– Знаю – влево и наверх.

– Тогда слушай, что я тебе скажу. Думаю, что уже сегодня вечером я смогу вызволить Амада эль-Гандура из тюрьмы. Ночью его надо будет увести из города – это сделаешь ты!

– Господин, но нас увидят караульные!

– Нет. В городской стене есть место, где она повреждена, и вам не составит особого труда выбраться незамеченными наружу. Я покажу тебе это место на обратном пути. Потом, самое главное, чтобы вы, несмотря на ночь, не заблудились и нашли эти дубы. Дупло вверху будет служить хаддедину убежищем до тех пор, пока мы его отсюда не заберем. Сейчас ты пойдешь к форту, чтобы изучить дорогу, по которой вам сегодня вечером придется идти. Хорошенько запомни всю местность. Когда Амад будет в убежище, то есть вне опасности, тебе придется постараться снова прийти незамеченным в наше жилище. Никто не должен знать, что один из нас покидал город!

– Сиди, я благодарю тебя!

– За что?

– За то, что ты мне разрешаешь самому что-то сделать, ведь раньше я был только свидетелем происходящего.

Он ушел, а я вернулся к Линдсею, который лежал на траве и смотрел в небо.

– Роскошно в Курдистане! Не хватает лишь руин! – мечтательно произнес он.

– Руин здесь достаточно, хоть и не тысячелетних, как на Тигре. Может быть, нам придется побывать в тех местах, где вы сами убедитесь в наличии руин. Но Курдистан – это не только роскошная природа, здесь поднимается в небо пепел горящих селений и запах пролитой крови. Мы находимся в стране, где жизнь, свобода и имущество человека в большей опасности, чем в какой-нибудь другой. Остается лишь надеяться, что нам не доведется убедиться в этом на собственном опыте.

– Но я хочу в этом убедиться, сэр! Хочу авантюры! Хотел бы бороться, боксировать, стрелять! Заплачу!

– Может быть, нам представится такая возможность и без вашей оплаты, потому что сразу же за Амадией заканчивается турецкая земля и начинаются обжитые курдами края, которые только формально подчинены Порте или платят дань. Там наши паспорта не предоставят и минимальной безопасности, мало того, вполне возможно, к нам отнесутся враждебно именно потому, что мы располагаем рекомендациями высокопоставленных турок и консулов.

– Тогда не надо их показывать.

– Естественно. Эту орду полудиких и жестоких людей лучше всего расположить к себе, если полностью, с доверием положиться на их дружелюбие. У иного араба есть еще задние мысли, когда он принимает чужого в свою палатку, у курда же – никогда. Но если уж это на самом деле случится и не будет никакой другой возможности спасения, то обычно взывают о защите к женщинам, тогда уж ты в полной безопасности.

– Well! Буду искать защиты у женщин! Роскошно! Очень хорошая мысль, мистер!

Примерно через час вернулся Халеф. Он заверил, что сможет теперь найти убежище даже ночью, если ему только удастся выбраться из города. Цель нашей поездки была этим исчерпана, и мы вернулись в Амадию. В городе я сделал так, чтобы мы проскакали возле поврежденной стены.

– Вот это самое место, что я имею в виду, Халеф. Если тебе придет мысль немного позже прогуляться, ты хорошенько исследуй еще раз это место, но так, чтобы тебя не увидели.

– Это я обязательно сделаю, сиди, – ответил он. – Ведь уже скоро вечер.

И правда, когда мы достигли нашего жилища, день уже прошел большую часть своего пути. Отдохнуть от поездки мне не удалось, потому что прямо возле дверей меня перехватил Селим-ага.

– Хамдульиллах, наконец ты вернулся, – сказал он. – Я ожидал тебя с болями в сердце.

– Почему?

– Мутеселлим послал меня, чтобы привести тебя к нему.

– Зачем я ему нужен?

– Не знаю.

– Ты что, не можешь даже предположить?

– Ты должен поговорить с одним эфенди, который только что прибыл.

– Кто это?

– Мутеселлим запретил мне это тебе говорить.

– Мутеселлим не может от меня ничего утаить. Я уже давно знал, что этот эфенди прибудет.

– Ты знал это? Это ведь тайна.

– Я тебе докажу, что это для меня не тайна. Это макредж из Мосула.

– Воистину ты это знаешь! – воскликнул он изумленно. – Но у мутеселлима тебя ждет не только он.

