–И что же вы такое узнали?

Он встал и со злостью крикнул:

– С мужиком гуляешь? Ребят-ровесников мало? Офицера нашла? Принесешь в подоле, вся жизнь считай насмарку!

Дочь вскочила перед ним в ярости:

– Как ты можешь обо мне так думать? Ты же мне отец и ты всегда мне верил, а сейчас такое говоришь! Я люблю его! Люблю и в восемнадцать замуж за него выйду!

Мать, стоявшая у печки, крикнула:

– Это ты любишь, а вот он навряд ли! Кто ты для него – соплюха! Поиграет с тобой и бросит! С дитем на руках оставит. А нам что делать? Люди в автобусе сегодня сказали, как ты себя ведешь, я не знала, куда со стыда деваться. В шестнадцать лет к мужику в часть бегать! В деревне ничего не скроешь! Никуда не пойдешь!

Маринка посмотрела на родителей и твердо сказала:

– Пойду! К нему пойду! И пусть говорят, что хотят!

Отец быстро прошел к двери и закрыл выход:

– Не пойдешь! – Стащил с нее пальто, больно схватил за плечо и толкнул в комнату: – Посидишь, подумаешь, потом сама нам спасибо скажешь.

Иван Николаевич даже не скрывал того, что он в ярости. Удивленная в душе Маринка впервые видела отца таким. Она почти с ненавистью поглядела на родителей и, крикнув:

– Я все равно уйду к нему! Ночью уйду!

Ушла в свою комнатку и заперлась там. Упав на кровать, уткнулась в подушку лицом и расплакалась. В доме было жарко и ей пришлось переодеваться. Из кухни доносились возбужденные голоса родителей. Прошло около часа, когда в окно стукнули. Она подбежала к окну. Оборвав занавеску, крикнула:

– Саша, они меня не выпускают!

Его лицо показалось в проеме. Парень спокойно сказал:

– Выйди на кухню!

Через минуту в дом вошел Степанов. Он был в форме. Поздоровался, но ему не ответили. Ошеломленные родители застыли, увидев, как дочь кинулась к офицеру со слезами:

– Саша, они запрещают мне встречаться с тобой! Они хотят нас разлучить! Не хотят понимать, что мы любим друг друга!

Елена Константиновна растерянно выглядывала из-за русской печки, уже в пятый раз протирая чистые руки тряпкой. Иван Николаевич встал и зло проговорил:

– Если будешь с ним ходить, тряпки рваной не дам в приданое!

Александр внимательно посмотрел на Ушаковых, приподнял уткнувшееся ему в грудь девичье лицо и спросил Маринку:

– Ты со мной или остаешься дома?

Она, не задумываясь, обвила его шею руками и крикнула:

– С тобой! На край света с тобой пойду!

Степанов решительно скинул шинель. Завернул девчонку и, взяв ее на руки, сказал застывшим родителям:

– Нам ничего не нужно. Этот халат и тапочки с нижним бельем завтра занесу. Я все куплю ей сам. Я люблю ее!

Развернулся и ушел с Маринкой на руках. Елена Константиновна минуты три приходила в себя, а потом расплакалась, усевшись на пол перед печкой:

– Господи, да что это творится? Родная дочь с мужиком ушла! Без свадьбы, без документов, безо всего! Дурак ты старый! – Она накинулась на мужа. – Тряпок ему жалко! Хоть чем не надо, не попрекал бы! Ой, как нехорошо получилось! Может, он действительно, порядочный? А мы-то, мы-то… Господи! Ну, что ты сидишь, как чурка, что делать-то теперь? Ой-й-й! Ой-й-й!

Женщина кое-как добралась до дивана и теперь рыдала, уткнувшись в диванную подушку, а Иван Николаевич очумело смотрел на входную дверь и надеялся, что весь происшедший кошмар только сон. Он сейчас проснется, и Маринка будет дома. А разумом понимал, что усатый красавец Маринку им не вернет и виноваты во всем только они с матерью. Надо было поменьше слушать людей и просто поговорить с дочерью, а не приказывать.

Застыв, он просидел больше часа. Жена давно перестала рыдать и только всхлипывала изредка, утираясь фартуком, с испугом смотрела на неподвижного мужа. Наконец сознание Ивана Николаевича начало проясняться, смутно мелькнула какая-то мысль, и он ухватился за нее, словно за соломинку. Вскочил и, схватив жену за плечо, с горячностью воскликнул:

– Собирайся! В часть пойдем!

Степанов внес Маринку в дом и осторожно поставил на пол. Лозовой с удивлением смотрел на ее тапочки и халат, на заплаканное лицо и растрепанную косу. На друга, стоявшего перед ним в одном кителе. От спины валил пар. Саша грустно улыбнулся ему и спокойно сказал плачущей девушке:

– Теперь это твой дом! Юрка, я унес Маринку от родителей. Они запретили ей встречаться со мной, а нам разлучаться нельзя. Мы друг без друга погибнем. Ты же знаешь…

Лозовой пожал плечами так, словно такое событие случалось каждый день:

– Унес, так унес! Правильно сделал. Я сейчас с мужиками за стенкой договорюсь и к ним переберусь.

Юрий ушел. Маринка села на диван и расплакалась:

– Как же я завтра в школу пойду без учебников и формы?

Он присел рядом, обнял за плечики. Она снова уткнулась в его грудь, а Саша, поглаживая рукой шелковистую косу, тихо сказал:

– Завтра не пойдешь. Я отпрошусь у командира, съезжу в город и куплю тебе все, что необходимо. Через недельку зайду к твоим, когда они поуспокоятся и заберу паспорт. Подадим заявление и распишемся официально.

– Не разрешат без согласия родителей!

– Как-нибудь уладим этот вопрос. Ты в голову не бери. Мы любим друг друга и должны все преодолеть. – Он переоделся на кухне в спортивный костюм. Желая приободрить и отвлечь, спросил: – Марина, что на ужин готовить будем? Ты теперь хозяйка!

Эти простые слова заставили девушку стереть слезы и выйти на кухню:

– Что у вас есть?

– Загляни в холодильник сама.

Она вытащила вареную в мундире картошку. Спросила:

– Луковица найдется? – Степанов заглянул под скамейку и вытащил из пакета крупную луковицу. Марина махнула рукой: – Ты чистишь лук и режешь его мелко, а я пока картошку почищу.

Оба занялись делом. Вернувшийся Лозовой с изумлением посмотрел на хлопотавшую у плиты девушку. Друг быстро подмигнул и Юрий все понял. Весело сказал:

– Сейчас мужики мебель передвинут у себя и придут, чтоб мою кровать перенести.

Она обернулась от плиты:

– Ужинать приходи! Я и на тебя готовлю.

Лейтенант и капитан вошли почти вслед за Лозовым. Марина их не знала. Александр официально представил ее:

– Марина, моя жена. Пока не официальная, но скоро будет и официальной! Это капитан Олег Татарников и лейтенант Павел Малых. Олег – десантник.

Худощавый русоволосый капитан в тельняшке десантника и со шрамом на щеке, твердо взглянул Степанову в глаза, посмотрел на Марину. Покачал головой, усмехнулся тонкими губами и сказал:

– Знаешь, Сашка, а я тебе даже в чем-то завидую! Ты способен на поступок! Конечно, тяжело тебе придется, но если помощь нужна, я рядом! – Мужчины пожали друг другу руки. Капитан обернулся к девушке, строго посмотрел в испуганные зеленые глаза и серьезно сказал: – А ты, маленькая жена, береги его. Он ради тебя сегодня погонами рискнул!

Ушакова вопросительно посмотрела на Степанова. Саша обнял ее за плечи и попытался сгладить суровые слова капитана:

– Да ну тебя, Олег! Не пугай Марину. Так уж и погонами! Наругают! Стерплю! Главное, что она со мной.

Розовощекий блондин с лейтенантскими погонами, не успевший переодеться, восхищенно смотрел на девушку, но так ничего и не сказал. Только хлопал выгоревшими ресницами и улыбался. Татарников и Лозовой потащили кровать. Малых прихватил свернутый матрас с одеялом и подушкой. Через пять минут все трое вернулись, чтоб перенести вещи и тумбочку. Возле двери офицеры обернулись с улыбками:

– Совет да любовь! На свадьбу-то не забудьте пригласить!

Маринка покраснела. Подойдя к Степанову, спрятала горевшее лицо у него под рукой. Она улыбалась. На душе было тревожно, но она знала, что все перенесет, лишь бы Саша был рядом. Соседи ушли. Мужчина посмотрел на выглядывающее из-под мышки лицо и сказал:

– Ну, вот, ты уже улыбаешься! Это хорошо! Жить будем, Марина, жить! И ни на кого не станем глядеть! Ты – моя, а я – только твой! Я родителям напишу, что женюсь.