Прошел в соседнюю комнату, открыл дверцу шкафа, взял одну из двух поллитровок, вернулся к своим собутыльникам, плотно прикрыв за собой дверь.

– Свет! – потребовал Миша.

Изобретатель послушно щелкнул выключателем. При свете засиженной мухами лампочки Миша увидел лицо Оглоедова, и выражение того лица ему совсем не понравилось. Удивленным выглядел Оглоедов. И даже будто бы растерянным.

– Ты хочешь сказать, что тоже видел? – недоверчиво осведомился Миша.

– Да, – стыдливо признался Оглоедов и покраснел.

– Но ведь врешь! – начал заводиться Миша.

– Не вру!

– Ладно! Что ты видел?

– Их там было двое.

– Кого?

– Всех. И женщин две, и досок чертежных две, и даже ламп на потолке – тоже.

– Но ведь чепуха все это! – капризно сказал Миша.

– Может, оно, конечно, и чепуха, – осторожно отвечал на это Оглоедов. – А то, что видел, – это факт!

– Я вам все сейчас объясню, – вмешался в эту нервную беседу изобретатель, деловито разливая водку по стаканам. – Мы сейчас подступились к главному: в чем, так сказать, суть сделанного открытия. А суть, дорогие вы мои участники исторического эксперимента, вот в чем…

Он умолк и посмотрел гордо на своих собутыльников, согласившихся на время стать подопытными кроликами.

Каратаев и Оглоедов ждали, изобретатель смотрел на них со счастливой улыбкой. Пауза затягивалась. Миша не выдержал.

– Так в чем суть? – поторопил он с ответом собеседника.

– А суть в том, – окончательно расцвел тот, – что – вставляет! Новые, так сказать, ощущения. Большое будущее у этого продукта!

И изобретатель ласково похлопал по запыленной бутылке.

Но Миша не хотел сдаваться. Потому что признаться в том, что в глазах начинает двоиться после двух стограммовых стаканов водки, – это сразу крест поставить на своей журналистской репутации. Миша по собственному опыту знал, что лично он начинает испытывать некоторый дискомфорт где-то на излете второй поллитры. Обычная норма телевизионного репортера.

– Открой-ка дверь! – потребовал он.

Изобретатель послушно прошлепал по замызганному полу и распахнул дверь. Один шкаф. Один стол. Одна женщина.

– Закрывай! – скомандовал Миша.

Дверь захлопнулась.

– Наливай!

– Налито! – с готовностью доложил изобретатель.

– Свет гаси!

Миша залпом выпил вонючую жидкость и скомандовал:

– Открывай!

Дверь распахнулась. Два дивана. Два шкафа. Две лампы. Два кульмана. Две женщины.

– Бред! – взвыл Миша и яростно потер глаза.

– Вставляет! – восхитился изобретатель. – Проняло! Я ж говорил!

– Закрывай! – потребовал Миша, чуть не плача. – Свет давай!

Захлопнулась дверь, вспыхнул свет. Рядом с Мишей сидел Оглоедов – в количестве одного экземпляра. И изобретатель тоже был один.

– Та-а-ак! – осенило Мишу. – Вас-то я вижу в единственном экземпляре! Значит – что? Значит, имеет место надувательство!

– Как же так – надувательство?! – всполошился изобретатель.

– Молчать! – оборвал его Миша, уже заподозривший банальный и циничный обман. – А ну, наливай!

– Нет, вы погодите, любезный, – нахмурился оскорбленный в лучших чувствах изобретатель. – В вас я вижу недоверие и совсем не вижу восторга. Так?

– Так! – мстительно подтвердил Миша.

– То есть вы считаете, что от моего изобретения нет никакого народнохозяйственного эффекта, а есть лишь профанация и одни только убытки.

– Ну, про убытки я ничего не говорил, – доброжелательно сообщил Миша, давая понять, что все остальное его собеседник понял правильно и выводы сделал верные.

– Понятно, – окончательно оскорбился потомок Менделеева. – Знал я, что не надо бы мне с олигархами всякими дело иметь, а лучше уж сразу к президенту нашему и в Совет Федерации обращаться за помощью в продвижении, значит, продукта и дальнейшего роста экономики, в смысле.

– Ага, – подтвердил Миша. – Прямо к президенту и дуйте. Заждался он вас, я чувствую.

