— Артемис Лоудер, — надтреснутым голосом произнесла «звезда подиума». Ее сердце билось так часто, что трудно было дышать. Френсис не стал бы плести Руперту небылицы насчет того, что она любимая модель Дэвида Бейли, если бы не хотел привлечь внимание своего друга к ее особе. А значит, Руперт Гауэр наверняка отвечает ее требованиям. — Я одна из лучших подруг Джералдин, мы неразлучны с одиннадцати лет.

— Одна из лучших? — Темная бровь Гауэра снова выразительно изогнулась. — И сколько же у Джералдин лучших подруг?

— Три, — ответила Артемис, пряча внезапное смущение за едва уловимой, слегка надменной полуулыбкой, взятой на вооружение в школе Люси Клейтон. — Примми, Кики и я.

— Кики Лейн — та, что поет с группой «Атомз»? Это ее продюсером собирается стать Френсис? — Артемис кивнула и только теперь с удивлением заметила, что огненные всполохи потухли, не слышно взрывов петард, а толпа гостей, собравшаяся у садовой изгороди, чтобы полюбоваться фейерверком, постепенно редеет. Но на деревьях по-прежнему мерцали китайские фонарики, а ночное небо было усеяно звездами. — Надеюсь, после перерыва она еще споет, — добавил Руперт, поглядывая на часы, с виду довольно дорогие. — Что вы предпочитаете, послушать ее или поужинать?

— Поужинать, — не раздумывая ответила Артемис. Она знала, что Кики все равно не заметит ее отсутствия в толпе у сцены, а ей так хотелось поужинать наедине с Рупертом, если вообще возможно уединиться на такой многолюдной вечеринке.

Они неторопливо побрели к шатру с закусками. Зажженные свечи на украшенных цветами столах выглядели очень живописно. Почти все гости собрались у сцены в ожидании выступления Кики с группой «Атомз», и еще недавно переполненный шатер казался теперь почти пустым.

Однако еды здесь было вдоволь: прозрачный бульон в чашах, нежный куриный мусс, палтус под белым соусом, пирожки с начинкой из омаров, кнели из фазана, украшенные розочками пирожные, засахаренные груши, фруктовые десерты, меренги, пропитанные вином кусочки бисквита со взбитыми сливками, профитроли с абрикосовым кремом.

— Зная маму Джералдин, могу точно сказать, что перед тем, как гости начнут расходиться, нас ждет еще одно угощение, — предупредил Руперт. С двумя полными тарелками в руках он направился к столику на двоих. — Когда-то отец Френсиса устраивал балы для местных охотников, и после смерти его жены роль хозяйки обычно брала на себя мать Джералдин. Но потом Шерингема стало раздражать, что сотня посторонних людей бродит по дому, околачивается в парке и вытаптывает траву, и с балами было покончено. Надеюсь, когда Френсис унаследует Сидар-Корт, старая добрая традиция снова возродится.

— Не знала, что Френсис увлекается охотой. — Артемис стало немного не по себе.

— Конечно, он заядлый охотник. Ведь мы находимся в самом сердце превосходных охотничьих угодий. Вы этого не знали?

Лицо Артемис мгновенно приняло то заученное выражение, с которым манекенщица выходит на подиум, — равнодушное и немного заносчивое.

— Нет, — ответила она, испуганная тем, что дела пошли из рук вон плохо и Руперт вот-вот поймет, что она не потомственная аристократка, а дочь человека, выросшего в доме ленточной застройки в районе Доклендс. — Я девушка городская, а не деревенская, — пояснила Артемис нарочито беззаботным тоном.

Неужели Джералдин тоже охотилась, когда приезжала в Сидар-Корт? Она никогда ни единым словом не упоминала об этом. Впрочем, здесь нет ничего удивительного: можно представить себе реакцию Примми на подобное признание. Впрочем, Артемис и самой становилось дурно при мысли о том, как бедную лису разрывает на куски свора гончих.

Положение спасла Кики со своей группой. Со стороны сцены послышались приглушенные звуки песни «Белое платье, серебряные туфли».

— Ваша Кики и вправду хороша. — Руперт подцепил вилкой кусочек курицы. — А что это она сейчас поет? Я не узнаю эту песню.

Уйдя от скользкой темы охоты, Артемис почувствовала невероятное облегчение: наконец-то разговор принял нужное направление и теперь ей есть что сказать. Она с готовностью отложила вилку.

— Эту песню написали Кики и Джералдин. Кики как раз собирается сделать студийную запись. Френсис думает, что это положит начало ее сольной карьере.

— В самом деле? — В голосе Руперта явственно слышались недоверчивые, насмешливые нотки, и Артемис растерянно заморгала, не зная, как на это отвечать. — Френсис абсолютно ничего не смыслит в музыкальном бизнесе, как, впрочем, и в любом другом. Сейчас ему доставляет удовольствие считать себя продюсером Кики. Это всего лишь очередная забава, каприз, увлекательная игра. Френсис в принципе не способен связать себя хоть какими-нибудь обязательствами. Это для него скука смертная.

— Вот как? — чуть слышно пролепетала Артемис, смущенно раздумывая над тем, как увязать желание Френсиса жениться на Джералдин с картиной, которую только что нарисовал Руперт. Не смея задать подобный вопрос, она предпочла перевести разговор на менее щекотливую тему: — А чем занимаетесь вы, Руперт?

— Я работаю в банке, основанном моим отцом. Могу я предложить вам десерт? Меренги и еще немного шампанского? Абрикосовое пирожное?

— Меренги, пожалуйста, — попросила Артемис, вспомнив о диете. Полученная информация позволила ей облегченно перевести дух и расправить плечи. Банк! Основан его отцом! Этого вполне достаточно. Может, Руперт и не наследует титул, но в данном случае это уже не важно. Она пришла сюда с твердым намерением найти себе подходящего молодого человека, друга, который мог бы в дальнейшем стать ее мужем, и Руперт Гауэр, товарищ Френсиса по Итону, высокий темноволосый красавец, полностью отвечал ее требованиям.

Раздался гром аплодисментов, и Кики запела знаменитый хит Марты Ривз и «Ванделлас» «Я готова к любви».

— Я тоже, Кики, — прошептала Артемис, когда Руперт направился к огромному столу за десертом. — Я тоже!

— Ты хоть знаешь, что твой южнолондонский акцент теперь стал очень модным, Примми? — спросила Кики. Был вечер понедельника, и все четыре подруги собрались дома. После приема по случаю помолвки Джералдин прошло три недели. — Я бы все на свете отдала, чтобы иметь настоящий, всамделишный простецкий выговор, — добавила Кики, растянувшись на диване в неряшливом халате, с грязевой маской на лице и ломтиками огурца на веках. — В музыкальном бизнесе это почти непременное условие. Если хочешь добиться успеха, нужен южнолондонский или ливерпульский акцент.

Артемис в белом махровом халате и с таким же белоснежным махровым полотенцем, обернутым наподобие тюрбана вокруг только что вымытой головы, недоуменно пожала плечами.

— Ну а я ни за что не стала бы копировать южнолондонский выговор, — твердо сказала она, полируя ногти пилочкой. — Руперту бы это не понравилось.

— Можно подумать, тебе самой понравилось бы, Артемис, — сухо заметила Кики. — Ты ведь в этом ничего не смыслишь.

Артемис возмущенно вздохнула, готовясь возразить Кики, но Джералдин поспешила предотвратить ссору.

— Как у тебя дела с Рупертом? — поинтересовалась она, отбросив в сторону свежий номер журнала. — Он дважды на этой неделе приглашал тебя в ночной клуб. Похоже, все идет отлично?

— Да. — Артемис вспыхнула от удовольствия.

— А в какие клубы вы ходили? — Кики сняла с век ломтики огурца и бросила их в чашку с остывшим кофе.

— В «Аннабелз». — В голосе Артемис звучало неприкрытое торжество. «Аннабелз» считался одним из самых аристократических ночных клубов Лондона — однажды Артемис с Рупертом встретили там самого принца Чарлза.

Кики презрительно фыркнула и села, скрестив ноги в позе Будды.

— Не сомневаюсь, что вы выбрали «Аннабелз»! А почему бы вам не найти местечко поинтереснее, не такое скучное?

— Потому что мне нравится «Аннабелз». И кроме того, все друзья Руперта ходят туда. Это модный клуб.

— Скажи лучше, элитарный. Там полным-полно аристократов, любителей светской жизни и офицеров службы безопасности. Вы бы гораздо лучше провели время в клубе «Фламинго», где можно послушать настоящий блюз и музыку соул.