– Присутствие Вашей армии. Что она делает здесь? Что защищает? Те порядки и законы, которые попирают права нашего народа и каждой отдельной личности? Ваша армия не дает нам возможности иметь свое правительство, которое могло бы ввести законы, отвечающие нашим нуждам, и устанавливать справедливое налогообложение. Парламент служит только самому себе, а что касается короля Джорджа…

Вера внезапно замолчала, поняв, что зашла слишком далеко. А от поэтического настроения Айронса не осталось и следа. Последние слова миссис Эшли вызвали гнев и раздражение лейтенанта.

– Пожалуй, Джиллиан был прав. Мне следовало бы арестовать Вас. Но, к сожалению, мы не имеем права арестовывать за измену. У нас нет законов, которые дали бы нам возможность привлечь бунтовщиков к суду. Самое строгое наказание, которое они могут получить сейчас, – это предупреждение. В то время как сами «патриоты» ведут настоящую войну с лояльно настроенными горожанами, поджигают их дома, уничтожают их собственность, уничтожают и оскорбляют их самих…

– Но это же не вся правда, лейтенант, – воскликнула миссис Эшли, – это только одна сторона медали.

– Вы правы, сударыня. Это далеко не вся правда, – отвечал оскорбленный Флетчер. – Генерал Гэйдж, который, кстати, является Вашим губернатором, располагает такими фактами о жестокости восставших, от которых волосы встают дыбом!

– Зачем Вы говорите это, лейтенант? Генерал Гэйдж всегда был настроен против жителей Массачусетса, и в особенности против Бостона! Возможно, он просто ищет повод для того, чтобы провести аресты.

– Я не буду отвечать Вам, сударыня, – произнес Айронс с ироничной улыбкой. – Я не собираюсь сообщать Вам больше никакой информации.

– Да, конечно. Теперь я вспомнила, как Вы с Джиллианом говорили о каких-то письмах, которые то ли уже написал, то ли должен написать генерал Гэйдж, – ответила Вера.

Но терпению лейтенанта Айронса пришел конец. Он галантно, но твердо, взял свою даму под руку и, не обращая никакого внимания на ее слова, повлек в сторону улицы Браттлз.

– Я никак не ожидал, миссис Эшли, что мне придется провести целый вечер с Вами на холодных улицах. По крайней мере я надеялся, что это будет приятно. Не будем понапрасну терять время на бесплодные политические споры. Давайте-ка прибавим шагу. Я бы хотел попасть домой как можно скорее.

Вера шла молча. Несмотря на поток резких слов, в гневе брошенных Айронсом, он по-прежнему бережно держал ее под руку. Миссис Эшли ощущала его крепкое пожатие даже через грубую ткань плаща, и это прикосновение значило для нее намного больше, чем все слова на свете.

Человек, почти незнакомый и принадлежащий к враждебному лагерю, человек, который угрожал благополучию ее друзей, и, наконец, человек, которого она боялась, – этот человек приобрел над ней огромную власть.

– Пожалуйста, отпустите меня, лейтенант, – прошептала Вера.

– Отпустить Вас? – Флетчер был возмущен. – Да я и не предполагал, что…

Они остановились на перекрестке под раскачивающимся фонарем, при свете которого копна Вериных волос, рассыпавшаяся по плечам, напоминала расплавленный металл. Миссис Эшли подняла лицо и посмотрела на Флетчера. По щекам ее текли слезы, и гнев Флетчера тотчас утих.

– Я сделал Вам больно?

– Нет, что Вы.

– Так, значит, я обидел Вас?

– Нет.

Вера вся дрожала. Он был так красив, добр и привлекателен. Это и заставило ее бояться, бояться самой себя.

– Лейтенант, Вы хотели узнать, что я думаю о Вас как о человеке, – заговорила Вера, тяжело дыша от волнения. – Что бы я делала, если бы могла воспринимать человека отдельно от мундира, который он носит? Но ведь Вы сами выбрали свой путь – путь солдата, и Вы всегда солдат – в мундире или в штатском.

Миссис Эшли опустила глаза.

– Все-таки Вы не можете ненавидеть человека только за его мундир! – горячо возразил Флетчер.

– Почему же нет, лейтенант? – голос ее дрожал.

– Я очень прошу Вас об этом.

Вера подумала, что нельзя разрешать Айронсу говорить с ней так нежно.

