— Вы беретесь? — спросил Антон.
— Не знаю. В принципе, мы делаем такую работу. — Антон положил на стол листок бумаги, отпечатанный на принтере. Шеф «Манхэттена» взял листок, прочитал первую фамилию и внимательно посмотрел на Антона. Тот улыбнулся в ответ.
— А вы, Антон, знаете, кто этот человек? — спросил директор.
— Да, конечно. Он журналист.
— Он не просто журналист. Он телезвезда. И, кстати, депутат Верховного Совета.
— Кажется, Верховного Совета больше нет? — с улыбкой произнес Антон.
— Разумеется, — с улыбкой же ответил директор. — А, кстати, почему, Антон, вы обратились именно ко мне?
— Мне вас рекомендовали, Павел.
— Кто, позвольте узнать?
Антон положил на столик визитку. Директор взял визитку, прочитал и вскинул брови:
— О! — сказал он. — Уважаемый в столице человек…
Антон улыбнулся, ничего не ответил, а Павел добавил:
— И весьма АВТОРИТЕТНЫЙ.
Антон снова улыбнулся. Директор прочитал вторую фамилию: Зимин Илья Дмитриевич, г.р. 1945-1955… Что-то знакомое показалось директору «Манхэттена»… Зимин?… Зимин?… Илья Дмитриевич Зимин?… Что-то знакомое, но не вспомнить сразу.
— А кто этот Зимин? — спросил директор.
— Кажется, он по прокурорскому ведомству служит, — ответил Антон, и бывший опер МУР сразу вспомнил важняка Генпрокуратуры… Ну ни х… себе! Нормальное кино — подай им адрес важнака! Ну совсем оборзели… Директор «Манхэттена» прочитал третью фамилию: Фролов Олег Иванович, 22.07.66… Эта фамилия ему ничего не говорила.
— А Фролов Олег Иванович тоже по прокурорскому ведомству служит? — спросил он.
— Я не знаю, — ответил Антон, и Павел сразу понял, что он лжет.
— А почему, — спросил, — ваш АВТОРИТЕТНЫЙ приятель сам не хочет сделать эту пустяковую работу? Его возможности гораздо выше, чем у меня.
— Ему некогда, Павел.
— Понятно… Ему некогда, — произнес Павел. Он быстро прикидывал: что делать? Отказаться? Послать эту гниду куда подальше?
Чтобы читателю стало понятно, надобно напомнить, что на дворе у нас — 93-й год. В ту пору, уже беспредельную, еще, тем не менее, не продавались на рынках базы данных. А уж адрес или телефон судьи, прокурора, сотрудника МВД или госбезопасности узнать в справочном было невозможно. Более того, всякий интересующийся перечисленной категорией лиц сам мог стать объектом пристального интереса.
Бывший оперативник МУРа знал, как добыть необходимые Антону телефоны и адреса… Но не спешил этого делать. За интересом Антона (который, скорее всего, и не Антон вовсе) стояло что-то… не очень чистое. И если с Мукусеевым, Зиминым или неизвестным директору «Манхэттена» Фроловым (который тоже наверняка не слесарь ЖЭКа) что-либо произойдет, то можно попасть под замес.
Павел Большаков закурил и спросил:
— Сколько же вы готовы заплатить за «сущий пустяк», Антон?
Антон вынул «паркер» и черканул сумму на салфетке.
Директор «Манхэттена» внутренне вздрогнул. Сумма подтверждала самые худшие предположения… М-да, запросто можно попасть под замес!
— Это аванс, — сказал Антон.
…А можно и не попасть…
— Ну что, Павел, по рукам?
— Я должен подумать, — сухо произнес директор.
…А на Чистых прудах белый лебедь плывет, отвлекая вагоновожатых…
***
После стычки с омоновцами Джинн трижды менял такси, купил китайскую дешевую куртку, джинсы и новую сумку. При этом он безжалостно избавлялся от «старого шмотья». Все «шмотъе» было весьма
дорогим и качественным, но жалеть его не следовало — каждая вещь была уликой. Джинн особо не обольщался, понимая, что три милиционера, хоть они и не Холмсы, сумеют дать довольно подробное описание внешности «Нургизова»… Но с этим уже ничего не поделаешь.
