Прощай, Фермер, здравствуй, Фарт[5].

Видимо, Лодердейлу так или иначе было не избежать этого прозвища. Возникло оно по ассоциации. Сначала превратился в Форт-Лодердейл[6], а от Форта до Фарта один шаг. Да и прозвище было вполне подходящее, потому что, где бы ни появлялся старший инспектор Лодердейл, после него в воздухе висел дурной запах. Взять хотя бы дело об украденных книгах. Стоило Лодердейлу войти в кабинет, как Ребус понял, что придется срочно открывать окна.

– Джон, я хочу, чтобы ты вплотную занялся этим делом. Профессор Костелло – человек уважаемый, международная знаменитость в своей области…

– И что?

– И, – Лодердейл сделал вид, будто следующая фраза для него ничего не значит, – он близкий друг старшего суперинтенданта Уотсона.

– О!

– У нас что, неделя моносложных слов?

– Моносложных? – Ребус нахмурился. – Прошу прощения, сэр, придется мне спросить у сержанта Холмса, что это значит.

– Не валяй дурака…

– Я и не валяю, сэр, честно. Сержант Холмс не чета мне, он учился в университете. Э-э… целых семестра два. Он лучше меня сумеет координировать работу полицейских в этом крайне деликатном деле.

Лодердейл разглядывал сидевшего перед ним Ребуса целую вечность, по крайней мере Ребусу так показалось. Боже, неужели этот тип и в самом деле настолько глуп? Неужели нынче никто не понимает иронию?

– Слушай, – сказал наконец Лодердейл, – мне нужен кто-нибудь чуток постарше, чем новоиспеченный сержант. Дай бог нам всем здоровья и долгих лет, инспектор, но у тебя как раз и есть этот самый чуток.

– Вы мне льстите, сэр.

Папка с глухим стуком упала на стол Ребуса. Старший инспектор молча вышел, а Ребус немедля встал со стула и направился к окну, но окно заклинило. Делать было нечего. Ребус со вздохом вернулся к столу и сел. Открыл папку.

Это была обычная кража. Джеймс Алоизий Костелло был профессором богословия в Эдинбургском университете. Кто-то унес из его кабинета несколько редких книг. Бесценных, если верить профессору, хотя цена у них все-таки была, если верить букинистам и аукционерам. Список украденных книг выглядел несколько эклектично: раннее издание «Трактата о предопределении» Нокса, два первых издания Вальтера Скотта, «Мудрость ангельская» Сведенборга, одно из первых изданий «Тристрама Шенди» с автографом автора и несколько книг Монтеня и Вольтера.

Ребусу все это ничего не говорило, пока он не увидел оценку этих изданий, сделанную одним из аукционных домов на Джордж-стрит. И тут у него возник новый вопрос: что вообще эти книги делали в незапертом кабинете? Как они там оказались?

– Я сам их принес, – беззаботно ответил профессор Костелло. – Чтобы их читали, чтобы ими восхищались. Зачем они нужны, если держать их под замком – в сейфе или в библиотечном стенде?

– Кто-нибудь еще о них знал? То есть знал ли их настоящую ценность?

Профессор пожал плечами:

– Я полагал, инспектор, что вокруг друзья.

Голос у него был как торфяная труха, зато глаза сверкали, как хрусталь. Образование он получил в Дублине, но потом жил «затворником», как он сам выразился, в Кембридже, Оксфорде, Сент-Эндрюсе[7] и теперь в Эдинбурге. И всю жизнь собирал книги. Те, что остались в кабинете – по-прежнему не запертые, – стоили не меньше, чем украденные, если не больше.

– Говорят, молния не попадает в одно место дважды, – успокоил он Ребуса.

– Молния, может, и не попадает, а воры – вполне себе могут. Не могли бы вы хоть кабинет запирать, когда уходите, сэр? Если уж других мер принять не хотите.