Флетчера поразила тоска и безысходность на лице молодой женщины, упрямо твердившей ему «нет» вопреки порывам своего сердца. Он нежно взял ее лицо в свои ладони, стер со щек горячие слезы. Тепло его рук успокоило Веру, она закрыла глаза.

Господи, что это с ней происходит? Как она может себе это позволить?

Флетчер гладил ее щеки, шею, нежный затылок, зарываясь пальцами в золото густых и тяжелых волос. Его дыхание обожгло молодую женщину, и губы их слились. Рука Флетчера скользнула под плащ и обвилась вокруг талии Веры. Лейтенант поразился, какая она тонкая и стройная. Так они стояли в тени дома, крепко прижавшись друг к другу, опьяненные близостью, до тех пор, пока не перехватило дыхание. Флетчер с трудом оторвался от ее пылающих губ, и Вера прижалась лицом к его груди.

– Мне ужасно стыдно, лейтенант… Я никогда…

– Не надо ничего говорить, милая.

– Но мы едва знакомы, – прошептала Вера.

– Это не важно.

– Это должно быть важно!

Флетчер прижал к себе ее головку и начал целовать шелковистые тяжелые пряди волос, от которых исходил запах лета и цветов. Как он мечтал об этом!

Молодой человек скорее почувствовал, чем услышал тихий вздох своей возлюбленной.

– Боже, что же Вы теперь думаете обо мне?

– Я думаю, – ответил он, прижимая к себе ее хрупкую фигурку еще крепче, – я думаю, что Вы самая удивительная женщина на свете и, будь мы знакомы даже тысячу лет, я не мог любить бы Вас сильнее.

– Но, Вы…

– Ну, конечно, я – «красный мундир». Но неужели мы не можем справиться с этим злом? – засмеялся Флетчер.

– Нет, лейтенант.

Верины пальцы гладили черные отвороты мундира. Кровь стучала у нее в висках, и томительный жар разливался по телу.

– Когда мы встретимся, Вера?

– Мы никогда не должны встречаться!

– Мы могли бы встречаться тайно, – жарко шептал Флетчер.

Вера вырвалась из его объятий. Раздался звук шагов, и в этот момент молодые люди услышали громкий крик мистера Джонсона, возникшего из темноты. Он был сильно пьян и настроен весьма решительно.

– Эй, лейтенант! Это Вы, Айронс? Язык у господина Джонсона заплетался. Флетчер затаил дыхание. Вера скользнула в тень, сделав шаг назад.

– Вы мне не ответили, – еле слышно произнес Флетчер.

– Нет, – прошептала Вера, не сводя глаз с приближающегося Чарльза. – Мы не можем, не должны встречаться ни тайно, ни явно, лейтенант Айронс, – голос миссис Эшли окреп, хотя она продолжала говорить очень тихо.

Вера попыталась отодвинуться от лейтенанта, но он крепко держал ее за руку.

– Не уходите, Вера. Я обещал довести Вас до самого дома, позвольте же мне выполнить свой долг джентльмена. Похоже, правда, что у нас будет «чудесный» спутник – мистер Джонсон. Добрый вечер, Чарльз.

– Вот уж не ожидал Вас здесь застукать. Примите мои поздравления. Может, вместе проводим даму, а? – пробасил Джонсон.

Флетчер вздохнул, с трудом сдерживая растущее раздражение.

– Это целиком зависит от миссис Эшли. Что скажете, сударыня? – спросил он холодным тоном.

Вера смотрела в сторону, не решаясь поднять глаза на Флетчера.

– Почему бы и нет, – согласилась миссис Эшли, чем привела Чарльза в бурный восторг.

– Просто чудесно! – проорал он. – Позвольте предложить Вам руку, сударыня.

– В этом нет необходимости. Улица прекрасно освещена, – строго заметил Флетчер.

Джонсон был разочарован, но ему пришлось смириться. Вере так не хватало тепла и уверенности руки лейтенанта, а Флетчер с трудом сдерживался, чтобы не погладить золотые волосы миссис Эшли. Флетчер пропустил ее немного вперед и с восторгом смотрел, как вспыхивали золотом волосы миссис Эшли, когда она вступила в круг света под уличным фонарем. Когда Вера оборачивалась, ее зеленые глаза сверкали и искрились.

Комок подкатил к горлу Айронса. Он подумал, что его отец испытывал такой же восторг, когда впервые встретил его мать, и те же мечты томили его. Менее сильное чувство не могло бы привести его к решению взять в жены бесприданницу Джейн вопреки воле родителей.