Все ее мысли сейчас были связаны с сэром Анвре. Он проявил такую доброту и мягкость по отношению к Тилли и ее ребенку, что Изабелле трудно было сопоставить этого человека с суровым рыцарем, который вызволил ее и Роже из шотландской деревни, а потом благополучно привел в пещеру, где обеспечивал их существование. Она не могла себе представить, что он был тем самым человеком, который жестко обращался с Роже, когда тот болел.

– Я не знаю, как назвать ее, – ответила Тилли на вопрос Изабеллы, почти забывшей, о чем она спрашивала. Девушка внезапно поморщилась от боли. – Кажется, опять начинается!

– Нет, – сказал Анвре, откашлявшись. – Это только последствия родов, которые скоро кончатся.

Он осторожно взял ребенка у Тилли и передал его Изабелле. Их руки соприкоснулись, когда Изабелла принимала младенца, и она вновь была потрясена нежностью его огрубелых рук. Казалось, его строгое лицо с резкими чертами стало мягче и шрамы не выглядели так Пугающе, как прежде. Ее сердце, уже тронутое рождением ребенка Тилли, оборвалось, когда Анвре коснулся ее.

Изабелла судорожно втянула воздух и подошла к огню, прижимая ребенка к плечу.

В доме было очень душно. Хотя существовал дымоход для вытяжки дыма, часть его скопилась под закопченным потолком. На вертеле над огнем жарились куропатки, капающий с них жир шипел и потрескивал, когда попадал на горячие угли.

Роже крепко спал, несмотря на то что происходило рядом. Изабелла дотронулась носом до головки ребенка и постаралась принять внешне спокойный вид, хотя внутри бушевала буря чувств. Казалось, для волнений уже не было причин, однако события этого вечера не давали ей покоя.

Надо подышать свежим воздухом; вероятно, это поможет успокоиться. Укутав ребенка, Изабелла открыла дверь и выглянула наружу. Дождь не прекратился, однако. Изабелла понимала, что ей необходимо покинуть помещение, чтобы обрести покой. Она вернулась к Тилли и вручила ей ребенка. Малышка тотчас принялась сосать.

Когда маленькие ручонки обхватили мягкую грудь матери, Изабелла почувствовала, как напряглись соски ее собственных грудей и лоно начало пульсировать, хотя она не рожала младенца и не кормила его грудью.

Встревоженная этими неукротимыми позывами, Изабелла, едва сдерживая слезы, устремилась к двери. Она вышла наружу и, обогнув дом, встала в задней его части под карниз, укрывающий ее от дождя.

Изабелла обхватила себя руками, чтобы сохранить тепло, и старалась подавить нелепые слезы, которые то и дело наворачивались на глаза за время пребывания в доме Тилли.

Роды прошли нормально, и все же Изабелла плакала, а моросящий дождь намочил ее волосы и одежду, несмотря на навес. Она дрожала, проливая слезы при воспоминании об отце, матери и Катрин, а также о том, что ей чудом удалось избежать судьбы Тилли.

– Изабелла...

Ее горло сжалось, мешая ответить. Она взглянула на Анвре и попыталась унять дрожь подбородка.

Анвре обнял ее за плечи и притянул к себе. Изабелла, не в силах сдерживаться, дала волю слезам, которые намочили перед его туники, тогда как плечи были мокрыми от дождя. Казалось, он не замечал, что обнимает ее и гладит спину. Она слышала его глубокий низкий голос, отдававшийся в ее груди, но не разбирала слов.

Изабелла ощущала твердость его тела, и в ее памяти возник тот первый день в бухте, когда она увидела его обнаженные мускулистые руки и плечи, а также мощь его бедер и мужского естества между ног. В его объятиях она была словно прикована к его сильному телу. Казалось, отрицательные эмоции не смогут возобладать над ней, пока он держит ее.

Руки Изабеллы скользнули вверх, и она ощутила мускулатуру его груди. Затем ее пальцы проникли под его тунику и коснулись обнаженной кожи и жестких волос.

– Ты такой крепкий, – прошептала она.

Анвре издал какой-то нечленораздельный звук, когда Изабелла нащупала его соски.

Они были плоскими, но тотчас затвердели и заострились, как у нее.

