Девочка взяла медальон, некоторое время его рассматривала, а потом вернула барону. Листик сделала в направлении скульптурной группы несколько шагов и вытянула вперёд руки. Сорвавшееся с них белое пламя окутало в фигуру, стоящую впереди скульптурной группы. Когда пламя опало, у воина на голове не было шлема. Суровое лицо, выступающие скулы, развевающиеся волосы, крепко сжатые губы. Взгляд, устремлённый вперёд, высеченный из камня воин стоял, будто живой человек. Казалось, он сейчас, с боевым кличем, поднимет меч.
Дружинники барона, словно повинуясь команде каменного воина, выхватив мечи, подняли их вверх, и громкий боевой клич норвеев раскатился по окрестным горам. Барон спрыгнул с коня и встал на одно колено перед девочкой:
— Спасибо, Листик! Спасибо, доченька!
Потом поднялся и громко, как в былые годы отдавал команды, произнёс:
— Я, граф Лэри де Гривз, барон Дрэгис, перед Единым и всеми другими богами, какие есть и воинами своей дружины признаю Листика…
Он вопросительно посмотрел на девочку, та, поняв, что он хочет спросить, сказала:
— Листикалинариону.
— Листикалинариону, — повторил барон. — Признаю своей законной дочерью и объявляю наследницей!
Боевой клич норвеев снова разнёсся над горами, потом воины баронской дружины во главе со своим капитаном спрыгнули с коней и опустились на одно колено перед девочкой. Барон назначил своего наследника, вернее, наследницу. То, что она девочка — то такова воля их командира и сеньора. И ещё воины были благодарны ей за то, что она сделала для их павших товарищей. Ведь что может быть лучше для воина–норвея чем погибнуть в бою? Только погибнуть в бою с последующим огненным погребением!
Говорят, путь домой вдвое короче, чем путь из дома, неизвестно так ли это, но дружина барона Дрэгиса ночевала не в ущелье, где начиналась дорога на перевал, а у Драконьей пещеры. На этот раз свежего мяса у девочки не оказалось, ведь Листик не летала на охоту, но того, что осталось с прошлого раза, вполне хватило на всех, в хранилище с заклинанием стазиса мясо не портилось довольно долго.
— Кто накладывал заклинание? — спросил барон у Листика, показывая на каменный ящик. — Веточка?
— Не–а, это я. Мне Тайша показала, как это делать. А то заклинание, что накладывала мама, так долго не продержалось бы, — ответила Листик, она, Лэри де Гривз и два воина зашли в пещеру за мясом, девочка не стала говорить, что её заклинание в отличие от маминого держится всего неделю. Но видно поняв это, барон погладил дочь по голове, Листик прижалась к отцу и замерла.
На следующий день, ближе к вечеру, дружина барона подъехала к замку. Замок, построенный на большой скале, казался огромным, впрочем, таковы были все пограничные замки — бывшие имперские крепости, предназначенные для обороны рубежей Империи и для того, чтоб тут могло укрыться всё окрестное население с домашней живностью. Из замка заметили подъезжающих воинов и опустили подъёмный мост. Встречающих было немного, кроме нескольких воинов–норвеев, был гном и пожилая полная женщина. Гнома заинтересовало сообщение о том, что перевал открыт. А женщина, увидев девочку, сидевшую на коне перед бароном и закутанную в его плащ, подбежала и поинтересовалась:
— Что ж ты такая худая! Где тебя господин барон такую подобрал!
— Герда, это дочь господина барона, — пояснил женщине Гуго.
Барон слез с коня и аккуратно снял свою дочь
— Ой! Где же ты была? Как же он тебя потерять умудрился? И почему ты совсем неодетая! — не смущаясь, запричитала Герда и захлопотала вокруг Листика, как квочка, нашедшая своего потерянного цыплёнка. Листик не захотела забирать платье из пещеры, мотивировав это тем, что ей не во что будет одеться, если придут гости.
— Он меня не потерял, а нашёл, — ответила Листик и добавила: — Ага!
Лэри де Гривз улыбнулся и взял девочку за доверчиво протянутую ручку, так они и ушли в покои: Листик держалась за руку своего отца.
В большом камине горело жаркое пламя, последнее время де Гривзу нездоровилось, и он старался держаться поближе к огню, при этом кутаясь в тёплый плед. У него в ногах, барон расположился в большом кресле, на маленькой скамеечке сидела Листик. С недавних пор такие вечерние посиделки стали каждодневными. Барон рассказывал, а девочка внимательно слушала.
В первые же дни Листик облазила весь огромный замок и хотела устроиться жить на верхушке донжона. Гуго, поддержанный Лэри де Гривзом, отговорил девочку, мотивируя это тем, что там находится воин, наблюдающий за окрестностями, и ему нельзя мешать нести службу, с этим девочка согласилась, а вот то, что наследнице барона не пристало жить под самой крышей, Листика не убедило. Она всё равно облюбовала себе верхушку башни, но уже другой, и поселилась там. О том, что с этой башни иногда взлетал дракон, Гуго приказал молчать всем это видевшим. Но Листик редко так делала, обычно она шла к своей пещере и уже оттуда взлетала. Листик из замка к пещере могла бы «прыгнуть», но это в облике человека у неё не получалось, «смотреть» получалось, но очень плохо, возможно это были последствия заклинания «подчинения», возможно ещё что‑то. Разобраться без помощи Раманы или Тайши Листик не смогла, но и обращаться к ним она не хотела, это могли бы заметить другие дракланы, а попадаться им на глаза было очень нежелательно.
Обычно Листик уходила к своей пещере утром, а в замок возвращалась на утро следующего дня и приносила тушу горного козла. Где девочка брала архарусов никто не знал, вернее, знали, но очень немногие. Хоть какие бы не были большие козлы, но на всю дружину уже не хватало, в последнее время она увеличилась почти вдвое. Открывшуюся через перевал дорогу надо было патрулировать, да и застава на самом перевале нуждалась в хоть небольшом, но постоянном гарнизоне. Заставу построили в основном из тех толстых брёвен, что остались от завала. Гном Фримуандидор, носивший странное звание — главный старшина дружины, а на самом деле бывший казначеем баронства, был очень благодарен неизвестному за то, что тот сохранил такой хороший строительный материал.
