Корнышев посмотрел недоуменно. Калюжный усмехнулся.

– Я ему скажу, – продолжил он. – Даже не ему лично, вам двоим. Ты с ним придешь. Я скажу, что обнаружена банковская ячейка, одна только ячейка, про другие я молчок. И еще я скажу, что мы эту ячейку будем вскрывать. Назначим дату. С запасом в дня три или четыре. Чтобы Илья, если он действительно с той парочкой связан, успел что-то предпринять. Скорее всего, они постараются до той ячейки добраться первыми, чтобы успеть до назначенной даты. И вот в эти дни ты за Горецким присмотришь. Лично. Если он действительно мухлюет, мы его на следующей ячейке возьмем. А если мы с тобой ошиблись, то знать об этой поганой истории будем ты да я, да мы с тобой, вот нас сколько набирается, – невесело усмехнулся Калюжный.

Сотрудница банка провернула свой ключ в прорези замка, улыбнулась Жене, сказала:

– Теперь вы! Я буду ждать вас в операционном зале!

Развернулась и вышла из сейфохранилища. Женя вставила свой ключ в прорезь замка 107-й ячейки, повернула его против часовой стрелки раз, другой, распахнула дверцу. Металлического ящика-футляра, который она ожидала увидеть, не было. И вообще в ячейке ничего не было. Пусто. Не поверив собственным глазам, Женя запустила руку в черную пасть банковской ячейки, но не ощутила ничего, кроме холода металлических поверхностей. Озадаченная подобной неожиданностью, Женя даже проверила номер ячейки, нанесенный на дверцу. 107. Ошибки не было. Но и сейф оставался пустым.

Женя вышла в операционный зал. Служащая банка, которая сопровождала ее в сейфохранилище, была в это время занята с другой клиенткой, но отвлеклась на какие-то мгновения, осведомилась у Жени с доброжелательной улыбкой:

– Все в порядке?

Женя растерянно кивнула ей в ответ.

– До свидания.

– До свидания.

Сжимая в руке ключ, Женя вышла из банка. Перешла на противоположную сторону улицы и обернулась. «БАНК СПЕКТРУМ». Все совпадало. Ошибки нет. Но и в сейфовой ячейке ничего нет.

Она ехала домой и все это время думала, что все это может значить. Расстроенная и растерянная, она довольно поздно сообразила, что направляется к дому, где они с Глебом совсем недавно жили, откуда почему-то спешно уехали и куда Глеб ей строго-настрого запретил возвращаться. Она уже видела этот дом впереди, но испугалась, развернулась и быстро пошла прочь. Теперь она заподозрила, что что-то сделала не так. Как в истории с этим домом только что. Ее капризная память, должно быть, сыграла с нею злую шутку. Банк она не перепутала. И ячейка была та самая, потому что никакая другая не открылась бы имеющимся у Жени ключом, это было очевидно. Что-то она все-таки сделала не так.

С этим чувством вины Женя и возвратилась к Глебу. Он заподозрил неладное, едва только увидел выражение ее лица.

– Что-то случилось? – встревожился Глеб.

– Я пришла в банк, – сказала Женя, пряча глаза. – Открыла ячейку. Там ничего не было.

– Как это – «ничего не было»? – насторожился Глеб.

– Пусто. Пустая ячейка.

– Но этого не может быть.

– Я понимаю, – безвольно согласилась Женя. – Но там действительно ничего не было.

Невероятно. Невозможно. Ведь на ее мобильный телефон поступила информация и там было название банка, адрес и номер ячейки. Глеб видел все это своими глазами. И вдруг – пустышка.

– Ты не ошиблась? – осведомился Глеб.

– Где я могла ошибиться?

– Банк… Ячейка…

– Глеб! – нервно сказала Женя. – Там проверяли мои документы! Там есть мои данные! Там все совпало! И ключ подошел к замку!

Она посмотрела в глаза Глебу и вдруг догадалась, о чем он на самом деле думает.

– Ты что – мне не веришь? – упавшим голосом спросила Женя.

– Ну почему же, – вяло запротестовал Глеб. – Очень даже верю. Мы же с тобой вместе.

Неискренне прозвучало.

После длительного перерыва в общении семье Ведьмакиных позволили один вечер провести вместе. Алла Михайловна, Никифор и Катя оказались за одним столом. Пили чай. К чаю неведомые им доброжелатели приготовили выпечку и сладости, заставили весь стол.

Корнышев и Ведьмакин наблюдали за чаепитием из-за стекла, которое с противоположной стороны было зеркальным и их видно не было.

– Вам знакомы эти люди? – спросил Корнышев.

Ведьмакин всмотрелся в людей за столом, потом перевел взгляд на Корнышева и спокойно сказал:

– Да.

– Кто они? – встрепенулся Корнышев.

– Всех я их не знаю. Но женщину эту видел. Вы мне показывали недавно.

– А юношу с девушкой вы, значит, не припоминаете, – понимающе сказал Корнышев, сердито хмурясь.

– Нет, – извиняющимся тоном ответил Ведьмакин.

– Это ваши сын и дочь, между прочим.

Ведьмакина будто током ударило. Обернулся и прилип к стеклу.

– Катя! – пробормотал он.

– Вы Катю знаете? – быстро спросил Корнышев.

– Мне говорили.

– Кто?

– Товарищ ваш.

– Что он говорил?

– Что дочь у меня есть. И что ее Катя зовут. Это вот она?

– Да.

– Красивая, – пробормотал Ведьмакин.

Он говорил о Кате как о постороннем и незнакомом человеке, случайно увиденном на улице. Красивая девушка. Он оценил. И больше – ничего.

– Мы вывезли их с Кипра. Специально, чтобы вы их увидели. Это ваша семья. Ваши дети и ваша жена. Как вашу жену зовут? – спросил Корнышев.

Ведьмакин смотрел на него с напряженным ожиданием.

– Чего вы от меня ждете? – спросил с досадой Корнышев. – Что я вам скажу, как вашу собственную жену зовут?

– Да.

Это «да» Ведьмакина прозвучало ужасно. Как приговор всем попыткам Корнышева хоть чего-то добиться от собеседника.

– Ваша жена! – сказал Корнышев. – Алла Михайловна! Неужели вы не помните ее?

Он злился, но вдруг вся его злость испарилась в одно мгновение, когда он увидел, как скривилось лицо Ведьмакина и брызнули слезы.

– Я устал! – всхлипывал Ведьмакин. – Я ничего не понимаю! Я не знаю, чего вы от меня хотите!

И таким он раздавленным сейчас был, и таким несчастным, что у Корнышева опускались руки.

Вызванные Калюжным Корнышев и Горецкий пришли в кабинет генерала. Корнышев, догадывающийся, о чем сейчас пойдет речь, выискивал что-либо особенное в поведении Калюжного, но тот был по обыкновению спокоен и деловит, и поглядывал строгим взглядом начальника, видящего насквозь всех и вся.

Сначала Калюжный выслушал доклад Корнышева. Хвастаться было нечем. Никаких подвижек.

– Свою семью в упор не признает, – рассказывал о Ведьмакине Корнышев. – С Кипра их тащили, сколько сил, сколько времени, а пользы никакой.

Калюжный вопросительно посмотрел на Горецкого. Тот понял, что ждут его комментария.

– Это был едва ли не единственный способ его раскачать, товарищ генерал, – сказал Илья. – Я очень рассчитывал на присутствие семьи Ведьмакина в Москве. Но результата это не дало, тут я согласен с Корнышевым.

– Но вы же говорили, что он иногда кого-то вспоминает. То Алтынова, То Катю свою.

– Он их вспоминает, когда мы ему о них рассказываем, – не удержал вздох Корнышев. – Как попка повторяет. На уровне рефлекса.

– Ладно, с Ведьмакиным понятно, – остановил Корнышева Калюжный. – С ним вам еще работать и работать. У нас по Нефедовой новости хорошие появились…

Он не оборвал фразу и продолжал говорить, не меняя интонации и даже не глядя на своих подчиненных, и оттого все это выглядело так буднично и так непугающе обыкновенно, что и заподозрить ничего нельзя было, но знавший подоплеку событий Корнышев не увидел даже, а будто почувствовал нутром, как дрогнул сидящий рядом Горецкий.

– Установлен московский банк, в котором гражданка Нефедова Евгения Николаевна арендует сейфовую ячейку, – продолжал Калюжный со сдержанной гордостью за тех своих подчиненных, которые раскопали столь ценную информацию. – По паспортным данным это та самая Нефедова, которую мы упустили. Теперь промашку исправим. Раз у нее там арендована ячейка, значит, она обязательно туда придет.