Внутри Изабеллы поднялась горячая волна, ее ноги ослабели, и все тело охватил жар. Она взглянула на Анвре. Его голова склонилась к ней. Изабелла потянулась к его губам и приникла к ним легким поцелуем.

Анвре полностью завладел ее чувствами. От него исходил запах дождя, она ощущала вкус его губ, силу крепких рук, обнимавших ее талию, и биение его сердца, находящее отклик в ее груди.

Анвре слегка пошевелился, и его поцелуй стал более настойчивым. Изабелла приоткрыла губы, приветствуя его вторжение. Он втянул ее язык в рот, а его рука опустилась до ее бедер, прижимая их к своему паху.

Когда же Анвре положил руку ей на грудь, Изабелла затаила дыхание. В ее голове возник его образ, когда он стоял обнаженным на скалистом берегу реки во всем своем мужском великолепии. Она содрогнулась от острого ощущения, возникшего между ее ног, и прильнула к Анвре, ища его тепла, когда он стянул тунику с ее плеч и рук.

Одежда опустилась до талии, частично обнажив груди, проступающие сквозь разорванный ворот сорочки.

Анвре оторвался от губ Изабеллы и прильнул поцелуем к ее шее, а руками обхватил ее груди. Она замерла, в то время как он целовал ее и ласкал чувствительные кончики грудей.

– Ты очень красивая, – сказал он и захватил губами сосок, отчего она, ослабев, испытала несказанное удовольствие.

Анвре слегка отодвинулся, дав возможность своей руке скользнуть вниз, к ее животу, и коснуться того местечка, которое пульсировало от возбуждения. Изабелла тихо вскрикнула и, откинув голову, закрыла глаза, когда он принялся ласкать маленький бутон между ее ног.

Это было ни с чем не сравнимое ощущение. Она чувствовала одновременно и жар, и холод, и странное напряжение во всем теле.

Изабелла обхватила ладонями лицо Анвре и притянула к себе для поцелуя, желая при этом, чтобы они уединились в каком-нибудь месте, где могли бы лечь и удовлетворить ее нарастающую потребность слиться с ним в единое целое.

Внезапно Анвре схватил ее за запястья и оторвал от себя.

– Изабелла, – хрипло произнес он. – Мы... Это нехорошо. – Его горло судорожно сжималось. – Ты не должна целовать меня.

Она озадаченно посмотрела на него:

– Почему?

– Я не хочу обесчестить тебя таким образом.

Он отпустил ее руки и, резко повернувшись, зашагал прочь, а Изабелла ошеломленно наблюдала за ним, пока он не скрылся за пеленой дождя.

Анвре чувствовал себя виноватым. Изабелла избрала Роже, и он не должен был пользоваться случаем, когда она находилась в угнетенном состоянии и проявила слабость. При нормальных обстоятельствах того, что было под навесом, никогда бы не произошло.

Это Роже должен был утешать ее... целовать, ласкать языком ее грудь и касаться рукой самого интимного места.

Анвре был чрезвычайно возбужден и, вероятно, будет долго оставаться в таком состоянии, пока Изабелла рядом. Ему следовало бы устроиться на ночь в другом месте, но это невозможно. Небольшой сарай с хламом и протекающей крышей был совершенно непригоден для обитания, особенно во время дождя, который усилился и промочил все насквозь. Было бы безумием ночевать в этом холодном и ненадежном помещении.

Он окончательно промок к тому времени, когда вернулся в дом. Изабелла занималась приготовлением пищи, и казалось, все ее тело было напряжено, а движения выглядели скованными и неловкими. Она ничего не сказала ему, когда он вошел, и продолжала помешивать содержимое большой глиняной миски, пользуясь подсказками лежащей на кровати Тилли.

– Это будут всего лишь лепешки, – сказала Тилли робко, обращаясь к Анвре, – но вместе с дичью, которую вы принесли, еда должна быть сытной.

– Скажи, что делать дальше, – попросила Изабелла.

Роже проснулся и теперь сидел на трехногом табурете, привалившись спиной к стене. В центре комнаты стояло ведро, в которое падали капли дождя, просачивающиеся через дыру в потолке. Заплакал ребенок, и Тилли приложила его к груди. В общем, обстановка была гнетущей.

Анвре снял с огня поджарившихся куропаток и положил на стол. Потом начал разрезать их на части. При этом Изабелла старательно избегала его взгляда, продолжая делать лепешки.