Ваше Высокопреосвященство!
Не сочтите за дерзость, что осмелился отвлечь Вас от дел насущных, потому как имею я основания полагать, что Господь ниспослал мне откровение, с которым я и тороплюсь поделиться с Вами, потому как считаю, что важность оно имеет наипервейшую.
Десятого дня месяца июня года сего в подвале церкви (который, как я докладывал ранее, почти полностью завален, и который я по мере сил разбираю) мною был обнаружен свиток, ценность имеющий если даже не содержанием, то летами, потому как год на нем значится 1754-ый. Дословно документ мне прочесть не удалось, потому как слог старорусский для меня непривычный и сложный, но суть, как мне кажется, уловить получилось. В свитке (который написан на козлиной шкуре) говорится, что каменная церковь поставлена на месте ранее там стоявшего деревянного храма клириком Фомой, который приписан был к Тобольской епархии (эта же имя стоит под документом). Так же в документе упоминается поселение на имя Ирий, которое было в двадцать улиц, и куда купцы из Тобольска и Екатеринбурга часто наведывались, за пушниной, янтарем и изумрудом приезжали, а то и дальше на север держали путь. Но от поселения тоже камня на камне не осталось (хотя было оно, так же как и церковь, деревянное), сгорело почти дотла, а выживших лихо на юг прогнало. Далее клирик Фома божится, что город на имя Ирий отстроит, дабы храм Господен не пустовал, а мирянами был заполнен, так же, как он отстроил церковь, благо средства Тобольская епархия предоставила в достатке. И еще чего-то говорится в свитке о Диаволе с бездонным взором, об небесах, полыхающих пламенем и языческой ереси, но я так и не уразумел, что именно. На этом документ заканчивается, и я не ведаю, что мне с ним делать далее. Почтой отправить его Вам я опасаюсь, так как документ ветхий и требует бережного обращения, а в пути без присмотра может повреждения получить, да и почте нашей веры особой нет, может документ затеряться и сгинуть. Мне же самому ехать нет никакой возможности, потому как не на кого оставить храм Господен и приход мой, и поэтому я осмелился испросить у Вашего Высокопреосвященства совета: может ли Тобольская епархия изыскать возможность прислать кого-нибудь за свитком, для истории государства Российского и Церкви Православной столь важного?
За сим прощаюсь, и да прибудет с Вами Господь.
Иерей Сергий, 13 июня 1962 г .
P. S.
Ваше Высокопреосвященство!
Не могу удержаться от вопроса, не дает мне покоя мысль о поселении на имя Ирий. Ведь получается, что если клирик Фома говорит о каменной церкви, в которой я на сей момент настоятелем состою, то и город наш Красный, тоже на старом фундаменте града Ирий поставлен. Не откажите, если есть в архивах епархии документы об этом поселении, что на имя Ирий, просветите слугу Вашего, Бога ради!»
Историк Семыгин в задумчивости перечитал письмо три раза, затем осторожно, как того требует обращение с историческими документами, вернул письмо в конверт, а конверт спрятал в ящик стола. Он уже знал, с чего начнет завтрашний день, а сегодняшний субботний вечер ему предстояло провести в Клубе в компании Барабанова и доктора Чеха за партией в преферанс. К тому же, Антон Павлович обещал побаловать друзей своей знаменитой настойкой, да и настроение у Аркадия Юрьевича теперь было приподнятое, задорное, ведь не каждый день выпадает историку столкнуться с исторической тайной, да и не только столкнуться, а стать ее частью, потому как Аркадий Юрьевич твердо положил себе в этой тайне разобраться. Так что историк Семыгин из-за стола выбрался бодро, крикнул супруге, что вернется поздно, так что пусть к ужину его не ждет, накинул плащ и отправился во Дворец Народного Творчества.
