Он сейчас совершенно не был похож на себя. Ни нахальства, ни цинизма.

– И что же ты хотел у Марии выведать? – осведомился я.

– Координаты Сабадаева. Я тут пораскинул мозгами и понял, что она ведь запросто может знать. Если в той, прошлогодней, пирамиде всех, кто был рядом с Сабадаевым, выкосили подчистую, как траву, а Мария осталась в живых – ну не может же быть, чтобы это без причины. Значит, что-то их с Сабадаевым связывало. А если связывало – так она запросто могла быть с ним в контакте.

– Чепуха! – отмахнулся я. – Когда тот твой репортаж про Марию показали по телевизору, вот эти пацаны, которые нас с тобой сейчас пинали, примчались по следам твоего репортажа искать Марию. А раз они на Сабадаева работают, значит – он не знал.

– А если он не знал, а зато она знала?

– Кто? Мария? – растерянно спросил я, будучи не в силах вот так с ходу осмыслить сказанное Каратаевым.

– Да, Мария. Она-то могла знать. Вот я сюда и приехал.

– Так я про Муханова, – напомнил я, возвращаясь к интересующему меня вопросу. – Его ты зачем взял с собой?

– Я ж об этом и веду речь! Муханов все-таки ходил в эту фирму, где камешки перебирают. В офисе у них был. Ну хоть каким-то боком он причастен. И вот я его хотел Марии предъявить. С перспективой последующего выхода на Сабадаева.

– И что же тут случилось? Давай рассказывай.

– Мы приехали. Я сразу к Марии. Так и так, мол, мы к вам по поводу Сабадаева. Мы, мол, в курсе всего и настаиваем на встрече. А этот мужик рядом все время вертелся…

– Какой мужик?

– Ну, на которого ты говоришь, что это и есть Сабадаев. Я на него и внимания не обратил. Думал, что он тут на подхвате. Подрабатывает, в смысле. Он повертелся-повертелся, да и пропал.

– А Мария что?

– Мария чисто на измене, Женька. Я не знаю ничего, и вообще вы не по адресу.

– Это она так говорила?

– Да. А потом быки эти приехали, и начались наши неприятности.

– Это еще не неприятности, – вздохнул я. – Все самое интересное будет впереди.

– А что будет? – проявил неподдельный интерес Каратаев.

Я бы ему сказал. Но пожалел Гришу Муханова. Бедолага и без того был напуган. Зачем ему еще знать, чем это наше приключение может закончиться?

– Сколько тебе этот идиот пообещал заплатить за поездку сюда? – спросил я у Муханова.

– Сто долларов, – ответил тот, едва не плача.

Как же он, наверное, раскаивался сейчас. Не польстился бы на этот стольник – не сидел бы в этом жутком подвале, а спал в собственной постели, под боком у жены.

– А Магометыча вы видели? – вспомнил я о цели своего визита в пансионат.

– Нет, – ответил Каратаев.

Неужели Магометыч так замаскировался, что его до сих пор не обнаружили? Хорошо, если так.

– Ну и помалкивай тогда про Магометыча, – посоветовал я.

Уж лучше бы в нашей каморке свет был погашен. Каждый переживал бы в одиночку. А так – все на виду. И у каждого на лице – уныние и тоска. Коллективная скорбь. Смотреть тошно. Я, как мне кажется, выглядел не лучше своих товарищей по несчастью, но на бедного Муханова и вовсе нельзя было смотреть без слез. Мне захотелось его растормошить.

– Ну чего ты приуныл? – спросил я. – Подумаешь – в кутузке оказались! Посидим и выйдем!

– Как же! Выйдем! – не поверил в близкое счастье Муханов.

– Не веришь?

– Так ведь убьют, Евгений Иванович! – пригорюнился Муханов.

– Не убьют, – попытался я его успокоить. – Потому что смысла нет. Они нас изолировали. Мы теперь ничем им помешать не можем – и им больше нет до нас дела. Разбегутся они в разные стороны, вот и все.

– Вы так думаете? – спросил Муханов с горячечной верой человека, которому его лечащий врач только что сказал, что хотя у него рак в самой последней стадии развития, исцеление все-таки возможно, надо только верить и надеяться, что все в конце концов обойдется.

– Конечно! – убежденно сказал я.

