– Достанем, – уверенно проговорил Калюжный. – Как пить дать, достанем…
– Лишь бы они по пути где не свернули, – с сомнением проговорил правый.
– Раз к границе рванули, значит, не свернут, – возразил Константин. – Раз к границе свернули, значит, на скорость своей машины надеются.
Вертолет мчался над глубокой промоиной между двух высоких скально-холмистых склонов.
– «Полета второй», ответь «десятому», – раздалось в наушниках.
«Десятый» – позывной Майданова. Сегодня утром он улетел, кажется, куда-то в Дагестан. Так он что, уже вернулся, что ли? Или оттуда вызывает?.. Впрочем, командиру подобные вопросы не задают…
– Я «полета второй». Слушаю вас, – отозвался Калюжный.
– Здравствуй, Костя! – раздалось в наушниках. – Доложи обстановку.
– Добрый день, если он, конечно, добрый, – подчеркнуто буднично хмыкнул в ответ Калюжный, намекая на отнятый у себя выходной, и заговорил четко: – Преследую машину бандюков. Они уходят в сторону границы… Я их достану, командир, – прервал свой доклад Константин.
– Достанешь – не достанешь… Четко доложи, где ты находишься!..
– Вон они! – ткнул пальцем вперед правый.
Впереди действительно показалась легкая дымка, шлейфом поднимавшаяся из-за холма.
– Мы их нагнали, командир, – быстро доложил Калюжный. – От места боя строго на восток километров тридцать-сорок… Все, командир, атакуем!..
Он отключился.
И в следующий миг под вертолетом открылась низина, из которой струилась пыль.
– А, черт!..
Под брюхом геликоптера в панике разбегалась большая отара овец. Чабан в лохматой папахе стоял и смотрел вверх, прикрыв глаза от солнца сложенными козырьком пальцами руки. Вокруг отары метались несколько больших лохматых собак, стараясь сбить в кучу перепуганных подопечных травоядных.
…Убегающую машину они увидели через несколько минут – сразу все одновременно. Подпрыгивающий на камнях открытый джип мчался по промоине. Все трое пассажиров встревоженно смотрели в сторону вывалившегося из-за гор вертолета. Только водитель лишь оглянулся вверх и опять припал к «баранке». В кузове навалом лежали какие-то черные тюки.
– Будем останавливать! – крикнул Калюжный.
Он откинул предохранительную скобу и приготовился дать залп ракетами.
– Да ну их на хрен! – сказал борттехник. – Долбануть прямо по ним – да и вся недолга. А то возись потом…
– Сказал же: будем брать!
Распушив огненные хвосты, несколько ракет устремились вперед. Далеко по ходу движения машины взметнулись разрывы.
В ответ один из боевиков поднялся с места, схватил пулемет, примостил его на дуге, выгнувшейся над сиденьями, и открыл огонь в сторону нагнавшего беглецов вертолета. Понятно, ни о каком прицельном огне в этих условиях не могло быть и речи: машина подпрыгивала, петляла, объезжая ухабы и рытвины, сам пулеметчик вынужден был стоять согнувшись, в неудобной позе, левой рукой держась за ту же дугу… Однако любой человек, хоть изредка имеющий дело с оружием, тем более побывавший на войне, хорошо знает, что такое «дурная пуля» – в самой спокойной обстановке самый лучший снайпер может неожиданно промахнуться, зато в самой невероятной ситуации сделанный наугад выстрел человека, впервые взявшего в руки оружие, может для кого-то стать роковым. Кроме того, когда в тебя стреляют, чувствуешь себя очень неуютно, даже если и знаешь, что вероятность того, что «поймаешь» пулю, мизерная…
– По ним, Костя! По ним!..
– Будем брать, я сказал!..
Вертолет промчался над головами бандитов и заложил крутой вираж. Борттехник услышал сзади знакомый звук. Он оглянулся. Сзади Михаил, распахнув дверь и навалившись грудью на откинутую турель, короткими очередями стрелял из своего укороченного автомата куда-то вниз. Стрелянные гильзы вылетали из-под затворной рамы и, срикошетив от передней стенки салона, раскатывались по полу.
– Пристегнись! – крикнул ему борттехник. – Слышишь? Вывалишься, дурак…
Михаил нетерпеливо отмахнулся.
– Что там? – спросил слившийся с ручкой шаг-газа Калюжный.
– Твой друг в стрельбе упражняется, – насмешливо отозвался борттехник. – А «сбрую» не надел…
Константин выругался.
– Тогда надо поосторожнее… – подхватил правый. – А то еще вывалится, дурак…
– Так ведь и я о том же.
Михаил и в самом деле едва не вывалился из машины, когда она, оставив сзади отстреливающийся автомобиль, круто завалилась на бок для второго захода. Все же пристегиваться страховочным фалом при открытой двери необходимо. Вот он – обшитый потрепанным дерматином пояс на тросике – висит на передней панели. Да только возни с ним сейчас, когда вертолет опять заходит на цель…
– Сдаются!..
Борттехник мог бы этого и не кричать. Калюжный с правым пилотом уже и сами видели, что джип резко остановился и бандиты, бросая оружие и показывая, что больше не собираются сопротивляться, начали выбираться из машины.
– То-то же, суки! – удовлетворенно проговорил прапорщик. – Обделались со страху-то, ё-моё…
– Мало нас… – озабоченно отозвался Калюжный.
– Так я ж и говорил: «замочить» их нужно было сверху, да и все! – охотно подхватил борттехник. – При попытке к бегству и за оказание сопротивления…
У Константина и у самого было сильное желание дать залп по бандитской машине и тем самым разом избавиться от всех проблем. Но только он, как командир, не имел права так поступить. Он понимал, что бандитов нужно обязательно «повязать», что их обязательно должны допросить «где положено». Потому что такой налет «чечики» сами, без помощи кого-то из местных, работающих, скорее всего, либо на самой базе, либо в «силовых» структурах, совершить не смогли бы. Ведь даже о самом существовании «генеральской» колонны, о маршруте ее движения, о времени выхода – слишком о многом должны были заблаговременно быть проинформированы бандиты, чтобы успеть так классно подготовить засаду. Все это нужно обязательно выведать у пленных.
Кроме того, командир прекрасно помнил, что сзади, в салоне вертолета находился Михаил. А при нем руки Константина оказывались в значительной степени связанными. Потому что тот являлся сотрудником военной контрразведки. «Особистом» по-старому или, как их за глаза называют в армии, «молчи-молчи». Конечно же, если бы джип таки расстреляли, Миша подтвердил бы, что бандиты пытались отстреливаться. Однако он вынужден был бы сказать и то, что Калюжный не использовал все возможности для того, чтобы захватить их в плен живыми. Тем более, что теперь они подняли руки вверх, сдавались.
– Я остаюсь в машине, прикрою вас если что… А вы трое давайте все вместе к ним, – приказал Константин. – Страхуйте друг друга, свяжите уродов…
– Да ладно, не переживай, «дюдики» тоже смотрим и читаем… – отозвался Евгений, выдергивая из крепления свой автомат. – Пошли! – сказал он борттехнику.
Тот уже в предвкушении приключений возбужденно топтался в салоне.
Едва вертолет завис, коснувшись одним колесом склона, прямо из его чрева, без стремянки, на землю спрыгнули трое – Михаил, борттехник, правый летчик. Все трое с автоматами, они направились к замершим возле джипа троим бандитам. Шли быстро, стараясь поскорее отойти от вертолета, который упруго гнал винтами воздух.
Трое на трое… А ведь бандиты тоже вооружены, они не могут не понимать, что расстрел колонны им не простится… Правда, они не знают, что в «вертушке» остался всего лишь один член экипажа… Тем не менее, нужно с ними ухо держать востро – опыта воевать на земле, с использованием стрелкового и холодного оружия, у них несравнимо больше, чем у воинов небесного или бойца невидимого фронтов.
– Ты отойди чуть в сторонку, – громко, чтобы перекричать рев двигателей, показал рукой правый Михаилу. – Страховать нас будешь.
Тот предпочел бы более активную роль, однако теперь было не до препирательств.
– Понял.
Винты геликоптера мощно гнали воздух, заставлявший всех троих пригибаться и стремиться поскорее отойти от винтокрылой машины. Впрочем, это продолжалось недолго – едва вертолетчики и особист оказались на земле, «Ми-шка» оторвалась от поверхности и, приподнявшись, отплыла чуть в сторону, зависнув над густыми зарослями колючего кустарника. Оттуда, с высоты в несколько метров, Калюжный страховал действия товарищей. Удерживать вертолет в таком положении и управлять одному непросто, однако Константин рассудил, что так будет правильнее – держать под прицелом бандитскую троицу с высоты.