– А вот напрасно вы интереса государственного не видите! – еще больше оскорбился изобретатель. – Тут огромный эффект для нашей экономики, если разобраться! И президент наш не может не оценить, я так понимаю. Вот вы газеты читаете? О чем наш Госкомстат в газетах рапортует? Что ВВП наш… экономика, в смысле… что выросло это, допустим, на пять процентов. Ну, цифра это такая общеупотребительная – пять процентов. Меньше нельзя, потому как президент этого не простит и будет нахлобучка. А больше написать совестно, потому что в нашей экономике рост в десять процентов – это уже научная фантастика, а вовсе никакая не статистика. Теперь к моему изобретению перейдем. Ведь тут сразу, без приписок, можно стопроцентный рост заявить!

– Не многовато? – участливо осведомился Миша, и в этой его участливости легко угадывалась почти ничем не прикрытая издевка.

Но изобретателя уже понесло.

– Вот смотрите! – воодушевился он. – Что такое сто процентов роста? Это была, допустим, одна буханка хлеба, а стало сразу две. Улавливаете?

– Не совсем, – признался Миша, которого постепенно стала пробирать экспериментальная водка.

Дрянь эта водка была, конечно, первостатейная, обжигала сильно, да и запах опять же. А все-таки градусы, оговоренные ГОСТами, присутствовали, и в силу этого обстоятельства в голове у Миши Каратаева уже поднялся легкий шум.

– Ну вот смотрите, – терпеливо продолжал свою лекцию изобретатель. – Допустим, наш электорат принимает на грудь пол-литра моей водочки, и у электората этого в доме становится сразу два холодильника, два телевизора и двое часов с кукушкой. Вдвое лучше он сразу жить стал! Улавливаете? А тут ему еще, может быть, пенсию на дом приносят. Две тыщи и без всяких вычетов. Это в прошлом месяце у него так было, к примеру. А сегодня – глядь! – четыре тыщи! Водка подействовала! И вот он пересчитывает, допустим, это так кстати свалившееся на него богатство и решает быстренько в магазин за колбасой слетать. В честь получения повышенной пенсии то есть. Выходит он на улицу. Мамочки мои! То через дорогу дом один стоял, а сегодня на его месте уже целых два! Растет, в общем, благосостояние. И строительный комплекс не дремлет, старается для людей. Тут трамвай подходит. То и одного, бывало, не дождешься, а тут их сразу два. Ну, электорат в любой из них заходит по своему выбору, радуясь тому, что транспортное сообщение с каждым днем улучшается, и в приподнятом настроении едет в свой любимый колбасный магазин. Ну, магазинов, ясное дело, теперь тоже сразу два. И в каждом товаров в два раза больше и продавцов – тоже в два раза, и вот тут сразу видна забота о благе покупателя, и понятно уже, что у нас все для людей. И всем уже хорошо. Электорату – двойная зарплата и пенсия. Президенту – народная любовь, рейтинг и второй президентский срок. Мне – письменная благодарность президента. И всем хорошо!

– М-да, – сказал Миша и посмотрел на Оглоедова задумчиво.

Что-то такое Каратаев замыслил, но еще не время было карты раскрывать.

– Давай-ка мы еще разок попробуем, – предложил он изобретателю. – Открой-ка дверь, дай я еще разок на дамочку эту вашу взгляну!

А сам уже наливал в свой стакан чудо-водку.

Изобретатель распахнул дверь.

Один шкаф. Один стол. Одна женщина.

– Оч-чень хорошо! – удовлетворенно оценил Миша. – Закрывай!

Залпом выпил водку и выпалил:

– Открывай!

Две секунды всего прошло. Или три. Не больше.

Изобретатель снова распахнул дверь, не забыв при этом щелкнуть выключателем.

– Понятно! – зло пропел Миша.

Два шкафа. Два стула. Две женщины. Миша рванулся к освещенному проему, но изобретатель с завидной поспешностью захлопнул дверь перед самым Мишиным носом. Каратаев врезался в филенчатую дверь и опрокинулся на пол.

Вспыхнул свет. Изобретатель метнулся к Мише, причитая:

– Ушибся, наверное! Да куда же это вы так спешно-то!

Но Мише ничья помощь не была нужна. Он рвался к двери. Изобретатель вцепился в него мертвой хваткой.

– Пусти! – бесновался Миша. – Я все понял! Щас я тебе этот фокус разоблачу!