Он уехал в Реутов — позвонил Ирине. Конечно, дома ее не оказалось. До вечера он отсиживался на пустыре, а когда стемнело, выбрался и пошел к ней… Он шел и думал, что прошло два года, что за это время она могла переехать, выйти замуж или просто плюнуть на него и забыть… Два года — это очень большой срок.
…Ирина открыла дверь и застыла. Только губы шевельнулись. Кажется, она прошептала: это ты?
И он глазами ответил: я. Олег Фролов… Джинн… Одиссей… Ненад Павелич… Олег Гафарович Нургизов. В общем, убийца в бегах… Впустишь?
А вслух он сказал:
— В глазок нужно смотреть, мадемуазель. Город наводнен недобитой красно-коричневой сволочью. Что же вы, мадемуазель, так неосторожны?
А она заплакала.
***
…Она заплакала.
И это было хуже, чем омоновский наряд. Хуже, чем нож басмача, приставленный к горлу… Хуже, чем новость, что Колька Федоров «отдыхает» в Томбсе.
Она плакала, прислонившись к стене. Беззвучно. Слезы текли по лицу, размазывая косметику… разрывая на части миры.
Как и зачем ты жил все эти годы? Чего ты добивался? И чего, в конечном итоге, добился? Жизнь прожита уже наполовину… или на три четверти… или прожита совсем… И вот теперь ты, убийца в бегах, стоишь на лестничной площадке в идиотской китайской куртке, с югославским пистолетом за брючным ремнем и смотришь, как плачет женщина… А свет бра в прихожей желт, как мандариновая корка, и плач женщины невыносим как боль, когда кончается действие промедола. И нет дороги назад…
***
Павел Большаков добыл необходимые Антону сведения… Они встретились в ГУМе, Большаков передал Антону листок бумаги, а Антон Большакову — конверт.
— Будет лучше, — сказал Павел, — если листок вы уничтожите.
— Разумеется, — ответил Антон.
— Третий человек из вашего списка… Фролов… Я бы на вашем месте не стал с ним…
— Я знаю, — перебил Антон. — Этот человек мне нужен. Не могли бы вы…
— Нет, — в свою очередь перебил детектив.
— Напрасно вы так категоричны, Павел. Всего лишь посмотреть.
— Мне проще смотреть за неверными женами, Антон… Головных болей меньше.
— И денег тоже, — с улыбкой сказал Антон.
— Не в деньгах счастье.
— А в их количестве… Обсудим гонорар?
***
Шел дождь. За окном на липе сидела нахохлившаяся ворона. В телевизоре с идиотски-серьезным видом сидел Бурбулис. Долдонил про демократию. Ирина налила в чашки кофе, сказала:
— А теперь рассказывай.
— Что? — спросил Джинн.
— Что случилось, рассказывай.
А что действительно случилось? Ничего особенного — катастрофа!
— Ничего не случилось, — сказал Джинн, прикуривая. В глаза Ирине он не смотрел… Он не хотел ни говорить, ни думать о том, что произошло. Изменить что-либо в прошлом не дано. А в будущем? Будущее формируется прошлым… в котором ты уже наколбасил выше крыши. И совершенно непонятно, что делать дальше. Идти в родную контору? Это автоматически повлечет арест… Если бы за спиной не лежал труп полковника СВР, все можно было бы объяснить. Но труп полковника Широкова перевесит все аргументы. А соперничество спецслужб, существующее издавна, вряд ли сделает возможным компромисс.
Бурбулис с экрана исчез, и диктор сказал:
— Почти сутки в столице продолжается розыск преступника, совершившего вчера вооруженное нападение на сотрудников милиции. Напомним, что инцидент имел место вчера днем на Автозаводской улице. Вооруженный пистолетом и гранатами человек напал на наряд ОМОН и открыл огонь. Опасаясь за жизнь многочисленных прохожих, сотрудники милиции не стали применять табельное оружие и выполнили все требования преступника. Рискуя жизнью, милиционеры вступили в переговоры с нападавшим и предложили себя в качестве заложников. Именно этот мужественный поступок позволил избежать многочисленных жертв ни в чем неповинных людей. Мэр Москвы заявил, что будет ходатайствовать о награждении мужественных милиционеров… Сейчас мы покажем вам фоторобот преступника.
На экране возникла картинка. На Джинна смотрело свирепого вида «лицо кавказской национальности». Абрек, только что спустившийся с гор… Джинн усмехнулся, а Ирина сказала:
