Потом вдруг произошло событие, надолго запомнившееся всем пиратам – непонятный раб вдруг вылетел из воды почти по пояс, резко взмахнул обеими руками и нырнул. Через полсекунды он снова вылетел из воды, опять сделал мах и снова погрузился под воду – после чего пловец понесся вперед, и всем зрителям казалось, что каждые полсекунды он почти взлетает над поверхностью, взмахивая в воздухе не знающими усталости руками. Так в мире Ворк впервые был продемонстрирован стиль плавания, на Земле именуемый "баттерфляй".

– Какой же это мул, – с завистью пробормотал одноногий Рей, взирающий на демонстрирующееся пиратам морское шоу. – Это прям дельфин какой-то…

– Дельфин, дельфин, дельф… – тут же зашептались Обычные Парни.

Первым пришел в себя, естественно, гильдейский голова – недаром он слыл одним из самых ушлых пиратов Вольных Морей. В переговорах, кабацких драках, неожиданных встречах на море и массе других ситуаций первый, кто начинает действовать, чаще всего и побеждает – потому, наверно, Одноглазый Торв и стал главой гильдии ОПа.

– Чего рты раззявили, – прогудел Торв. – Может, он зомбяков чем-то подобным и отвлек, и где теперь мертвяки эти?

Пираты тут же стряхнули с себя оцепенение, навеянное необычным зрелищем, и буквально через полминуты праздная толпа зевак на берегу превратилась в хорошо организованную банду, перекрывшую отходы и готовую ко всему. Глава с удовлетворением оглядел слаженные действия абордажного отряда, напоследок взглянул на резвящегося пловца, после чего повернулся к главному надсмотрщику и сказал:

– Рей, крикни его, твоя глотка самая луженая на острове.

Одноногий Рей кивнул, подошел к самой воде, сложил руки рупором у рта и гаркнул так, что у стоящих рядом бойцов заложило уши:

– Эй, раб, плыви сюда!

Пловец в очередной раз вынырнул из воды, заметил машущего ему руками пирата, стоящего на берегу в окружении столь же колоритных персонажей, радостно улыбнулся и, махнув в ответ, быстро поплыл к берегу.

Через минуту на прибрежный песок вышел могучий голый человек, совершенно не стесняющийся собственной наготы. Мощное тело атлета, не имеющее ни капли жира, казалось – сплошь состояло из перевитых мышц. Контрастом с серьезным торсом, совсем не располагающим к шуткам с его обладателем, смотрелись глаза цвета морской волны, подкрашенной прибрежными водорослями, в глубине которых затаилась вечная смешинка. Цепко оглядев рассматривающих его пиратов, человек по одному ему известному признаку сразу же выделил из толпы Одноглазого Торва, широко ему улыбнулся и вдруг спросил:

– А чего это тут меня рабом назвали?

– Потому что последнюю неделю ты и был гильдейский раб, – вместо Торва ответил человеку Рей.

– Я раб? – ошарашено выговорил могучий человек, потом вдруг замер и через секунду задал главе гильдии странный вопрос: – То есть, я тут ни за что ответственности не несу?

– Ты раб! – теряя терпение, прорычал главный надсмотрщик.

– Я раб, – просиял странный человек, при этом его зеленые глаза лучились неподдельным удовольствием. Потом неправильный раб потянулся как кот, казалось, прохрустев каждым суставом своего могучего организма, после чего удовлетворенно выдохнул: – Хорошо-то как…

Глава 3

1

Есть люди, на которых невозможно сердится. Никак невозможно. Любого другого за подобный поступок вы бы сами били, пока не устали, – а этот сделает что-то не вписывающиеся ни в одни нормы поведения, потом взглянет в глаза честно-честно, – и вот вы уже сами не понимаете, за что наказывать эту лапочку? Со временем такие ребята становятся мастерами своего дела, заключающегося исключительно в нарушении устоев и традиций. А впрочем – может именно в этом и есть нестандартность? Да и повторять за ними их поступки остальным категорически противопоказано – этим парнягам все сойдет с рук, а вот вас точно побьют…

Дорога от пляжа на восточной оконечности острова, где пираты обнаружили пловца, до кухонного домика на высоком берегу благодаря тому же Дельфину (Мулом необычного раба никто уже не называл) пролетела незаметно. Сначала Дельф, по просьбе гильдейского головы, чуть смущенно начал рассказывать, каким образом он победил оставшихся зомбяков. Через минуту парень увлекся, и листья близлежащих пальм на протяжении всего повествования периодически трепетали от громового хохота пиратов – уж больно потешно рассказчик имитировал нелепые движения ходячих трупов. В интерпретации Дельфа славная победа над практически полным экипажем корабля-призрака вовсе не выглядела героическим поступком, а скорее походила на какое-то скоморошество. Есть о чем вспомнить, посмеяться, и не более того. Причем это было рассказано столь убедительно, что прожженные головорезы всему этому искренне поверили, как будто сами пару часов назад не бились насмерть с такими же страшными противниками. Между делом в процессе рассказа Дельфин ненавязчиво разобрался в пиратской иерархии, после чего начал называть одноглазого Торва странным словом "бигбосс", а главного надсмотрщика окрестил и вовсе непонятным для всех словосочетанием "шеф отдела кадров". И выглядели эти слова (на далеком тропическом острове другого мира в окружении колоритных персонажей) в устах Дельфа естественно и органично, как если бы старый татарин на рынке назвал молодого участкового, курирующего подведомственную территорию, чем-то вроде "малай" или "баш-баласе" – и что хотел сказать, непонятно, да и не дело это – обращать внимание на бормотание старого татарина…

Потом новоиспеченный раб, ненавязчиво улыбаясь, поинтересовался у Рея, называя его "непосредственным начальством", положено ли рабу ходить голым? Лохмотья, в которые когда-то был одет сумасшедший Мул, вонючей кучей лежали на песке, и подходить к ним ни Дельф, ни головорезы Торва не изъявили особого желания. Под шуточки-прибауточки сам одноглазый Торв от широты морской души дал пловцу свой широкий матерчатый пояс, который голый человек моментально развернул и тут же соорудил из него что-то вроде штанов, ловко обмотав тряпку вокруг бедер. Проделано это действо было столь естественно, что ни у одного пирата не возникло ни единого вопроса, хотя местной портновской мысли до такого использования материала было еще развиваться и развиваться.

Всю обратную дорогу под взрывы хохота отряда пиратов Вольных Морей новоиспеченный раб выспрашивал у главного надсмотрщика, в чем заключается "работа раба", какие обязанности, что можно а что нельзя и прочая, прочая, прочая. При этом Дельфин всячески упирал на то, что сам он раб, и чтобы хорошо делать свою сложную рабскую работу он должен быть в курсе всех тонкостей, как он замысловато выразился, "новой должности". Настоящего раба одноногий Рей за одно только обращение к себе без его разрешения мог огреть кнутом поперек спины, а вот с Дельфом главный надсмотрщик как-то незаметно втянулся в разговор, и вскоре старый одноногий пират и его необычный подчиненный шли рядом и вовсю обсуждали тонкости управления рабским хозяйством, вместе сетовали на нерадивость чернокожих помощников и вскоре пришли к общему мнению – не понимают и не ценят окружающие сложную работу их рабского отдела (с легкой руки Дельфа и сам Рей начал так называть свое хозяйство). Потом у них возник теоретический спор по поводу рабынь, Рей взорвался и попытался стукнуть Дельфа костылем – и что самое удивительное, попал (хотя одноглазому Торву показалось, что хитрый раб сам подставился под удар). Вслед за этим последовало шоу, состоящее из охов Дельфа, потирания им якобы тяжело травмированного плеча, сетований на то, что с ценной собственностью надо обращаться бережнее и восхищения тяжелой рукой как он снова выразился "своего непосредственного начальства". Окружающим вроде и ясно было, что это постановочка – но при этом все в нее каким-то невероятным образом поверили, и всю оставшуюся дорогу гордый Рей шел высоко задрав нос, объясняя новому рабу, что и как надо делать в тех или иных обстоятельствах, а Дельф с видом примерного ученика заинтересованно поддакивал, и разве что не конспектировал лекцию главного надсмотрщика.