– Но тогда бы он поехал по широкой дороге в Филибе, а не по этой, ненадежной и уединенной…

– Как раз этот путь для беглеца лучше, чем оживленная дорога до Фелибе. Это точно был его голос!

Я был почти убежден, что не ошибся. Ускорил шаги, и остальные вынуждены были поспевать за мной. Когда мы, наконец, пришли домой, нас уже ждали. Оско стоял возле дверей.

– Наконец-то! – закричал он. – Еле вас дождался. Мне кажется, что-то произошло!

– Что? – спросил я с напряжением.

– Я лежал у ворот тюрьмы. Стемнело. Тут кто-то пришел, и ему тут же отперли. Он вошел и через некоторое время вышел вместе с двумя другими из дома.

– Ты кого-то узнал?

– Нет, но когда они шли, один сказал: «Это удалось быстрее, чем я предполагал!» Я с предосторожностями двинулся за ними, но на одном перекрестке потерял их.

– И потом?

– Потом я пошел сюда, чтобы рассказать все вам. Вас я не застал и прождал столько времени напрасно.

– Хорошо! Будем решать. Гулям поедет с нами. Остальные – по желанию.

Мы помчались на улицу, где стоял дом Доксати. Дверь была уже открыта, и мы вошли. Оказавшись в небольшой прихожей с окнами на двор (на улицу окна не выходили), я велел какому-то слуге позвать хозяина. Доксати был толстым старичком с морщинистым лицом, очень напоминающим грека. Он оказал мне знаки внимания и спросил, что мне нужно.

– Сегодня вечером сюда въезжал новый постоялец?

– Многие въезжали, господин.

– Я имею в виду человечка на лошади.

– Он здесь. У него бородка – тонкая, как хвост у престарелой жены.

– Ты как-то непочтительно о нем говоришь, но это именно тот, кто мне нужен. Где он?

– В своей комнате.

– Веди меня к нему!

– Пошли, господин!

Он спустился во двор и поднялся по лестнице в коридор. Там мы увидели множество дверей. Он открыл одну. Здесь горела лампа, в помещении лежал старый коврик – больше ничего.

– Он живет здесь? – спросил я.

– Да.

– Но его нет!

– Аллаху ведомо, где он.

– А где он держит лошадь?

– В стойле на другом дворе.

– Он был сегодня вечером с другими посетителями?

– Да, но он долго стоял у ворот.

– Кроме него, я ищу еще одного человека по имени Манах эль-Барша. Знаешь его?

– Как мне его не знать? Он сегодня здесь жил!

– Жил? А сейчас разве не живет?

– Нет, он уехал.

– Один?

– С двумя друзьями.

– Верхом?

– На каких лошадях?

– Две белых и одна гнедой масти.

– Куда они направились?

– Они собирались в Филибе, а потом в Софию.

– Ты знаешь обоих друзей?

– Нет. Он вышел, и они поехали уже втроем.

– Он привел с собой трех лошадей?

– Нет, только гнедую. Белых купил сегодня, ближе к вечеру.

Теперь я знал точно – мой слух меня не обманул. Баруд эль-Амасат бежал с помощью этого Манаха эль-Барши. Но кто был третий? Может быть, охранник из тюрьмы, который, выпустив заключенных, должен был уйти с ними сам?

Я продолжил расспросы.

– Человека, о котором я тебя расспрашивал, не преследовали?

– Нет.

– Ты точно это знаешь?

– Очень точно – я стоял у ворот, когда они уезжали.

– Отведи нас к его лошади!

Он повел нас через передний двор и сводчатый проход в низкое помещение. Там было темно. Я почувствовал запах стойла, услышал тихое ржанье.

– Свет здесь обычно не жгут, – сказал он.

– Был пожар?

– Да.

– Лошади этого Манаха тоже стояли здесь?

– Да, меня не было, когда он их забрал.

– Давайте зажжем свет.

Я зажег спичку и запалил лампу на стене. Я сразу узнал лошадь Халефа, а рядом на земле лежала бесформенная куча, обернутая в кафтан и затянутая веревками. Я разрезал их и развернул кафтан. Там был мой бедный хаджи Халеф Омар собственной персоной! Он вскочил, поднял кулаки и запричитал:

– Аллах-иль-Аллах! Сиди, где эти собаки, которые напали на меня, эти сукины дети и племянники их детей, они завернули меня в эту одежду и связали!

– Это тебе лучше знать! – ответил я.

