— Да уж как попадешь!

На следующий день Алешин собрал летучку. Включил проектор слайдов:

— Вот, глядите, станция метро. Здесь подземные переходы. Тут часто происходят нападения на прохожих. После девяти вечера — народ уже боится здесь ходить, идут поверху. Там обыкновенно сидят пьяные компании, задирают народ, грабят. Милиция, конечно, проводит рейды, но безуспешно, а на каждый день пост не поставишь. Вам будет тренировка. Ванечка, доставай свое пальто и очки.

Кот чего-то пробурчал.

— Что? — повернулся к нему Алешин.

— Геопатогенная зона.

— Чего-чего?

— Это такая зона, где есть вредное влияние земли на здоровье и психику — люди по неизвестным причинам звереют. По телеку смотрел.

— Тьфу ты, я думал, что-то толковое скажешь… Итак, с десяти часов вечера проводим там операцию. Задача простая: Ванечка проходит в своем олдскуловском пальто, с телефоном в руках, в наушниках от телефона. Глыба караулит за одной стороне перехода, Кот — на другой. Ванечка при нападении дает сигнал по телефону. Связь постоянная, не отключаться. Ванечка, бей сразу, без всяких разговоров. Особо не увечить, но и не жалеть — тут я так понимаю, можно вам и не говорить. Мы сперва хотели поставить камеры, чтобы контролировать ситуацию визуально, но оказалось, что это технически сложно и сигнал получается плохой. Так что работаем без камер…

Выходить из теплого салона на промозглую улицу совершенно не хотелось. Вентилятор гнал горячий воздух по салону. Глыба играл с телефоном, чего-то там у него пищало, Кот смотрел ему через плечо и комментировал. Потом все вышли. Сразу же замерз нос, через десять минут Ванечка уже шмыгал. По телефону спросили Кота, который заглянул в первый переход:

— Чего там?

— Да пока никого нету.

Потом, запыхавшись, он вернулся от другого:

— Какие-то сидят, гогочут, с пивом, конечно.

Ванечка натянул до глаз шапочку-петушок, надел очки, достал мобильник, гарнитуру, выдохнул, спустился в переход. В переходе было чуть теплее, грязно, пустынно. Лавки по продаже мелкого товара уже закрылись, исписанные граффити жалюзи спущены.

Перед Ванечкой шла женщина с сумками. Она шарахнулась от компании, шумевшей в переходе, прибавила ходу. Ей свистнули вдогонку. Она ускорила шаг, почти побежала. У Ванечки застучало сердце. В наушнике задышал Кот:

— Чего там у тебя?

— Уже подхожу! — прошептал Ванечка с некоторой нервной хрипотцой.

И эти тоже клюнули на советское пальто. От копании отделился невысокий парнишка, развинченой походочкой, отсморкнувшись на пол, подвалил к Ванечке:

— Эй, ты, чмо! Дай-ка трубу позвонить!

— Не вишь, сам разговариваю! — огрызнулся Ванечка, снимая очки и убирая мобильник в карман.

— Ты чё, не понял?

— Да понял я, понял! — ответил Ванечка и ударил прямым в лицо изо всей силы. Одного удара, которого хулиган никак не ожидал, вполне хватило, чтобы он отлетел метра на три и более уже не вставал.

Вся свора тут же кинулась на Ванечку, возникла небольшая свалка, куча-мала с криками и хаканьем, постепенно распадающаяся на части: еще двое упали. В это самое время и подоспели свои: Кот, размахивая кулаками, как мельница, и, конечно же, Глыба, подошедший не спеша, руки в карманах, но вид имел жутковатый — к нему бы уж точно не привязались. Через две минуты от хулиганов на ногах остались только две довольно приятные на лицо девчонки-гопотелки, которые в драку не лезли, но наблюдали за схваткой с большим интересом. Глыба даже хотел одну посимпатичнее прихватить с собой и склонить на скоротечный минет, еще долго потом бурчал и сокрушался:

— Она точно была не против, всем бы отсосала, зуб даю. Эх, такая хорошая телка! Такие губки!..

Следующим вечером приехали в один из больших дворов в районе метро «Академическая». Тщательно осмотрели его. Искали девушку, пропавшую в этом дворе накануне. Она просто исчезла примерно в 19 часов, поскольку последняя весточка от нее была в 18.55, причем она послала подруге на телефон фотографию. На фотографии присутствовала морда собаки с большими влажными глазами. Отражение в глазу увеличили до тех пор, пока картинка не пошла квадратиками, но все равно можно было разобрать: снимала женщина, одетая во что-то розовое и явно блондинка.