Профессор пожал плечами. «Это что, стоицизм?» – спрашивал себя Ребус. Он немного нервничал, сидя в этом кабинете на Баклю-плейс. С одной стороны, он и сам был в некотором роде христианином и хотел кое-что обсудить с таким мудрецом. Мудрецом? Ну, наверное, его мудрость не была всеобъемлющей и он не ведал, как работают дверные замки и человеческие мозги, но он был по-своему мудр. С другой стороны, Ребус нервничал, потому что он и себя считал человеком неглупым, а сложись жизнь иначе, мог бы стать еще умнее. Он никогда не учился в университете и не стремился к этому. Он думал о том, каким бы он стал, если бы учился…

Профессор смотрел из окна на улицу. По одну сторону Баклю-плейс стоял ряд аккуратных домиков, принадлежавших различным факультетам университета. Профессор называл эту часть Ботаническим заливом. А через дорогу высились невзрачные современные каменные мавзолеи главного университетского комплекса. Если эта часть тоже входила в акваторию Ботанического залива, то Ребус руками и ногами был за развитие транспортного сообщения.

Он оставил профессора его музам и мыслям. Случайной ли была эта кража? Или же вор знал, что делал, и спланировал операцию? Наверняка среди коллекционеров есть бессовестные типы, которые заплатят, не задавая вопросов, за одно из первых изданий «Тристрама Шенди». Если имена прочих авторов были Ребусу лишь смутно знакомы, то эту книжку он знал. Издание в мягкой обложке, сам купил на барахолке в парке Медоуз за десять пенсов. Может, предложить ее профессору?..

Вот так началось для инспектора Ребуса дело об украденных книгах. Собственно, кое-какое расследование уже проводилось, о чем свидетельствовали протоколы, но ничто не мешало пройти той же дорожкой еще раз. Аукционеры, книготорговцы, частные коллекционеры… Со всеми нужно переговорить. И все это ради невероятной дружбы между старшим суперинтендантом полиции и профессором богословия. Пустая трата времени – чего уж тут говорить. Книги пропали в прошлый вторник. Сейчас суббота, и теперь-то они, несомненно, лежат под замком, где-нибудь в темном и тайном уголке.

Ну и способ провести субботу! Будь у него свободный день, он провел бы его в свое удовольствие… Возможно, именно по этой причине Ребус и не отказался от дела: он собирал книги. Нет, это сильно сказано. Он покупал книги. Покупал больше, чем мог прочесть, если нравилась обложка или название. Иногда покупал потому, что слышал хвалебный отзыв об ее авторе. Нет, если разобраться, хорошо, что он связан заданием, иначе разорился бы в два счета.

Впрочем, о книгах он сейчас не думал. Его мысли были заняты лишь членом парламента. Был ли Грегор Джек женат? Ребус полагал, что да. Кажется, несколько лет назад состоялась свадьба, большой прием, важные гости… Ну, женатые мужчины для проституток – лакомый кусочек. Проглотят, и крошек не останется. Жаль, подумал Ребус. Он всегда с уважением относился к Джеку, – вероятно, как теперь до него это дошло, просто купился на тот образ, который Джек продавал публике. Но вот теперь выяснилось, что образ был неполный, не так ли? Джек был выходцем из рабочего класса, он все ногти себе переломал, карабкаясь наверх, и стал хорошим членом парламента. Северный и Южный Эск не самые легкие территории, там и шахтерские городки, и респектабельные пригороды. Джек, казалось, с легкостью находил общий язык со всеми. Ему удалось перенести уродливую новую дорогу подальше от мест обитания своих зажиточных избирателей, но, помимо этого, он сражался за то, чтобы в его избирательном округе появились высокотехнологичные производства, чтобы переподготовить шахтеров для работы на новых предприятиях.

Слишком благостная картинка. Так не бывает. Не бывает – и все тут…

Книжные магазины. Нужно думать о магазинах. Проверить имело смысл только те, что не работали на этой неделе, а таких не много. Но походить придется… вот это как раз можно было бы поручить кому-нибудь помоложе. Хотя он потом все равно думал бы, что нужно самому перепроверить. Нет. Это себе дороже.

На Баклю-стрит самым странным образом уживались захудалые лавчонки, торгующие подержанными вещами, и модные вегетарианские кафе, отпускающие еду навынос. Студенческий район. Это было недалеко от места, где жил Ребус, но он редко сюда наведывался. Только по делам. Исключительно по делам.