Роун так погрузился в раздумья, что не сразу заметил, как застыл Лампи, глядя на пару выпученных глаз, уставившихся на него из воды. Молниеносным движением он ударил веткой по зеленоватому контуру.

– Вот и наш ужин! – с улыбкой сказал он, вытаскивая из воды огромную болотную лягушку.

У Роуна внутри будто что-то оборвалось. В Негасимом Свете они никогда не убивали животных для еды. Всеядным он стал по необходимости, он даже рыбу ел. Но такое?

– Ты только взгляни, какая она огромная, – сказал Лампи. – Это самая большая лягушка из всех, которых мне довелось повидать. Ты лакомился когда-нибудь лягушачьими лапками?

– Нет, – признался Роун, заметно побледнев.

– Они тебе очень понравятся. – Лампи отрезал у лягушки лапы, насадил их на прутик и пристроил над огнем жариться.

– Я лучше фасоли поем.

– Нет-нет, наши припасы нужно использовать только в крайнем случае, а если есть свежая еда, сначала нужно есть ее.

Друг был прав, и Роун стал настраиваться на худшее. Лампи усмехнулся.

– Не переживай, это вкуснее, чем термиты.

Лягушачьи лапки оказались вполне съедобными, и Роун так наелся, как еще ни разу не наедался после того, как они с Лампи покинули Новый Свет. После ужина друзья разложили на земле одеяла. Лампи следил за костром, подкидывая крупные ветки в огонь, чтобы он горел всю ночь. Роун точил лезвие меча-секача так же сосредоточенно, как когда-то рисовал песком картины. Он полностью был поглощен этим рутинным занятием и превратил его в упражнение по сосредоточенности взгляда. Он аккуратно водил точильным камнем по поверхности лезвия, и перед его мысленным взором возникла крепкая, покрытая шрамами рука мастера-оружейника, выковавшего этот меч. Ему казалось, что он видит, как искусный кузнец бьет молотом по докрасна раскаленному металлу. Потом перед ним возникло лицо брата Волка, но не того, которого он знал, а такого, каким он был юношей в возрасте самого Роуна.

– Не пора ли заканчивать? – спросил Лампи. – А то еще заснешь и ненароком отрежешь себе пару пальцев.

Роун вышел из состояния транса.

– Я задумался…

– А мне показалось, что ты почти отключился. У тебя даже веки подрагивали.

– Лезвие мне поведало свою историю, – ответил Роун.

– Отлично, еще один дар в тебе раскрылся. Может, тогда сунешь руку в эту жижу и выяснишь, как нам отсюда поскорее убраться?

– Было бы здорово, но так у меня ничего не выйдет. Но ты прав – день выдался долгий, и я вымотался до предела..

– По-моему, долгими были все четыре последних дня, – сказал Лампи, вытянулся на одеяле, закрыл глаза и уснул.

Роун сунул меч-секач в рюкзак так, чтобы он оставался под рукой. Потом растянулся на спине, стал разглядывать звезды в небе и вскоре забылся долгожданным заслуженным сном.

Проснулся он оттого, что на ноги ему шмякнулось что-то тяжелое, холодное и скользкое. В свете молодого месяца Роун увидел, что на нем сидит большая лягушка. Нет, лягушка была не просто большой – она была огромной. Он вздрогнул и спихнул ее на землю. Проснувшись окончательно, он увидел, что весь малюсенький островок кишит лягушками!

Тут вскочил Лампи, одну лягушку он сбросил с груди, другую пнул ногой.

– Извини, ладно? Я был очень голоден. Прости меня!

Накинув одеяло на плечи, Роун стал осторожно карабкаться на дерево, за ним следовал возмущенный Лампи. Добравшись до верхних ветвей, они обмотались одеялами как доспехами и попытались там угнездиться, с опаской поглядывая на лягушачью массу, кишмя кишевшую внизу.

– Они, наверное, так негодуют по поводу того, что мы ими подкрепились, хотя, более вероятно, что кто-то их гонит сюда из воды. – Роун не мог решить, какой из этих вариантов неприятнее.

– Как думаешь, почему?

– Может быть, какой-то хищник пожирает их по ночам? И возможно, сами того не зная, мы вторглись на территорию их убежища.

– Каким же, интересно, может быть этот хищник?

– Должно быть, рыба какая-то, – ответил Роун.

– Чтобы съесть хоть одну такую гигантскую лягушку, рыба должна быть очень большой.

– Тогда, может быть, змея?

– Ты только представь себе змей, которые могут пожирать лягушек такого размера!

– Значит, их тогда просто твердая земля привлекает. Или у них начался брачный сезон.

– Что-то я не заметил… – Лампи напряженно оглядывал поверхность воды. Признаков движения он не заметил, над водой лишь покачивались высокие стебли с красными лохматыми шапками усиков. Он стал присматриваться к ним пристальнее. – Погоди-ка… там движутся сами эти растения.

На первый взгляд казалось, что они лишь раскачиваются от дуновения легкого ветерка, но Роун заметил, что стебли и в самом деле движутся. Очень медленно, как морские актинии, о которых он как-то читал, но они явно меняли положение в болоте.

– Помнишь, когда мы сюда добрались, вокруг островка было всего несколько этих стеблей?

Лампи пожал плечами.

– Их, наверное, пришли навестить друзья.

Теперь весь островок был плотно окружен множеством усатых стеблей, и в мутном свете занимавшегося утра было видно, что к нему приближалось еще больше растений.

Один из стеблей, оказавшихся ближе всего к берегу, внезапно склонился вниз, и его усики схватили отчаянно сопротивлявшуюся лягушку. Все случилось в мгновение ока. Сначала огромная лягушка перестала трепыхаться и застыла, потом исчезла. И тут же, будто по команде, по какому-то условному знаку лягушек стали хватать на ужин остальные стебли.

– Слушай, я, может быть, сошел с ума, – выдвинул предположение Лампи, – но не может ли так быть, что эти растения пасут лягушек, а потом загоняют на остров, чтобы съесть?

– Это достаточно сложная стратегия для охоты.

– А ты слышал что-нибудь о таких растениях?

– Нет, – ответил Роун.

Безумное пиршество продолжалось. Когда из-за горизонта блеснули первые лучи солнца, уцелеть удалось лишь нескольким лягушкам, которые смогли вспрыгнуть на нижние ветки дерева.

– Естественный отбор в действии, – сухо заметил Роун.

– Да. Значит, нас окружает целый лес хищных плотоядных растений…

Хоть стебли теперь стояли неподвижно и их усатые головы смотрели прямо вверх, безжалостное пиршество, во время которого они пожирали гигантских лягушек, так явственно отпечаталось в памяти Роуна и Лампи, что они словно приросли к ветвям дерева. Друзья поглядывали по сторонам, будто чего-то ждали.

– Теперь они на какое-то время насытились, – произнес Лампи.

– А может быть, они сожрали все свои запасы.

Они так и сидели на дереве, пока оставшиеся лягушки не попрыгали с островка в воду, причем странные стебли с усатыми головами не обращали на них никакого внимания.

– Вот теперь можно слезать, – предложил Лампи.

Они не торопясь спустились с дерева. Вокруг все было спокойно. Роун поднял свой рюкзак. Местами он был заляпан какой-то слизью, но в остальном, казалось, его не трогали. Они медленно направились к воде, но Лампи вдруг резко отклонился назад. Хищный стебель схватил его за левую руку. Он лихорадочно пытался освободиться, но уже в следующий момент жадные усики оплели ему руку по самый локоть.

Выхватив из заплечного мешка меч-секач, Роун одной рукой отсек от стебля головку, а другой – оттащил Лампи поближе к дереву. Когда еще два стебля решили ими полакомиться, они уже были на безопасном расстоянии.

– Я так теперь понимаю, что нас они оставили на десерт.

– Ну как ты?

– Гораздо лучше, чем когда эта гадость пыталась оттяпать мне руку.

Конец срезанного стебля снять с руки было легко, но чтобы оторвать от нее все липкие усики, Роуну пришлось изрядно потрудиться – задача была деликатная и кропотливая. Оторвав последний усик, Роун понюхал его – запах был резкий и очень приторный. Не успел Лампи ему помешать, как Роун сунул его себе в рот.

– Ты что?! Зачем?

– Хочу понять, что это такое. Стебли эти совсем не похожи на обычные растения.

– Я это как-то уже успел сообразить…