Я бы заставил его поверить в благополучный исход всей этой истории, потому что Муханов очень хотел поверить, но благополучно завершить сеанс гипноза мне не дали.

Звякнул засов. Дверь распахнулась, вошли Сабадаев и его костоломы.

– А где ваша машина, господин Колодин? – осведомился Сабадаев, подозрительно разглядывая меня.

– Уехала, – ответил я с максимально возможной в этой ситуации честностью во взгляде. – Я ее отпустил.

– Как это отпустили?

– А вот так. Меня водитель привез. Я из машины вышел. Велел водителю вернуться за мной завтра вечером.

– А что вы собирались здесь делать до завтрашнего вечера?

– Отдохнуть немного, – ответил я.

– За этим вы сюда и приехали? – не поверил мне Сабадаев.

– Нет, конечно. Я приехал за Марией. Меня в прокуратуре попросили разыскать ее и привезти.

– В прокуратуру?

– Да.

– Зачем?

– Это все по поводу квартиры в Большом Козихинском, – наконец нащупал я верную дорожку. – Прокурорские что-то там такое раскопали и хотели побеседовать с Марией.

– О чем?

– Вот этого я не знаю, – развел я руками.

Сабадаев по-прежнему смотрел на меня с недоверием, но моя история выглядела более-менее правдоподобной. Раз уж они с Марией заодно, следовательно, она не могла не рассказать ему о нашей совместной поездке в Большой Козихинский переулок. И про интерес прокуратуры к этой истории Сабадаев знал. Поэтому за отсутствием любых других версий Сабадаеву приходилось принять мою.

Он пожевал губами, размышляя, после чего озвучил свои дальнейшие планы.

– Нам понадобится время на то, чтобы разбежаться. И чтобы никому в голову не пришло нам мешать, чтобы мы все сделали, как наметили, – вы пока побудете с нами.

– Вы берете нас в заложники? – уточнил я.

– Можете называть это как угодно!

Значит, заложники.

– Но держать мы вас будем порознь, – продолжал Сабадаев. – Для пущей надежности.

Он кивнул одному из своих абреков, указывая на Муханова:

– Забирай его!

– Я не хочу!!! – забился в истерике Муханов.

Абрек вопросительно посмотрел на Сабадаева. У того было совершенно непроницаемое выражение лица, но абрек, наверное, очень хорошо знал повадки своего шефа и что-то там такое уловил. Сделал шаг по направлению к Муханову.

– Вы разве не видите, в каком он состоянии? – зло сказал я нашим мучителям. – Если вам нужен заложник, возьмите меня!

– И вас возьмем, Женя, – с готовностью подтвердил Сабадаев. – Я же вам сказал: вы все – наши заложники. Только держать вас мы будем в разных местах. Даже если кого-то из вас освободят, останутся другие. Так нам будет спокойнее.

– И все равно лучше возьмите меня! – настаивал я.

– Его мы отвезем в одно место, – сказал на это Сабадаев. – Вас – в другое. А этот вот, – он кивнул на Мишу Каратаева, – останется здесь. И все при деле, – он засмеялся.

Пошутил. Очень смешно, как же!

Муханова вывели первым. Он очень не хотел выходить, и конвоир разочек Муханова приложил. Синяк будет, как пить дать.

– Полегче! – буркнул Сабадаев. – Не зашиби его насмерть!

Потом мне связали руки и вывели из здания. Я видел, как бандит уложил беспомощного Муханова в один из джипов и увез. Значит, прятать нас будут где-то далеко от этих мест.

Меня тоже хотели упрятать в багажник, но я взбунтовался.

– У меня же руки связаны! – сказал я. – Ну и чего же вам опасаться?

– Давай-давай! – настаивал бандит.

– Я там шуметь буду, – предупредил я. – Громко кричать и безобразничать. Машину буду раскачивать. И тогда тебя остановят где-нибудь на посту.

– Я тебя успокою быстро, – пообещал бандит.

– Как же ты успокоишь, если я в багажнике буду, а не рядом с тобой?

Присутствующий при этом разговоре Сабадаев сказал бандиту:

– Ладно, в салон его давай. Под рукой будет – так надежнее.

Уже сидя в машине, я услышал, как Сабадаев сказал бандиту:

– Действуй, как договорились. И я жду от тебя звонка.

– Я понял.

Бандит сел за руль. Сабадаев сказал мне на прощание: