— Простите, но это невозможно. Граф Сен-Жермен, насколько мне

известно, в те дни был по крайней мере сорокапятилетним, а Вы примерно в том

же возрасте теперь.

— Мадам, — ответил граф с улыбкой, — я очень стар.

— В таком случае Вам, видимо, сейчас более ста лет.

— Вполне возможно.

Затем граф назвал госпоже фон Жержи ряд интимных подробностей,

которые касались их пребывания в Венеции, истинное значение которых было

ведомо только им одним. Он предложил, если она все еще в нем сомневается, напомнить некоторые обстоятельства и реплики, которые...

— Нет, нет, — запротестовала посольша, — Вы меня убедили. Особенно в

том, что Вы — весьма необычный человек, почти дьявол.

— Ради всего святого, — воскликнул Сен-Жермен громовым голосом, — не

упоминайте это имя.

Всё его существо, казалось, охватила какая-то судорожная дрожь, и он

быстро покинул залу.

Давайте поближе рассмотрим этого человека.

Сен-Жермен среднего роста и изысканных манер. Черты его смуглого лица

правильны. У него черные волосы и энергичное одухотворенное лицо. Его

осанка величественна. Граф одевается просто, но со вкусом. Роскошь

проявляется только в большом количестве бриллиантов, входящих в его туалет.

Они надеты на каждый палец, украшают табакерку и часы. Однажды он

появился при дворе в туфлях, пряжки которых были сплошь покрыты алмазами.

Господин фон Гонто, специалист по драгоценным камням, оценил их в 200

тысяч франков.

Следует заметить, что граф говорит по-французски, по-английски, по-

немецки, по-итальянски, по-испански и португальски настолько превосходно, что, когда он разговаривает с жителями перечисленных стран, они не могут

уловить и малейшего иностранного акцента. Знатоки классических и восточных

языков подтверждают обширные познания графа Сен-Жермена. Первые

признают его более, нежели чем они сами, способным к языкам Гомера и

Вергилия. Со вторыми он говорит на санскрите, китайском и арабском,

демонстрируя столь глубокие познания, что те убеждаются в том, что граф

весьма длительное время провел в Азии, тогда как преподавание восточных

языков в колледжах Людовика Великого и Монтеня поставлено из рук вон

плохо.

Граф Сен-Жермен музицировал на рояле без нот не только романсы, но и

сложнейшие концерты, предназначенные для исполнения оркестром,

состоящим из большого количества инструментов. Рамо был поражен игрой

этого "дилетанта", особенно впечатляли его импровизации.

Граф прекрасно рисует маслом. Его работы так удивительны, выполнены в

таких специальных красках, рецепт которых разработан им самим, что

излучают особенный блеск. В своих исторических полотнах Сен-Жермен

зачастую вводит в костюмы дам столь сиятельные оттенки голубого, алого и

зеленого, что они кажутся квинтэссенцией соответствующих драгоценных

камней — сапфира, яхонта и смарагда. Ванлоо, который постоянно восхищался

неожиданными сочетаниями красок, неоднократно обращался к графу с

просьбой открыть секрет их рецептов. Последний, однако, тайны не открыл.

Не будучи способными оценить все таланты этого человека, о которых в тот

самый момент, когда я пишу эти строки, и двор, и город уже успели истощиться

в догадках и предположениях, следует все же признать, как мне кажется, что

большая часть чудес, связанных с ним, имеют в своей основе глубокие познания

в физике и химии; именно в этих науках он демонстрирует наибольшую

подготовленность. Во всяком случае, вполне очевидно, что на знании именно

этих наук основано не только его цветущее здоровье, но и сама его жизнь, которая способна шагнуть далеко за пределы отпущенного человеку срока. Это

знание также позволяет этому человеку обзавестись всеми необходимыми

средствами предохранения от разрушительного воздействия времени на

организм. Среди некоторых заявлений, несомненно удостоверяющих

потрясающие достоинства и способности графа, выделяется одно, сделанное

фаворитке госпожой фон Жержи непосредственно после ее первой — по

прошествии стольких лет неведения — встречи с графом, которое гласит о том, что еще тогда, в Венеции, она получила от него чудодейственный эликсир, благодаря которому вот уже четверть столетия она сохраняет в неизменности

все свое чудесное очарование ранней юности. Пожилые господа, которых мадам

де Помпадур спросила относительно этого удивительного случая, подтвердили, что это правда, добавив при этом, что моложавый и цветущий вид госпожи фон

Жержи, резко контрастируя со старческим обликом ее сверстников, говорит сам

за себя.

Однажды на вечеринке Сен-Жермену довелось аккомпанировать на

фортепиано итальянские арии для юной графини, известной впоследствии под

именем графини де Жан-лис.

Когда девочка окончила свое пение, граф сказал ей:

— Через пять-шесть лет Вы удивите всех своим прекрасным голосом,

который сохранится у Вас надолго. Чтобы усовершенствовать свое очарование, Вам предстоит научиться сохранять свою красоту. Судьба улыбнется Вам в год

Вашего совершеннолетия.

— Но граф, — ответило дитя, скользя своими прекрасными пальчиками по

нотам, — это, по-видимому, превышает возможности человека.

— Вне всякого сомнения, — охотно признался граф. — Однако,

согласитесь, было бы неплохо вечно оставаться юной?

— Да, это было бы прелестно.

— Хорошо, я обещаю Вам такую возможность.

И Сен-Жермен непринужденно перевел разговор на другую тему.

Вдохновленная дружеским расположением этого удивительного человека,

мать графини осмелилась спросить, не является ли Германия его родиной?

— Мадам, — ответил он, глубоко вздохнув, — есть вещи, о которых никто

не вправе говорить. Достаточно сказать, что семи лет от роду я прятался в лесах, и за мою голову была назначена награда. В день моего появления на свет моя

мать, которую мне так и не суждено было больше увидеть, повязала мне на руку

талисман со своим портретом. Я покажу Вам его.

С этими словами Сен-Жермен закатал рукав своего платья и показал дамам

миниатюрный портрет невероятно красивой женщины, одетой в странного вида

костюм.

— Интересно, в какую эпоху носили подобные наряды? — спросила юная

графиня.

Оставив без внимания этот вопрос, граф опустил рукав и заговорил о

совершенно других вещах.

Каждый день появления Сен-Жермена в обществе знаменовался все новыми

и новыми чудесами. Несколько ранее запечатленных выше событий он

преподнес госпоже де Помпадур конфетницу, которая поразила всех красотой.

Это была прекрасно сделанная вещь, покрытая черной эмалью, с агатом на

крышке. Граф попросил маркизу отнести ларчик поближе к камину. Через

некоторое время конфетницу показали всем присутствующим. Каково же было

всеобщее удивление, когда все увидели, что агат исчез, а на его месте появилось

изображение милой пастушки в окружении овечек.

Затем ларчик вновь поместили на камин — пастушка исчезла, и вновь

выступил агат."4

Этот эпизод был записан в 1750 году, хотя событие, изложенное выше,

произошло в 1723 году5. Следует заметить, что все друзья Сен-Жермена были

людьми высокопоставленными и знатного происхождения, иными словами,

людьми его круга, главным образом австрийцы и венгры. Среди них мы назовем

принца Кауницкого6, принца Фердинанда Лобковиц, графа Цо-бора и графа

Максимилиана Йозефа Ламбергского7 — это все люди весьма высокого

положения в обществе, из благородных и хорошо известных семей.

4 Взято из "Chroniques de l'Oeil de Boeuf" , написанной овдовевшей графиней фон В...

5 Скорее всего здесь вкралась опечатка, так как маркизе де Помпадур в 1723 году было

всего 2 года, а графини де Жанлис еще вовсе не было на свете. — прим. перев.