Снизу до меня доносились громкие голоса атейба, споривших из-за доли в добыче. Прошло немало времени, пока я возвратился к ним. Шейх встретил меня упреком:

— Эфенди, почему ты не остался с нами? Ты должен был прежде всех получить свою часть из того, что мы нашли на корабле!

— Но меня при взятии судна не было, следовательно, мне и ничего не полагается.

— Разве мы нашли бы джехеинов, если бы не встретили тебя? Ты был как бы нашим проводником и поэтому должен получить то, что причитается.

— Я ничего не возьму.

— Сиди, я слишком мало знаю твою веру и поэтому не смогу ее оскорбить, к тому же ты мой гость, но если эта вера запрещает тебе взять добычу, то она неправильна. Враги мертвы, и их корабль потоплен. Разве должны мы были жечь или ломать эти так необходимые нам вещи?

— Не будем спорить. Вы оставите себе все, что у вас есть!

— Нет, не оставим. Позволь отдать свою часть Халефу, твоему спутнику, хотя он уже получил свое.

— Тогда отдайте ему мою часть.

Маленький Халеф Омар не знал, куда деваться от счастья. Он получил оружие и кое-что из платья, а кроме того, кошелек с серебряными монетами. Он не отказался, и я еще должен был пересчитать его серебро, чтобы убедиться, каким исключительно богатым человеком он стал сегодня. Сумма, впрочем, составляла почти восемьсот пиастров и была вполне достаточной, чтобы сделать счастливым бедного араба.

— На эти деньги ты пятьдесят с лишним раз покроешь издержки своего пребывания в Мекке, — заметил шейх.

— Когда мне надо идти в священный город? — спросил его Халеф.

— Завтра утром.

— Я еще никогда там не был. Как мне вести себя там?

— Я тебе расскажу. Обязанность каждого паломника — немедленно после прибытия пойти в Эль-Харам, Большую мечеть. Так, значит, ты подъедешь туда, оставишь верблюда и подойдешь к мечети. У входа найдешь провожатого, он всему тебя и обучит. Только обязательно проси его о цене, перед тем как идти в мечеть, а не после, иначе тебя обманут. Как только ты увидишь Каабу, исполнишь два риката, дважды падешь ниц с предписанными при этом молитвами — в благодарность за то, что счастливо достиг святых мест. Потом подойдешь к кафедре и снимешь обувь. Туфли оставишь, за ними будут смотреть. Здесь не разрешают, как в других мечетях, держать обувь в руках. Потом нужно семикратно повторить таваф, обход Каабы.

— В какую сторону?

— Направо, так, чтобы Кааба постоянно оставалась с левой стороны. Первые три обхода совершаются быстрым шагом.

— Почему?

— В память о Пророке. Пошел слух, что он опасно болен, и чтобы опровергнуть этот слух, он трижды быстро обежал Каабу. Последующие обходы совершаются медленно. Ты знаешь молитвы, которые при этом произносят. После каждого такого обхода целуют священный камень. Потом, когда закончишь таваф, ты прижмешься грудью к двери Каабы,раскинешь руки и громко попросишь Аллаха об отпущении всех твоих грехов.

— И все?

— Нет еще. Теперь ты должен подойти к Эль-Маджему, маленькому, выложенному мрамором углублению, из которого Ибрахим с Исмаилом должны были брать известь, когда строили Каабу, и совершить два риката перед «макам Ибрахим», камнем, который при строительстве служил Ибрахиму подставкой для ног. Потом ты пойдешь к священному источнику Земзем и после короткой молитвы выпьешь столько воды, сколько сможешь. Я дам тебе с собой несколько бутылок. Ты их наполнишь и привезешь мне, ибо святая вода Земзема помогает при всех болезнях души и тела.

— Это церемония у Каабы. А что дальше?

— Дальше последует пробежка от ас-Сафы до ал-Марвы. На горе ас-Сафа стоят три открытых арки. Ты пойдешь к ним, повернешь лицо к мечети, поднимешь руки к небу и попросишь у Аллаха помощи на святом пути. Потом ты пробежишь шестьсот шагов до балкона ал-Марвы. По дороге увидишь четыре каменных столба, мимо которых ты должен пробежать вприпрыжку. На вершине ал-Марвы снова помолишься, а потом еще шестикратно преодолеешь тот же путь.

— И тогда все процедуры будут проделаны?

— Нет, потому что теперь ты должен позволить обрить себе голову и посетить Джамру [98], которая расположена на таком же расстоянии от города, на каком мы теперь от него находимся. Потом совершишь священные обряды и можешь возвращаться. В месяц большого паломничества правоверный должен выполнить больше обрядов, и времени ему больше надо, потому что в город стекаются многие тысячи пилигримов. Тебе же будет достаточно двух дней, а на третий ты снова окажешься с нами.

За этим инструктажем последовали еще какие-то объяснения на пальцах. Мне они были неинтересны, поскольку были связаны с Ханне. Я лег отдыхать. Когда наконец появился Халеф, он прислушался, не сплю ли я. Заметив, что я еще не сплю, он спросил:

— Сиди, кто тебе будет прислуживать во время моего отсутствия?

— Никто. Я обойдусь. Халеф, хочешь доставить мне удовольствие?

— Да. Ты же знаешь, что я для тебя сделаю все, что смогу.

— Ты должен привезти шейху воды из священного источника Земзем. Привези и мне одну бутылку!

— Сиди, требуй от меня все, но только не это. Такое я не смогу выполнить. Пить воду из этого источника разрешено только правоверным. Если я привезу тебе хоть немного этой воды, то не уберегусь от вечного ада!

Ответ был дан с такой твердой убежденностью, что я больше и не пытался настаивать. После некоторой паузы Халеф спросил:

— Не хочешь ли ты сам принести себе святую воду?

— Я же не смогу!

— Сможешь, если только перед этим перейдешь в истинную веру.

— Давай-ка спать, — сказал я вместо ответа.

На следующее утро Халеф выехал из лагеря со своей женой как достойный супруг. При отъезде он получил наказ: говорить, что прибыл из дальних стран, и никоим образом не выдавать, что его спутница, которая, впрочем, тщательно закуталась в покрывала, принадлежит к племени атейба. Часть пути с ними проскакал воин, которому было поручено наблюдать за дорогой из Мекки в Джидду. Часового выставили и у входа в наше ущелье.

Первый день прошел без особых происшествий. На другое утро я попросил у шейха разрешения отправиться в недолгую поездку по окрестностям. Он дал мне верблюда и наказал соблюдать осторожность, чтобы не было раскрыто место нашей стоянки. Я надеялся совершить поездку в одиночестве; но, когда я уже собирался взобраться на верблюда, ко мне подошла дочь шейха и спросила:

— Эфенди, могу ли я поехать с тобой?

— Конечно, можешь.

Когда мы выехали из ущелья, я непроизвольно выбрал направление на Мекку. Я думал, моя спутница предупредит меня; однако она держалась рядом, не проронив ни слова. Только когда мы проскакали в этом направлении уже около четверти часа, она свернула направо и попросила меня:

— Следуй за мной, эфенди!

— Куда?

— Хочу посмотреть, на месте ли наш сторож.

Всего через пять минут мы его увидели. Он сидел на возвышении и пристально смотрел на юг.

— Он не должен нас видеть, — сказала дочь шейха. — Поехали, сиди, я провожу тебя, куда ты хочешь!

Что она этим хотела сказать? Она поскакала налево и при этом с улыбкой посмотрела на меня, потом пустила своего верхового в галоп и наконец остановилась в какой-то узкой долине, где она спешилась и опустилась на землю.

— Подсаживайся ко мне и давай поболтаем, — сказала она.

Дочь шейха становилась для меня все загадочнее, однако я принял ее приглашение.

— Ты считаешь свою веру единственно правильной, эфенди? — начала она странную беседу.

— Конечно! — ответил я.

— Я тоже, — ответила она спокойно.

— Ты тоже? — спросил я удивленно, потому что впервые мусульманские уста делали мне подобное признание.

— Да, эфенди, я знаю, что только твоя религия истинна.

— Откуда ты это знаешь?

— От себя самой. Первым из данных человеку мест был рай. Там все Божьи творения жили вместе, не причиняя друг другу страданий. Так хотел Аллах, и поэтому только та религия истинна, которая к этому призывает. Такова религия христиан.