– Кто же еще?

– Один арнаут.

Так… Я догадался, кто это был, и потому сказал:

– Я и это знаю. Ты знаком с этим человеком?

– Нет.

– У него нет при себе оружия.

– Аллах акбар, верно! Эфенди, ты знаешь все!

– Во всяком случае, ты видишь, что мутеселлим не в состоянии ничего от меня утаить!

– Господин, они, должно быть, плохо о тебе говорили!

– Почему?

– Мне следует об этом молчать.

– Хорошо, Селим-ага, я теперь в самом деле вижу, что ты мой друг и меня любишь!

– Да, я люблю тебя, эмир, но долг службы велит, чтобы я повиновался.

– Тогда я тебе скажу, что уже сегодня я отдам тебе приказы, которым ты будешь повиноваться так, как будто они исходят от самого коменданта! Как долго находится здесь макредж?

– Уже почти два часа.

– И все это время ты ждал меня?

– Нет. Макредж прибыл один, тайно и без сопровождения. Когда он входил, я как раз находился у коменданта. Он сказал, что путешествует по одному очень важному делу, о котором никто не должен даже догадываться. Они вели дальше разговор, и тут комендант упомянул о тебе и твоих спутниках. Кажется, макредж тебя знает, так как он заинтересовался и попросил мутеселлима описать твою внешность. «Это он!» – вскрикнул макредж и тут же потребовал у коменданта послать за тобой. После этого позвали меня и отдали приказ привести тебя и…

– Ну, и…

– И… Эмир, это в самом деле верно, что я тебя люблю, поэтому я тебе все скажу. Ты будешь меня презирать?

– Нет. Обещаю тебе!

– Мне следовало взять с собою несколько арнаутов, окружить площадь, чтобы твои спутники не смогли уехать. Что касается тебя, то для этого приготовлены несколько моих арнаутов во дворце. Я должен тебя арестовать и посадить в тюрьму.

– Ого, это весьма любопытно, Селим-ага! Тогда, наверное, одна из твоих камер уже в полной готовности ждет меня?

– Да, твоя камера рядом с камерой араба, мне пришлось расстелить там соломы: мутеселлим сказал, что ты эмир и с тобой должно обращаться лучше, чем с другими мошенниками!

– Я прямо-таки обязан ему за это внимание! Моих спутников тоже должны заключить в тюрьму?

– Да, но пока я не имею на это приказа.

– А что говорит Мерсина?

– Я ей обо всем рассказал. Она сидит в кухне и заходится в рыданиях.

– Добрая Мерсина! Но ты упомянул про арнаута?

– Да. Он прибыл еще до макреджа и также долго беседовал с мутеселлимом. Позже они позвали меня и подробно расспрашивали…

– О чем?

– О том, правда ли, что черно-красный эфенди и у меня дома не говорит ни слова.

– Что ты ответил?

– Я сказал правду. Я не слышал от эфенди ни слова.

– Тогда пошли к мутеселлиму. Идем!

– Господин, я должен довести тебя до коменданта, это так, но я тебя очень люблю. Может, тебе лучше убежать?

Этот милый арнаут и в самом деле был моим другом!

– Нет, я не буду убегать, ага, у меня нет никаких оснований бояться макреджа или мутеселлима. Но я попрошу тебя помимо меня захватить еще одного человека.

– Кого?

– Гонца, который прибыл ко мне.

– Я позову его в дом, он сейчас во дворе.

Он вышел. Пользуясь паузой, я зашел на кухню. Там сидела Мерсина, скрючившись на полу с таким горестным лицом, что это меня действительно тронуло.

– О, вот и ты, эфенди! – воскликнула она. – Спеши, спеши! Я приказала аге, чтобы он тебя отпустил.

– Прими за это мою благодарность, Мерсина! Но я все-таки останусь.

– Они ведь тебя посадят в тюрьму, господин!

– Хотел бы я на это посмотреть!

– Если они это сделают, я выплачу себе все глаза, я буду тебе варить лучшие на свете супы. Ты не должен голодать!

– Тебе не придется ничего для меня варить, потому что меня не посадят, я тебя в этом уверяю!

– Эмир, ты возвращаешь меня к жизни! Но они все же могут это сделать, и тогда они отберут у тебя все. Может, ты мне оставишь свои деньги и также те вещи, которые тебе дороги? Я все сохраню и не промолвлю об этом ни слова.