– Ладно. В конце концов, в ущелье работать тебе, тебе и карты в руки. Задачу, поставленную разведгруппе, утверждаю.

Капитан напомнил:

– Неплохо было бы «вертушку» к назначенному времени приготовить да экипаж проинструктировать. Им надо подойти к месту высадки и отойти от него, во-первых, как можно более быстро и незаметно, а во-вторых, сделать это на минимально возможной высоте.

– А то я без тебя не знаю, что надо делать, Запрелов!

– Напомнить никогда не лишне.

– Иди. В 13.00 «Ми-8» будет ждать разведчиков. Какой конкретно, Плешин определит по разгону винта. У тебя все?

– Пока – да.

– Значит, в 17.30 нам нет смысла собираться?

Капитан подтвердил то, что хотел сказать сам:

– Так точно! Только после получения хотя бы данных по перевалу мы можем что-то конкретно выработать. А до этого все может оказаться пустой болтовней.

– Но тебе надо быть в ущелье не позднее трех утра.

– Я это знаю.

– Когда ждешь первый сеанс связи с Плешиным?

– Думаю, он сможет сбросить первичную информацию в 18.00–19.00. Плюс-минус час.

Подполковник пробормотал:

– Лучше «минус».

– Согласен, но парни не на прогулку выходят.

Капитан, выйдя на улицу, встал у входа в штаб. Взглянул на часы. 12.10. До вылета разведгруппы еще почти час, в канцелярии, как и в палатках роты, делать нечего. Личный состав отдыхает. Пойти, что ли, тоже прилечь? Ночь-то она для всех бессонной предстоит. Да голова еще болит. Долго похмелье не отпускает.

Капитан прошел в свой отсек. Сел под приятно-прохладные воздушные струи кондиционера. Так, совещание перенесли, надо офицеров предупредить. Он позвонил дежурному по роте, сообщив, что находится в отсеке. Так положено, наряд обязан знать, где их командир в любое время дня и ночи. Теперь знает и, если что, вызовет. Хотя лучше не вызывал бы.

После звонка капитан сделал несколько бутербродов, с трудом проглотил их, запив диковинной фантой. В Союзе она еще не появилась, по крайней мере, в последнем отпуске офицер ее в продаже не встречал. Все больше «Буратино», лимонад, «Дюшес», кстати, тоже весьма неплохой напиток. А вот пиво, что «Жигулевское», что «Ячменный Колос», что «Адмиральское», особенно на разлив, – дерьмо. Моча ослиная. Да и в бутылках не лучше. Другое дело здесь, в духанах, чешский «Праздрой», немецкая «Бавария». Вот это пиво! Зато кока-кола – дрянь! Эх, все сравнимо и относительно в этом мире. Прав был Эйнштейн.

Подумав о пиве, раздеваясь до плавок, Запрелов вспомнил случай в Ташкенте, в парке недалеко от так называемого Белого дома – штаба Краснознаменного ТуркВО. Это произошло, когда он только прибыл для отправки в Афган и, проторчав весь день без дела на шестом этаже в управлении кадров округа, наконец вырвался на улицу, пышущую жарой. Пить ему хотелось давно, но столовую с буфетом закрыли, не глотать же хлорку из крана умывальника в туалете? Терпел, пока выберется на свободу. Выбрался! В парке пивная, и вокруг, как ни странно, никого. Он подошел к будке, увидел окошечко, стойку, поллитровые и не очень обычные банки вместо кружек, кран с надетым на носок длинным и тонким шлангом и вывеску, гласившую: «Пиво Жигули 0,5 л – 22 коп. с пеной! Просба давай мелач»! Видимо, пивник не особо в свое время отягощал себя приобретением каких-либо знаний, в том числе и русского языка. Да, впрочем, зачем оно ему нужно, если уже с пеленок, наверное, было предопределено главой семейства, кем конкретно станет его мордатый и щербатый ныне отпрыск!

Запрелов, тогда еще старший лейтенант, подошел к окошку, спросив пивника:

– Кислятиной торгуешь?

Продавец искренне возмутился:

– Ай, зачем так говорищ, офицер? Пиво – ништяк, мамой клянус, много народ пьет, не успеваю наливай!

Физиономия пивника была такой добродушной, что так и хотелось подколоть этого толстяка, яростно защищавшего свое прибыльное дело:

– Чего не успеваешь доливать. Воды, что ли?

– Вай, вай! Ты сопсем не хорошо говорищ, Рашид весь гарнизон знает, все у Рашида пиво пьют.

– Ладно, ладно, успокойся, а чего банки выставил, где кружки?

– А какой разниц? Был кружки, разбили, покупать, опят разобьют. Пусть уж банки.

– Но они не все по пол-литра!

– Зачем так говоришь? Я что, обманывать буду?

Говоря это, пивник глядел в глаза Запрелову так, будто офицер оскорбил его в самых лучших чувствах.

Илья решил подвести разговор к концу, одно ему не терпелось узнать, и он спросил:

– А что значит 0,5 л с пеной 22 копейки! Что у тебя, пиво в одной бадье разное? Одно с пеной, другое без?

На этот раз вопрос задал сам пивник:

– Ты, наверное, только что в Узбекистан приехал?

– Да, – признался Илья.

– Понятна! Патаму и не знаешь. Я тебе скажу, будешь знать. С пеной – неполный банка получается, понимаешь? Пене-то тоже место надо? А без пены полный, по цене уже 25 коп. Так тут принято. Везде, где хочешь, проверь!

– И как же ты умудряешься одному с пеной налить, другому без?

Пивник с сожалением посмотрел на Запрелова. Наверное, подумал, какой бестолковый офицер попался.

– А шланг зачем?

– Зачем? – переспросил Запрелов.

– Пиво брать будешь?

– Буду!

– Вот давай я тебе две банки разный и налью, а?

– Давай!

Пивник приступил к работе, поставил рядом две банки по поллитра, в одну засунул шланг, открыл кран. Емкость до краев наполнилась желтой, слегка мутной жидкостью. Вторую же подобным образом толстяк наполнил до половины, затем, увеличив напор, пережал шланг. В банку устремилась пена, поток которой умело и вовремя остановил пивник. Вытащил шланг, повернув кран и указав на емкости:

– Вот! Один с пеной, другой без! Понятна!

– Теперь понятна!

– Пятьдесят копеек с тебя!

– Это еще почему?

– Ай, сдача нет! Потом зайдешь, долью!

Старшему лейтенанту осталось только покачать головой:

– Ну ты и циркач!

Физиономия продавца расплылась в довольной улыбке:

– А как иначе? Деньги нада? Нада! Отец за этот точка знаешь сколько заплатил?

– Сколько?

– Машин купить можно!

– Да ты что?

– А ты как думал? У нас не Россия, за все платить нада. Не будешь платить, иди на завод, станок крути. Нищий будешь!

Запрелов поинтересовался:

– Тебе морду здесь еще никто не бил?

Толстяк испуганно взглянул на офицера:

– Ай, не хочешь пива, не надо. Возьми деньги, другой точка недалеко, за трамвайный путь. Но там не лучше. Везде одинаково. Жизнь такая.

Речь продавца прервали два прапорщика, в это время подошедшие к лавке. Один из них, полный, кивнув офицеру, крикнул в окошечко:

– Рашид, шельма! А ну, налей хорошего!

Пивник как-то встрепенулся:

– Григорич? Салам, дорогой! Сейчас, подожди, канистр достану, для тебя с завода не фильтрован.

– Смотри! А то как котенка в бочке утоплю, ты меня знаешь!

– Ай, конечно! Сейчас! Держи, тебе и твой друг!

Пивник выставил на подставку кружки с прозрачным и в меру пенным пивом. Сразу было видно: настоящее, свежее, не разбавленное.

Прапорщик между тем посмотрел на банки офицера, вновь позвал пивника:

– Эй, урюк, а ну подь сюда!

– А? Че? Иду, иду!

Он вышел из своей конуры, встав рядом с огромным прапорщиком.

Тот указал на банки старшего лейтенанта, спросив:

– Что это?

Пивник ответил без особого энтузиазма:

– Пиво!

Григорич, как назвал прапорщика узбек, грозно повысил голос:

– Это пиво?

– Канечна!

– Пей!

– Зачем? Я не пью!

– Запьешь! Пей, сказал, свою бодягу!

– Не-е!

– Тогда, блядь нерусская, быстро смени парашу на пиво и банки для своих чурбанов оставь, а офицерам чтобы кружки подавал. Или хочешь, чтобы тебя выкинули с территории городка?

Продавец засуетился:

– Да, да, сейчас! А выкидывать не надо! Тут рядом места нет, а на окраине кому продавать?

Через минуту перед Запреловым стояли две кружки прохладного пива со сдачей в 8 копеек.