— Думаешь, это она? — спросил у Корабельникова Кот.

— Вполне возможно.

Подруга подтвердила определенно.

По отражению в глазу собаки нашли еще одну деталь: за спиной девушки виднелась машина и реклама. Именно Кот вычислил этот двор по рекламе — оригинальное световое решение. Нашли возможный ракурс съемки. Вроде сходилось. Кот словно принюхивался, как ищейка:

— Девчонка говорит, что подружка последний раз звонила, получается, отсюда, а далее телефон был отключен, то есть сначала он просто не отвечал, а потом вообще был вырублен.

Опросили гулявших возле дома собачников:

— Знаете эту собаку?

— Знаю, конечно! — сказала женщина с маленкой тонконогой собачонкой, которая тут же зарычала и попыталась цапнуть Кота за палец. — Хозяйку зовут Ольга. Вон из того подъезда, квартиру не знаю. А что случилось-то?

— Ищем девушку, которая сфотографировала эту собаку вчера в семь часов. Блондинка. Вот ее фотография. Не видели ее?

Нашли и Ольгу, владелицу собаки, женщину лет сорока в голубой куртке.

— Помните эту девушку? — пристал к ней Кот. — Она вчера фотографировала на телефон вашу собаку?

Тут же поступил типичный женский вопрос:

— Во что она была одета?

Ванечка затруднился бы сказать, во что он сам был одет вчера. Позвонили подружке, та ответила без промедления. Ольга девушку тут же вспомнила:

— Она тут встретилась с каким-то мужчиной, они обнялись, поцеловались и пошли вон туда. Мужчина был одет в …

Описанию мужчины в отношении одежды можно было позавидовать. Однако по лицу — ничего, только лишь: «Ну, симпатичный такой, похож на ведушего, ну, как его…». В том месте выхода на улицу не было, значит, зашли они в какой-то из двух угловых подъездов.

Снова осмотрелись. На первый взгляд ничего примечательного не отмечалось. На всякий случай Ванечка вынул из сумки камеру и сделал снимки по панораме. Затвор фотоаппарата работал непрерывно, как пулемет, сплошняком снимая все вокруг: людей на детской площадке, на скамейках, стоящих у подъездов, окна. В одном из них он успел заметить отпрянувшее белое пятно лица. «Есть!» — явная зацепка: причем в этой же части дома. Вычислили квартиру, позвонили туда. Звонили долго, но никто не открывал. Между тем, электросчетчик крутился довольно бойко: кроме холодильника там явно что-то еще работало. Еще показалось, что кто-то смотрел в глазок. На лестнице, на время залепив глазок, поставили камеру, потом проверили, нет ли выхода через чердак. Затем Кот с Ванечкой сели караулить у подъезда в машине. Когда стемнело, в окне стали заметны сполохи от включенного телевизора, потом загорелся и свет — тускло, как сквозь плотные шторы. Было ясно, что если кто-то захочет выйти, то скорее глубокой ночью: с двух до пяти — так меньше шансов на кого-нибудь напороться из соседей и случайных прохожих.

Маячила перспектива всю ночь сидеть в машине. Спали по очереди. Было 2.35. Кот сопел в поднятый воротник. Ванечка съел взятый с собой апельсин и искал, обо что бы вытереть липкие от сока пальцы.

Кот разлепил глаза, посмотрел на Ванечку:

— Ты вот жрешь апельсины, а мне приснилось, что у меня на голове шапочка из апельсиновых корок. К чему бы это? Дай дольку!

— Слушай, я случайно все съел. Задумался — и съел. Извини.

— Жопа ты, а не матрос! — обиделся Кот, снова закрывая глаза. И тут же открыл:

— Вот он!

На мониторе, куда передавалось изображение от камеры, сыщики увидели, как открылась дверь. Причем сначала чуть-чуть приоткрылась. Оттуда высунулась голова в капюшоне, повертелась по сторонам. Потом, осторожно ступая, вышел мужчина, лицо которого было закрыто капюшоном, подошел к лифту, хотел нажать кнопку вызова, но передумал, пошел, было, обратно, однако вернулся и все-таки вызвал кабину. Значит, что-то надо перевезти тяжелое, иначе бы просто сбежал с четвертого этажа меньше, чем за полминуты. Потом человек-капюшон снова зашел в квартиру и вытащил, точнее, выкатил оттуда, большой чемодан.