В детстве со мной занимались учителя-дроу. Дед первое время вообще ко мне не приближался, несмотря на то, что я его единственный признанный внук. Иногда он приходил ко мне в детскую, или вылавливал в лабиринтах пещер, где мы играли в наши пацанские, порою жестокие, игры, заканчивающиеся разбитыми носами, синяками и порванной одеждой.
Дед никогда не посылал за мной слуг. Видно, на него накатывала потребность в общении со мной спонтанно. Мы перемещались в пустой тронный зал или в его кабинет, где мне позволялось с ногами забираться на высокий жесткий стул, и пытались беседовать. Сейчас уже не помню, о чем. Мне казалось, о всякой ерунде. А потом он долго пристально смотрел на меня, словно выискивая для себя что-то важное, но надежда в фиолетовых глазах древнего дроу гасла, и он прогонял меня играть дальше или заниматься с учителями.
Мой дед был красив мрачной красотой дроу - Темных эльфов, в самом прямом и переносном смысле этого слова. И его тело, и его душа темны. У него своя собственная мораль, свои принципы и правила. Своя собственная шкала ценностей. Я раньше боялся его до ужаса, но и восхищался им не меньше. В каком-то смысле он заменил мне отца до первого совершеннолетия.
А потом меня забрали к себе асуры. В один из дней явились два рогато-хвостатых красавца. Один был с синей гривой и очень свободно и независимо, чуть ли не со снисхождением, держался с моим дедом, чего обычно себе никто не позволял. Второй был с роскошной огненной гривой, такой же красивый, но немного нахальный и самоуверенный.
О чем они договаривались с дедом, я не знаю. Меня вызвали и сообщили, что на сборы два часа. Мать не возражала. К тому времени у нее наметился выгодный брачный союз, и я оказался помехой большому личному счастью моей драгоценной семейки.
В Царстве Бадрахалы я тоже оказался лишним. Скрашивало мое существование опека молодой Владычицы Таис, сына Владыки Ваэля (или молодого Владыки, хотя он принял этот титул чуть менее четверти века назад) и Янара, представившегося моим дядей. Еще один дядя, Эсарлухар, обращал на меня внимание поскольку постольку. Мы общались с ним во время моих медосмотров и, когда он залечивал мои синяки и шишки, которые я с завидной регулярностью получал и здесь. Правда, моим обидчикам доставалось тоже неслабо. Мне терять было нечего. Максимум, могли бы отправить обратно к деду. Он, провожая меня, сказал, что в Подгорном Царстве для меня всегда зарезервированы покои, но чтобы я не был рохлей и хоть чему-нибудь научился у асуров.
С матерью мы простились сразу же и без лишних сантиментов. Дед, в каком-то странном порыве, нехарактерном для его сущности, обнял меня и прошептал: "Помни, что бы ни случилось, ты - дроу, и ты не один на этом свете". На этом приступ нежности прошел, и он подтолкнул меня к ставшим серьезными асурам.
Все четыре брата оказались очень дружны. Немного пообвыкнув в новой обстановке (я жил в казарме вместе с другими молодыми асурами, которых забирали из семей на обучение), я узнал, что отношения в семьях моих вновь обретенных родственников очень теплые, искренние. Ненавижу своего отца за то, что он лишил меня возможности узнать самому, какого это. И завидую детям Янара. Я не знаком с ними лично. Большую часть времени они проводили у своей матери в Клане людей-драконов. Да-да. В этой семейке полукровка не только я и поэтому еще обиднее такая несправедливость. Даже грозный Владыка Ваэль удостоил меня своей аудиенции, правда, я так и не понял, понравился ли ему внук-полукровка хоть чуточку. Он уделил мне не более двадцати минут.
Шкодливые мальчишки Яна - любимчики всех четверых, а я, поучается, был недостоин чести даже быть представленным остальным кузенам. Только совсем недавно узнал про Аделину, вернувшуюся от шасов. Она оказалась классной девчонкой (но это я уже повторяюсь). Наверное, потому, что часто думаю о ней. Надеюсь, у меня еще будет возможность реабилитироваться в глазах соблазнительной молоденькой стервочки, за то, что я так облажался, пообещав раздобыть артефакт из заброшенного Храма Равновесия.
Ни у Эсарлухара, ни у моего отца семей нет. Но все мои попытки, как бы невзначай устроить радостную встречу с сиреневолосым Закиаразом заканчивались провалом. Он будто чувствовал, что я пытаюсь попасться ему на глаза, и умудрялся всячески избегать меня. А потом мне стало стыдно и я, призвав на помощь заткнутую куда-то гордость, постарался его возненавидеть. Кажется, получалось. Я особо не заморачивался по этому поводу уже долгое время, почти с тех пор, как, устав от моих закидонов, общим собранием братьев отца решено было запихнуть меня в эту Школу. Эта сцена возни человечки и оборотня заставила меня вновь заняться самокопанием. И это было неприятно.
Сейчас я не позволил поднявшемуся раздражению затмить мой разум. Нет, ну надо же было оборотня обозвать, как щеночка. Я бы не рискнул, честное слово. А Аньке все сошло с рук. Вот она, слегка помятая, растрепанная, раскрасневшаяся, но довольная, с улыбкой от уха до уха передо мной:
- Ладно, Воо...
Роволкон рыкнул.
- Волк! - поспешно поправилась провокаторша. - Мне пора, а то сейчас звонок прозвенит!
Анька махнула нам ручкой, а мы, переглянувшись, бегом направились в мужской туалет...
***(мэтр СОЛИТЭР)
Урок сегодня прошел в "теплой дружеской обстановке". Мальчишки вели себя на удивление прилично, только Роволкон и Азалекс влетели в аудиторию последними, с затихающей трелью звонка. По их довольным физиономиям было видно, что затеяли очередную шутку. Странно только, что они стали часто попадаться мне на глаза вместе. Насколько помню, за два предыдущих года они все время избегали контактов. Азалекс вообще держался особняком от остальных. Несколько приятелей дроу - и все.
Почему-то дети думают, что мы ничего не замечаем. Сам таким был. А сейчас, так сказать, по другую сторону баррикад, четко видно, что и как, кто чего стоит, каков их потенциал. Становление их характеров, предполагаемые поступки, как на ладони. Мне нравилось работать с этой группой. Сильный набор. Никого даже не пришлось отсеивать на первых годах обучения. Боевая магия... Когда я только пришел в Школу в качестве преподавателя - сердце кровью обливалось, так хотелось заниматься делом всей моей жизни... но Салима погибла, заклиная меня пойти другим путем. У меня было два Дара. С той же легкостью, что и убивал, я мог исцелять. Но мне хотелось и дальше разрушать все, что встречалось на моем пути, потому что разрушенной оказалась моя личная жизнь вместе со смертью Салимы, которая была мне больше, чем боевым товарищем, больше, чем близким другом... она была для меня моей жизнью, а я понял это, только стоя над бездыханным телом девушки - боевого мага. Спасибо ректору Мерлоку, которого студенты прозвали Мерелином за поразительное сходство с гравюрой в учебнике, который все изучают на втором курсе в познавательных целях о великих деятелях прошлого в плане магии - он вытащил меня из того дерьма, в которое я все больше погружался, стараясь забыть свое горе, и приставил меня к детям. Перед ними я уже не мог потерять лицо. За двадцать лет преподавательской деятельности я оттаял и уже не представлял себе другой жизни. Они стали моей семьей, я помнил каждого по имени. Возможно, я был излишне строг моими учениками, но теперь твердо уверен, что во взрослой жизни они вспомнят мои придирки с благодарностью, запомнив уроки, которые помогут им спасти свои жизни и жизни близких, родных и друзей.
Прозвенел звонок и все шумной толпой высыпали из класса. На прошлой неделе мне пришлось пропустить занятия в этой группе, так как выполнял поручение ректора. Зато теперь им обеспечено аж четыре часа подряд непосредственного общения со мной.
Я неспешно поднялся и потянулся. В приоткрытое окно врывался прохладный по-осеннему, несмотря на солнечный день, ветер. Воздух казался прозрачным, а небо высоким и синим. В такую погоду не хотелось сидеть в душноватой аудитории не только моим ребятам, но и мне. Как я их понимал! Но в силу своего опыта понимал так же, что "жалеть" моих мальчишек и девчонок нельзя. Чем больше впихну в их светлые и открытые разным проказам головы, тем будет лучше для них же. Вот как сделать гадость ближнему - это у них моментально созревало, словно долго планировалось...
