В отделе «III-b» Большого генерального штаба существовала специализация по нескольким направлениям. Это были тайная разведывательно-информационная служба, контрразведка, дезинформация противника и диверсионная служба. Когда поступающие донесения носили военный характер, они направлялись не прямо в оперативный отдел Большого генерального штаба, а в отделение «Иностранные армии». Там их просматривали и анализировали, но без учета тех выводов, которые к ним приложил полковник Николаи. Ведь донесения, приходившие из самых разных источников, естественно, очень часто противоречили друг другу, и потому их нужно было тщательно изучать и сопоставлять, чтобы отсеять ложные. Сведения, полезные для ВМФ, передавались в морской генеральный штаб, технические сведения – соответствующим органам власти, а доклады политического содержания – политическому отделу ставки верховного командования, который уже мог затем передать их дальше министерству иностранных дел. Донесения экономического характера шли в специально для этого созданное центральное бюро внутреннего управления генштаба (во время войны) в Берлине. Таким образом, в верховном командовании обрабатывались только чисто военные донесения, которые складывались в общую картину. При передаче наверх своих донесений германскую разведслужбу меньше всего заботил вопрос о том, что хотят услышать «верхи». Она исходила всегда из четкого признания превосходства противника в живой силе и технике. Точно так же вел себя и абвер в годы Второй мировой войны. Но если в 1914–1918 гг. германское верховное командование принимало в расчет эти сведения и выводы, то верховный вождь Адольф Гитлер полностью игнорировал предостерегающие доклады своей тайной службы.
Нет такой секретной службы, которая всегда имела бы только успехи. Последние неизменно чередуются с неудачами, иногда даже очень серьезными, если не сказать решительными, провалами, которые зачастую обусловлены чистыми случайностями. После того как командование германского ВМФ приняло решение о неограниченной подводной войне, статс-секретарь германского министерства иностранных дел Циммерманн направил своему послу в Вашингтоне графу Берншторфу специальную инструкцию. Это послание было перехвачено британским адмиралтейством и направлено соответствующему отделу Интеллидженс Сервис. Хотя оно и было зашифровано очень сложным способом, англичане в конце концов его расшифровали, и едва это случилось, как в британском Форин Офисе поняли его чудовищный смысл: Циммерманн извещал посла о переходе с 1 февраля 1917 г. к неограниченной подводной войне. Берншторфу предлагалось поэтому приложить усилия к тому, чтобы Соединенные Штаты не вступили в войну. В случае неудачи он должен был обратиться к Мексике, побуждая ее к альянсу с Германией. В качестве «приманки» он должен был предложить мексиканцам совместный захват американских штатов Техаса, Нью-Мексико и Аризоны. Телеграмма Циммерманна во многом определила решение США объявить войну Германии. Этот пример показывает, насколько небезопасна – особенно в наше время – даже самая тайная передача секретных разведывательных сведений.
Что касается деятельности германских органов контрразведки до и во время Первой мировой войны, то они себя в общем и целом вполне оправдали. Так, в 1913 г. они, взаимодействуя с полицией, сумели арестовать в пределах имперской территории 346 шпионов, что явилось, конечно, малой толикой той агентуры, которую развернули против Германии Франция, Англия и Россия. В ходе войны вражеские тайные службы получили немалое пополнение из оккупированной Бельгии и захваченных немцами районов Франции. Во вражеские шпионские центры пришли на службу как патриоты, так и авантюристы. Только в начале 1917 г. германской тайной службой было раскрыто около 500 вражеских агентов, действовавших в Голландии. Не меньше их было и в Бельгии, где в одном лишь Генте в 1917 г. было расстреляно за шпионаж 52 бельгийца.
По сравнению с деятельностью разведки и контрразведки борьба с диверсиями большой роли не играла. За период с 1914 по 1918 г. в Германии было зафиксировано всего лишь 33 случая диверсий, исполнители которых были схвачены и казнены. В большинстве случаев это были взрывы бомб, поджоги и т. п. Диверсанты Германии и ее союзников совершали значительно больше таких актов на территории Англии, Франции и Италии, в их морских портах и в колониях. Большое распространение в этом плане получили «угольные торпеды», взрывные устройства, вмонтированные в крупные куски каменного угля. С их помощью военным флотам противников был нанесен немалый ущерб. Так, 26 ноября 1914 г. в гавани Ширнесса (Англия) без всякой видимой причины взлетел на воздух линейный корабль «Булварк» водоизмещением 15 000 т; 30 декабря 1915 г. на рейде Кроумарти (Шотландия) та же участь постигла броненосный крейсер «Наталь» (13 500 т), а 27 мая 1915 г. тоже в Ширнессе взорвался новейший тогда крейсер «Принсесс Айрне» (6000 т). Англичане приняли меры безопасности, и диверсии на время сократились, но затем бдительность опять ослабла, и в ночь на 9 июля 1917 г. на сей раз в главной базе британского флота Скапа-Флоу был таким же образом потоплен один из самых современных и мощных кораблей британского флота линкор «Вэнгард» водоизмещением 23 000 т. Чувствительные потери были нанесены и флотам других противников. Уже через несколько недель после перехода Италии в лагерь Антанты, 27 сентября 1915 г., в порту Бриндизи взорвался линкор «Бенедетто Брин» (13 400 т), а вскоре после этого в гавани Таранто затонул по той же причине линкор «Леонардо да Винчи». Но после того, как в ходе налета на австрийское консульство в Цюрихе итальянские лазутчики напали на материалы, связанные с подрывом «Леонардо да Винчи», по всей Италии были приняты жесткие меры по обеспечению безопасности и борьбы со шпионажем. Такие же диверсии имели место на Черном море, а позже – на заморских территориях, в частности на реке Замбези в Африке, в Японии и в одной из греческих гаваней. По общему водоизмещению кораблей, потерянных в результате диверсий (153 400 т), это превышает потери англичан в морском сражении при Скагерраке в мае 1916 г. (115 000 т). Эта «война во тьме» явила собой «блистательную победу одиночек над массой и над материей»[12].
Помимо разведслужбы, руководимой отделом «III-b» генштаба сухопутных войск, в морском генеральном штабе была своя служба разведки и связи, которая была оснащена всеми мыслимыми в то время техническими средствами. Здесь готовились и проводились операции германских подводных сил. Морской генеральный штаб в первые годы войны был хорошо информирован о положении всех британских судов и кораблей, выходивших из американских портов и шедших в Англию, поскольку они регулярно посылали по радио шифрограммы. Развернутая близ нью-йоркской гавани радиостанция мощностью 110 кВт, которой владели «друзья немецкого дела», могла в течение долгого времени перехватывать эти английские шифровки, расшифровывать их и сообщать о местоположении судов германским подводным лодкам. Уже после войны американцы утверждали, что германский военно-морской атташе капитан I ранга Бой-Эд имел копию тайного кода британского адмиралтейства[13].
Руководимая полковником Николаи служба военной разведки и контрразведки была обязана своими успехами прежде всего кропотливой и четкой работе, а с 1909 г. также и активному взаимодействию с австро-венгерским Эвиденц-Бюро (тайной службой) в Вене. Да и турецкая военная разведка, созданная при участии немецких офицеров, действовала на тех же принципах, что и наша. Многие турецкие офицеры обучались в Германии, а к турецким корпусным штабам были прикомандированы немецкие офицеры.
Характерно, что при всей четкости планирования мероприятий, проводившихся отделом «III-b», в том числе и различных импровизаций, агентам, шпионам и авантюристам оставался широкий простор для инициативы. А как же еще можно было руководить на огромных территориях действиями агентов и «клиентуры», выполняющих особые задачи в эпоху, когда радиосвязь находилась еще в зачаточном состоянии?