Когда Аркадий Юрьевич вошел в кабинет директора Клуба, доктор Чех читал газету, а Кондрат Олегович колдовал над странным прибором. Прибор представлял собой железное основание, на котором располагались радиоэлементы, в том числе массивный трансформатор и две электронные лампы. Рядом на столе лежал динамик, соединенный с прибором проводами, и издавал шипение и потрескивание, словно горящие поленья. Трансформатор гудел, лампы таинственно светились, Кондрат Олегович сосредоточенно крутил регулятор настройки, всем своим видом выказывая полную занятость.
— Где вы раздобыли радиоприемник? — поинтересовался почтальон Семыгин. — И кстати, он работает?
Сам по себе радиоприемник новостью для ПГТ Красный не был. В универсам завозили иногда радиоаппаратуру, и на полках магазина всегда стояли несколько видов «Радиол», «Спидол» и прочих «Транзисторов». А однажды жителей города удивили бобинным магнитофоном «Яуза» и даже цветным телевизором, правда, денег на такую чудо технику у обычного люда не хватало, так что магнитофон оказался по карману только начальнику базы производственного обеспечения Хапченко, а телевизор с цветным экраном — директору завода Огрехину. Радиоприемник же, над которым колдовал Барабанов, смахивал на образец военной эпохи, и даже по меркам Красного выглядел древним артефактом.
— Кондрат Олегович, голубчик, сделайте потише, — взмолился доктор Чех. — В ушах же звенит уже!
Но треск вдруг пропал, и динамик заговорил чистым женским голосом:
— На черно-белой фотографии молодой матрос. Соколиный взгляд, щегольские усики, густой, черный чуб. Бескозырка залихватски сдвинута на затылок…
— Друзья! — возвестил директор Клуба, поправил бабочку, торжественно продолжил. — Отныне мы всегда будем в курсе передовых событий, так как теперь мы вооружены инструментом научно-технического прогресса!
Кондрат Олегович был нынче одет в коричневый кремпленовый пиджак, который тихонько потрескивал статическим электричеством, когда Барабанов активно двигал руками.
— А когда я за фотографией пришел, он не хотел мне давать, пока я документы не показал… — отозвался приемник уже мужским голосом, а затем настройка поплыла, и голос за помехами стал почти неразличим.
— Ну сделайте же потише!
Барабанов снова принялся крутить регулятор настройки.
— Где он его взял? — спросил почтальон Семыгин Антона Павловича, указывая на тревожно гудящий, а потому жутковатый прибор.
— На заводе новый инженер появился, радиотехник… — начал Антон Павлович.
— Леня Михайлов, премилый юноша, — вставил Барабанов.
— …и наш Кондрат Олегович решил не отставать от технического прогресса и организовать кружок радиотехники для молодежи, я полагаю.
— Совершенно верно! — вскричал Кондрат Олегович. — Прогресс нам необходим! За техническим прогрессом будущее!
— Пусть его, — согласился Аркадий Юрьевич с улыбкой. — Сейчас меня больше интересует ваша настоечка, Антон Павлович.
Доктор Чех поставил на стол литровую банку, полную манящей жидкости медового цвета, а Барабанов тут же бросил свой технический прогресс и заторопился искать стаканы.
— С пьянством нужно бороться жестко! — сказал радиоприемник и Барабанов посмотрел на него укоризненно. — Пьянство несовместимо со светлым социалистическим будущим!
— Ну да, ну да… — пробормотал Кондрат Олегович, передал посуду Семыгину, а сам снова принялся крутить ручки приемника, желая быстрее сменить столь безапелляционную волну. Доктор Чех улыбнулся, Аркадий Юрьевич рассмеялся в голос.
Выпили за здоровье и за встречу, от души похвалили рецепт алкоголя Антона Павловича, разлили по-второй.
— Товарищи! — сказал динамик. — Центр космических полетов сообщает, что межпланетная станция «Марс 3» благополучно приземлилась на поверхность Красной планеты и сейчас ведет передачу изображения панорамы и проводит анализ пробы грунта и атмосферы. Социалистическая мысль снова доказала всему миру свою жизненную силу!
— Выпьем же за это! — вскричал Барабанов и подскочил со стула, статическое электричество в его рукавах едва уловимо хрустнуло.
