Отъехав от тротуара, Кики вдруг поймала себя на том, что думает о себе уже в прошедшем времени. Что ж, значит, так тому и быть. Она не станет тянуть эту волынку еще два-три десятка лет, не превратится в такую же старую развалину, как эта машина. У нее еще осталась кое-какая гордость, пусть даже истрепанная до дыр. Конечно, все пошло бы иначе, если бы у нее хватило здравого смысла найти себе богатого мужа. Тогда она смогла бы ходить с гордо поднятой головой. Но идея замужества никогда не привлекала Кики. Брак — слишком большая обуза, он требует соблюдения множества условностей, и, наконец, это так скучно. У Кики всегда было чисто мужское отношение к сексу: она предпочитала максимум разнообразия и минимум обязательств. Это как нельзя лучше сочеталось с родом ее занятий. И вот в конечном счете она осталась одна.
Хмурая и подавленная, она медленно выехала на Норт-серкюлар. Несмотря на многолюдное окружение и бесконечные тусовки — необходимый атрибут жизни рок-звезды, — Кики всегда была одна. Одиночество стало ее постоянным спутником, после того как она съехала с квартиры в Кенсингтоне, где когда-то жила вместе с Примми, Артемис и Джералдин. Но это было слишком давно, совсем в другой жизни.
Неожиданно пришло в голову, что в машине нет карты. Но Кики лишь безразлично пожала плечами. Ее путь лежал на запад. Корнуолл где-то там, и он достаточно велик.
Найти его будет нетрудно.
Примми и Джералдин сидели на садовой скамейке, любуясь цветниками.
— Ты могла бы устроить здесь патио, — предложила Джералдин. На коленях у нее покачивалась тарелка с тостом. Обеими руками Джералдин сжимала кружку с чаем.
— Может, и устрою, если время будет. Мне не хватает времени даже на клумбы — видишь, как они разрослись? Понимаешь, я хочу обеспечивать себя всем необходимым, поэтому моя первая забота — огород.
— А что ты там выращиваешь? — Джералдин сменила свой изысканный и довольно необычный для сельской местности белый костюм на более подходящую к случаю одежду — свободную блузку, слаксы и туфли на низком каблуке. Впрочем, в нежно-персиковой блузке от Шанель, кремовых слаксах от Армани и кожаных туфлях цвета корицы от Гуччи она по-прежнему выглядела на миллион долларов.
— Шпинат, морковь, салат латук, сельдерей, лук порей и репчатый лук, капусту, картошку и еще кормовую капусту для Мейбеллин.
— И что ты со всем этим делаешь? Ты ведь наверняка не в состоянии все это съесть. Хочешь стать огромной, как дом?
Примми весело захихикала:
— Скоро стану. Между прочим, эта юбка шестнадцатого размера. До сих пор мне еще ни разу не приходилось покупать себе вещи шестнадцатого размера.
Джералдин критическим взглядом окинула бесформенную плиссированную юбку Примми.
— А где ты ее взяла? — спросила она, давясь от смеха. — В универмаге «Бритиш хоум сторз»?
— Местное отделение «Оксфам» в Каллело. Туда я сдаю излишки овощей. А еще помнишь, Пегги спрашивала, не хочу ли я поменять яйца на тутовые ягоды? Дело в том, что у местных жителей принято меняться продуктами. Это для них что-то вроде валюты. Вот Мэтт, например, живет в традиционном рыбацком домике, и сад у него слишком маленький, чтобы выращивать много овощей, поэтому за устройство хлева для Мейбеллин я расплатилась с ним частью урожая, собранного Амелией в прошлом году. А еще я всерьез занялась изготовлением наливок и маринадов; думаю установить небольшой лоток в конце тропинки, на пересечении с проезжей дорогой. Так я смогу получать небольшой доход от излишков продуктов.
— А как насчет молока? Неужели ты собираешься таскать на плече палку с ведрами и ходить от двери к двери?
Плечи Примми затряслись от смеха.
— Нет, не собираюсь. Я не слишком-то разбираюсь в продаже молока, но боюсь, все не так просто. Всем этим занимается так называемый молочный инспектор. Он приходит, проверяет чистоту коровника и навозоуборочный проход.
— Навозоуборочный проход? — Джералдин с трудом удалось сохранить ровный тон. Ее душил смех. — Мне неловко спрашивать тебя об этом, Примми, но этот самый проход — часть коровника или часть самой Мейбеллин?
Примми едва не задохнулась от хохота.
— Это часть коровника. Я тебе покажу его вечером, когда пойду доить Мейбеллин.
— А ты уже доила ее сегодня утром?
— Ну да. Ты еще спала, и я решила тебя не беспокоить. Мне нравится доить Мейбеллин. Для меня это настоящий отдых. Я сажусь рядом с ней на небольшую скамеечку и утыкаюсь лбом в ее теплый бок. Она вся такая нежная, гладкая, бархатистая и чудесно пахнет.
Джералдин состроила такую забавную гримасу, что Примми — впервые по-настоящему счастливая после смерти Теда — снова залилась веселым смехом. Рядом с Джералдин она вновь почувствовала себя молодой, словно сбросила тридцать лет. И, как в юности, даже самые будничные дела казались ей теперь легкой забавой. Она допила остатки чая и спросила:
— Может, попытаемся связаться с Артемис? У меня сохранился ее старый телефонный номер.
— Давай. Но если у тебя был ее телефон, то почему вы потеряли друг друга из виду? — Джералдин замерла в нерешительности, а потом мягко добавила: — Наверное, это из-за того, что случилось с Дестини?
Смех Примми резко оборвался.
— Думаю, Артемис чувствовала себя виноватой, — сказала она после недолгого молчания. — Виноватой, что не проследила, не нашла Дестини опытную няню. А я… — Примми безнадежно махнула рукой. — Это сложное чувство. Я ни с кем не хотела делить свое горе. Даже с Артемис.
— А теперь?
— А теперь все это в прошлом. Конечно, я горюю по Дестини. Я всегда буду скорбеть о ней, но больше не боюсь, что стану винить Артемис в ее смерти. Мы с Артемис очень любили Дестини, и в этом чувстве было что-то необыкновенно дорогое для нас обеих. Я очень хотела бы снова увидеть Артемис. И буду рада, если нам удастся уговорить ее приехать сюда, пока ты здесь. Тогда мы снова будем вместе, как в старые добрые времена.
— Если не считать того, что с нами не будет Кики. — Голос Джералдин прозвучал неожиданно резко. — Этой встречи я хотела бы избежать, Примми. Давай позвоним Артемис. Мне тоже не терпится снова увидеться с ней. Но Кики — запретная тема. Извини.
Примми ничего не ответила. На языке у нее вертелось множество вопросов. Ей хотелось расспросить Джералдин о Кики и о Френсисе, но момент был явно неподходящий.
— Я собираюсь позвонить Артемис прямо сейчас, — заявила она, вставая. — Спорим, она просто не поверит, что я живу на небольшой ферме в Корнуолле и ты сейчас гостишь у меня? Думаю, она завопит от радости.
Но когда пять минут спустя Примми набрала номер Артемис, никаких радостных воплей она не услышала.
— Миссис Гауэр больше не живет по этому адресу, — равнодушно сообщила ей какая-то молодая женщина.
— Да что вы! Простите, пожалуйста, за беспокойство. Но может быть, у вас сохранился нынешний адрес и телефон мистера и миссис Гауэр?
— Это и есть нынешний адрес и телефон мистера Гауэра. — На этот раз в голосе молодой женщины явственно послышалось самодовольство и злорадство. — А вот миссис Гауэр здесь больше не живет. Она съехала три недели назад.
— И у вас нет ее телефона?
— Нет. Зачем он мне?
Связь мгновенно прервалась, но Примми продолжала стоять с трубкой в руке, удивленно подняв брови.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Джералдин.
— Похоже на то. — Примми положила трубку на рычаг. — Артемис съехала, а ее место заняла какая-то женщина, судя по голосу, довольно молодая. Она утверждает, что телефона Артемис у нее нет.
Джералдин типично французским жестом пожала плечами:
— Это меня не удивляет. С самого начала было ясно, что Руперт рано или поздно бросит Артемис. Странно, что он этого не сделал в первый же год.
— Во всяком случае, для нее так было бы намного проще. — Примми озабоченно покачала головой. — Когда муж бросает тебя на тридцать третьем году брака, это ужасно. А ты как думаешь?
— Согласна. Мне кажется, в подобных обстоятельствах мы просто обязаны разыскать ее. Предлагаю сегодня же вечером позвонить Руперту. У него наверняка есть ее телефон. Еще телефон Артемис, безусловно, есть у его адвоката. А если и с адвокатом ничего не получится, мы наймем частного детектива.