– Мне? Что мне знать? Как мне знать, каким образом они меня связали наподобие священного Корана, что висит в Дамаске на цепях?

– Как ты дал себя связать?

Он глянул на меня с недоумением.

– Ты спрашиваешь меня? Ты, который послал меня сюда, чтобы я…

– Чтобы ты показал свой ум, – прервал я его. – И эти смотрины явно не в твою пользу…

– Сиди, не обижай меня! Если бы ты был при этом, ты бы меня простил!

– Это возможно, но не обязательно. Ты знаешь, что Манах эль-Барша бежал?

– Да. Пусть шайтан сожрет его!

– И Баруд эль-Амасат с ним.

– Джехенна поглотит их!

– И ты виновен в этом!

– Нет, я ничего не знал, это неправда!

– Тогда рассказывай!

– Вот это я и собираюсь делать. Когда я пришел к этому Доксати, который стоит здесь и смотрит на нас с таким видом, как будто он сам шайтан и есть, я узнал, что у Манаха имеются три лошади, потому что в сумерках он купил двух белых. Я наблюдал за ним и заметил, что он уехал из дома.

– Ты предполагал, что он задумал?

– Да, сиди!

– Почему же ты не последовал за ним?

– Я подумал, что он пойдет к тюрьме. Но там на посту стоял Оско.

– Мда, это не лишено смысла…

– Вот видишь, я прав, сиди!

По голосу хаджи было заметно, что он чувствует себя увереннее. Он продолжал:

– Я предполагал, что он собирается освобождать арестованного, но знал и то, что ему понадобятся лошади. В любом случае, ему пришлось бы возвращаться к стойлу, и я решил спрятаться здесь, чтобы напасть неожиданно.

– Прятаться тебе было совершенно не обязательно. Достаточно было позвать хавасов.

– О сиди, достаточное еще не самое хорошее, а хорошим я считал поймать подлецов лично.

– Вот за это нам теперь приходится расплачиваться!

– Аллах да отдаст их снова в наши руки! Итак, я ждал. Их было трое. Они спросили меня, что мне здесь нужно. Но Баруд эль-Амасат, едва на меня взглянув, сразу узнал, ведь я выступал одним из свидетелей. Он бросился на меня с криком. Я оборонялся, как мог, изорвал ему одежду. Меня здорово побили.

– Почему ты не применил оружие?

– Сиди, против меня было шесть рук. Если бы Аллах дал мне десять рук, я бы часть использовал, чтобы взять пистолеты. Меня повалили, обернули в кафтан и связали. Вот так я и лежал до твоего прихода.

– Ну и дела, хаджи Халеф Омар! Ну и дела!

– Сиди, я тоже могу сказать: «Вай-вай!» Но ведь это нам не поможет. Они уехали. Если бы мы были в пустыне, их следы легко можно было бы найти, но здесь, в большом Эдирне…

– Я знаю, куда они поехали.

– Слава Аллаху, что он дал тебе сведения…

– …которые тебе сегодня не удалось получить, – прервал я его. – След человека – не сам человек. Посвети! Что здесь лежит?

Халеф нагнулся и поднял большой фланелевый платок, осмотрел его и сказал:

– Это я сорвал с Баруда. Тут есть еще и сумочка.

– В ней есть что-нибудь?

Он залез туда и сказал:

– Кусок бумаги. Вот.

Я рассмотрел его при свете лампы и развернул. Это было коротенькое, в три строчки, письмо. Значки были такие мелкие, что я не мог прочитать. Поискав на месте боя другие свидетельства, я больше ничего не нашел. Невероятным было то, что эти трое не тронули нож и оба пистолета Халефа, оставшиеся в сумке, что стояла в углу его комнаты.

– Манах эль-Барша снимал комнату у тебя? – спросил я у хозяина, взиравшего на все с изумлением.

– Да.

– Он часто у тебя останавливался?

– Да.

– Так что ты его хорошо знаешь?

– Да. Его зовут именно так, как ты его называешь, он предприниматель.

– Где он живет?

– В Ускубе. Но дома бывает нечасто. Он занимается несколькими районами и объезжает их.

– Отведи нас в комнату, в которой он жил.

Я надеялся найти хоть какие-то следы, но увы. Задание, которое я дал Халефу, было исполнено, но с неудачным результатом, и я отослал его с лошадью домой. Он чувствовал себя не в своей тарелке и бормотал извинения, выдирая волоски из бороденки.