– Дядя Женя Колодин! – завопил один из пацанов.

Толпа ребятишек прихлынула. Чумазые рожицы малолетних телезрителей лучились восторгом. Мальчишка, узнавший меня первым, повис на мне и лепетал счастливо.

– Дядя Женя! – сказал мальчуган. – А вы помните меня?

– Нет, – честно признался я.

– Вы к нам в гости приходили.

– Неужели? – удивился я безмерно.

В этих местах я сегодня оказался впервые в жизни.

– Приходили! – уверенно сказал пацан. – Вы – друг дяди Ильи.

Я дрогнул и воззрился на своего малолетнего собеседника. Я-то думал, что он меня по телевизору видел и потому считает меня своим знакомым, как считают меня знакомым десятки миллионов российских телезрителей, а на самом деле оно вот как обернулось!

– А как твою маму зовут? – спросил я, уже понимая, какой сногсшибательный фокус только что подбросила мне судьба-индейка.

– Мария, – сказал мальчишка.

Просто Мария! Кто бы мог подумать! Я схватил мальчишку в охапку и бросился к вертолету. Демин спал, пьяно при этом похрапывая.

– Илья! – заорал я. – Подъем!

Я даже отвесил ему пару тумаков, чтобы он поскорее пробудился. Демин открыл глаза. И у Ильи тотчас сделалось такое же лицо, какое несколько часов назад было у Миши Каратаева – когда я вышел к Мише и он наконец понял, что все происходящее с ним – это розыгрыш. Демин протрезвел в одно мгновение – клянусь!

– Гришка! – выдохнул он.

– Дядя Илья! – заскулил от счастья пацаненок и прилип к деминской груди.

– Откуда? – бешено вращал глазами Демин. – Как он тут оказался?

Еще бы! Демин спал и в ус не дул, а я его разбудил и преподнес такой сюрприз. Но главный сюрприз, как я подозревал, поджидал нас впереди.

– Гриша! – ласково сказал я мальчику. – А вы все здесь, да?

– Ага! – беспечно подтвердил он.

– Ты понял? – сказал я Демину. – Они нашлись, Илья. Они здесь. Кто бы мог подумать, елы-палы!

Миша Каратаев никак не мог взять в толк, что здесь происходит. Только что выяснилось, что с вертолетом ничего страшного не случилось и можно было бы лететь дальше, и вдруг какая-то Просто Мария и невероятный переполох, связанный с этой неведомой Мише женщиной. Пришлось объяснять.

– Год назад она входила в число десяти человек, которые стояли во главе финансовой пирамиды, – сказал я. – Пирамида была не слишком многочисленная, но деньги там крутились большие, потому что вступительный взнос составлял пятьдесят тысяч долларов.

– Ты участвовал? – спросил меня Миша.

– Нет. Но собирался, – признался я. – Вовремя остановился, как оказалось – к счастью. Вскоре там все развалилось. Верхушка пирамиды разбежалась.

– С деньгами?

– Угадай с трех раз, – великодушно предложил я.

– Понятно, – кивнул Миша, и у него в глазах появился нездоровый репортерский блеск.

– Не советую влезать в это дело, – предостерег я Каратаева. – Когда еще была надежда спасти пирамиду, эти люди действовали очень решительно и даже не остановились перед убийствами.

Миша посмотрел на меня недоверчиво. Но у меня были козыри.

– Тебе нужны доказательства? – осведомился я.

– Неплохо было бы, – кивнул Каратаев.

– В таком случае обратись к Илье Демину.

– Почему именно к нему?

– Он был одним из тех, кого хотели убить.

– Но он же жив! – по-свойски подмигнул мне Каратаев.

– Жив, – не стал я отрицать очевидного. – Потому что вместо него по ошибке убили другого человека.

Миша заглянул мне в глаза, вдруг осознал, что я не шучу, и уже знакомый мне репортерский блеск в его взгляде пропал.

Препровождаемые ватагой ребятишек, мы отправились в деревню: Илья Демин, Миша Каратаев и я. Миша отправился с нами за компанию. Очень уж ему хотелось одним глазком взглянуть на подпольную миллионершу по имени Просто Мария.

Мальчуган, тот самый Гришка, который узнал меня среди пассажиров вертолета, привел нас к дому. По вытянувшемуся вдоль улицы длинному сплошному забору можно было судить о немалых размерах огороженного участка. Похоже, что при застройке объединили два, три, а то и все четыре домовладения. Над забором возвышался добротный двухэтажный дом, на фоне которого все остальные постройки в деревне представлялись всего-навсего жалкими курятниками. Гришка толкнул калитку, и нашим взорам открылся просторный двор. Там было много разновозрастной ребятни, прямо какой-то интернат. Мы с Мишей Каратаевым еще успели перекинуться парой фраз.

– Это дети Просто Марии, – шепнул я.

– Родные? – непритворно ужаснулся Каратаев.

– Приемные.

Он хотел еще что-то уточнить, но не успел. Нас уже увидели, и вся эта гомонливая орава бросилась нам навстречу.

– Дядя Илья! Дядя Женя! Дядя Илья! Дядя Илья! Дядя Женя! Дядя Илья! Дядя Илья!

Один сплошной вопль, в котором слов было уже не разобрать. Они повисли на нас гроздьями, даже на Мише Каратаеве, хотя и видели его в первый раз в своей жизни. Дверь дома распахнулась, и на крыльцо, привлеченная неожиданно возникшим шумом, выбежала женщина. Я ее сразу узнал. Просто Мария. За прошедший год она нисколько не изменилась. Увидев нас, она замерла и превратилась в статую. Она испугалась, это можно было прочесть на ее лице. Я ее понимал. Год тому назад она исчезла, бежав среди ночи вместе с тремя десятками разновозрастных ребятишек, над которыми она оформила опекунство, и надеялась, наверное, что больше никогда с нами не пересечется. Но мы появились во дворе ее нового дома. Отыскали ее, как ей, наверное, представлялось. Откуда же ей было знать, что мы здесь оказались совершенно случайно.

– Здравствуй, Мария! – сказал Илья глухим, каким-то совсем не своим, голосом.

Ребятня вдруг умолкла, и наступила звенящая тишина. Демин стряхнул с себя облепившую его малышню и пошел к крыльцу. Мария смотрела на него с суеверным ужасом. Демин дошел до крыльца, поднялся по ступенькам и сгреб Марию в свои объятия.

– Куда же ты подевалась тогда! – пробормотал он с упреком. – Я же чуть с ума не сошел!

Поцеловал Марию, и тогда она заплакала.

– А я испугалась сейчас, – говорила она сквозь слезы. – Я думала, вы с лихими мыслями сюда заявились.

Страх ее отпускал.

– Глупенькая! – бормотал Илья. – Да мы вообще случайно тут очутились. У нас вертолет забарахлил, мы и приземлились тут наудачу. Это судьба, Машка! Это судьба!

Миша Каратаев смотрел на все происходящее широко раскрытыми глазами и явно ничего не понимал. Ему обещали продемонстрировать женщину-вурдалака, умыкнувшую миллионы долларов и при этом каким-то образом связанную с жестокими убийствами, а на самом деле он увидел слезливую тетку, приютившую три десятка приемных детей. Тетка плакала навзрыд и обнимала Демина, которого, судя по нашим рассказам, едва ли не она сама собиралась когда-то убить. Ну как объяснить Мише, что жизнь порой выкидывает такие коленца, что и не поверишь в правдоподобие происходящего, если сам не окажешься действующим лицом всех событий?

Мария пригласила нас в дом, и не успели мы оглянуться, как она уже накрыла стол. Мы смотрели на расставленные по столу блюда и напитки и не делали ни малейшей попытки принять участие в предполагаемом пиршестве. Потому что и я, и Демин очень хорошо помнили, чем подобный роскошный ужин завершился для нас ровно год назад. Что-то такое нам тогда Мария подсыпала – мы после этого не просто заснули, а отключились. Хорошо еще, что все в тот раз обошлось и мы в конце концов очнулись.

По нашим лицам все, наверное, можно было понять. Мария вдруг смешалась, и у нее был такой вид, будто она хотела бы провалиться сквозь пол, да пол оказался крепок и никак проваливаться не желал.

– Простите меня за тогдашнее, – сказала она, пряча глаза. – Очень нехорошо получилось, испугалась я. И за себя испугалась, и за вас.

В то, что она испугалась за себя, я поверил без труда. Год назад я, еще не зная о том, что она имеет к той чертовой пирамиде самое непосредственное отношение, имел неосторожность обмолвиться при ней, что о тайнах финансовой пирамиды нам стало известно многое и не сегодня завтра пирамида будет разрушена, а ее основатели загремят в тюрьму. Откуда же мне было знать, что это ей, Марии, я как раз и грозил тюрьмой. Вот она в тот раз и испугалась за себя, любимую. Но за нас-то почему?