Поэтому проводить параллели с 1812 годом нет никакого смысла – суть и форма той войны были абсолютно иными. Тогда армия действительно являлась единственным достоянием России. Например, системы подготовки военных кадров как таковой вообще не было, и потеря каждого артиллерийского или инженерного офицера ослабляла армию. В 1941 году после потери кадрового командирского состава он был успешно и быстро заменен выдвижением сержантов и рядовых. В армии же Александра I на солдата, произведенного в прапорщики, показывали пальцем.

Такой кадровый резерв – также результат работы Сталина, изменений, произошедших в России после революции. В 1812 году новобранцу требовалось объяснять, где право, где лево, в 1914-м на роту приходилось трое грамотных, а в СССР были сотни тысяч трактористов – готовых танкистов, сотни тысяч людей прошли через аэроклубы ОСОАВИАХИМа и были почти готовыми летчиками, почти все молодые люди сдали нормы ГТО, выполнили норматив на ворошиловского стрелка. Сейчас кажется, ну что такое ГТО? А вы попробуйте-ка нынешних молодых россиян проверить на ГТО первой ступени – выйдет позор.

Далее. Города в Наполеоновскую эпоху не имели такого значения, как в ХХ веке. Москва 1941 года была не просто символом, но экономическим центром с 1500 промышленных предприятий, главным и незаменимым узлом связи, транспортного сообщения, хранения ценностей, секретных архивов, уникальных научных и селекционных разработок, культурного наследия. Аналогично обстояло дело с Киевом. Во времена Наполеона в Москве проживали несколько десятков тысяч человек, большинство из которых тогдашней властью числились холопами. В ХХ же веке в Москве и Киеве проживали миллионы наших людей, провести полную эвакуацию которых было невозможно.

Именно по этим причинам Сталин категорически настаивал на защите городов: Смоленска, Могилева, Москвы, Киева, Одессы, Сталинграда.

Иногда говорят, что обороной Киева Сталин хотел доказать союзникам жизнеспособность СССР. Сталин, как мы уже убедились, держал в голове многие соображения, однако в отношениях с союзниками умел из любого положения извлечь выгоду и чем труднее складывалась обстановка на Советско-германском фронте, тем беззастенчивее он нажимал на Черчилля с Рузвельтом.

Хотелось бы подчеркнуть, что Сталин принимал решение об обороне Киева вопреки мнению многих профессиональных, авторитетных военных и выдержал с их стороны сильнейшее давление. Кто хоть раз шел вразрез с мнением своей команды, хорошо знает как это тяжело.

В результате упорной обороны Киева, подвига войск генерала Кирпоноса вермахт более чем на месяц вынужден был задержать удар на Москву. Оставь Сталин Киев, танковые колонны Гота и Гудериана ринулись бы через Тулу и Малоярославец к Москве уже в конце августа – начале сентября. Ни войск, ни системы обороны перед Москвой мы тогда не имели, до наступления холодов было еще два месяца, а с позицией Японии ясности не было. Не будь упорной обороны Киева, героической борьбы и трагедии Юго-Западного фронта – немцы взяли бы Москву.

Не Сталина надо нам, русским и украинцам, проклинать за сотни тысяч жертв Киевского котла, а Гитлера и его банду, тех, кто призывает к разжиганию войны.

Ленинград

Решение Сталина послать Жукова в осажденный Ленинград было не простым. Сталин уже тогда начал верить в Победителя под Ельней. И раз Верховный решил рискнуть Жуковым, значит, потерю Ленинграда считал равноценной поражению в войне. Действительно, падение Ленинграда в военном и психологическом аспектах было бы страшным ударом по России, а группа армий «Север», нанося удар через Калинин, могла ворваться в Москву. Кроме того, взятие Ленинграда, скорее всего, означало бы изменение пассивной позиции Финляндии, потерю Карелии, Мурманска и прекращение связи с союзниками. По количеству населения (3,5 миллиона человек), промышленному потенциалу (36 % общесоюзного) Ленинград был несопоставим с другими крупными городами.

Захватив Ленинград, немцы могли бы объявить его столицей марионеточного государства с реакционным правительством по типу вишистского правительства Франции, что существенно затруднило бы борьбу советского народа.

Учитывая ситуацию, сложившуюся в Ленинграде перед приездом Жукова, трудно ответить на вопрос: на что рассчитывал Сталин, посылая Георгия Константиновича в город на Неве, – ситуация на Ленинградском фронте выглядела безнадежной.

Войска Ленинградского фронта были разбиты, оборонительных рубежей вокруг города не имелось, резервов и ресурсов внутри города не было, с севера угрожала многотысячная армия Финляндии.

Кроме того, Ленинград уже был практически отрезан, и просто попасть туда было проблемой. «Дуглас» Жукова, который вели на Комендантский аэродром Ленинграда девять «МИГ-3» из состава полка резерва Главного командования, всю дорогу атаковали «мессершмитты». Наши летчики, которым ценой своей жизни было приказано довести «Дуглас» до Ленинграда, чудом отбили его у фашистов.

Полагаю, что, посылая Жукова в Ленинград, прагматичный Сталин тем не менее рассчитывал на чудо, так как только воля, работоспособность и требовательность Жукова могли спасти положение. Перед отлетом Жуков объявил генералам Хозину и Федюнинскому, другим командирам, сопровождавшим его: «Летим в Ленинград. Мы должны или погибнуть, или отстоять город. Кто согласен, проходите в самолет!»

Под Ленинградом были нужны не лозунги, а доскональное знание возможностей каждого подразделения, понимание боя не по карте, а по сути. Только такое знание, основанное на многолетнем опыте командования, начиная с унтер-офицеров, позволило Жукову не запугать командиров Ленфронта и Балтфлота, а пронзить весь город, все войска своей волей.

Проявлялась ли под Ленинградом жестокость со стороны Сталина? Да, проявлялась. Так, 21 сентября 1941 года Сталин направил в Ленинград шифровку следующего содержания:

«Согласно слухам, подлые немцы, наступающие на Ленинград, посылают перед своими войсками стариков, женщин и детей из оккупированных областей в качестве делегатов к большевикам с просьбой сдать Ленинград и заключить мир.

Говорят, что среди ленинградских большевиков есть люди, которые считают неуместным применять оружие в отношении такого рода посланцев.

Если такие люди вообще есть среди большевиков, то их, по моему мнению, надо искоренить, поскольку они опаснее фашистов. Я советую не сентиментальничать, а бить врага и его помощников, будь то добровольцы или нет. Борьба идет жестокая. В первую очередь поражение потерпит тот, в чьих рядах появится паника и нерешительность. В падении Ленинграда будут виноваты те, кто допустит в наших рядах нерешительность. Уничтожайте немцев и их посланцев, поскольку они одно и то же, что и немцы…»

«Борьба идет жестокая»… Кто осудит эту жестокость? Только те, кто готов гнуть спину на иностранного барина и называться «русише швайн». Шла тотальная война – фашисты засылали в наш тыл на разведку голодных советских детей за кусок хлеба, за жизнь матери, и Сталину, контрразведке, бойцам и командирам приходилось противостоять и этому.

Пресекались малейшие признаки паникерства и на фронте. Так, 2 декабря 1941 года были расстреляны командир дивизии полковник Ф. и комиссар – полковой комиссар И. за то, что, получив задачу штаба фронта на прорыв блокады на одном из участков фронта, «к выполнению боевого приказа отнеслись пораженчески, проявили трусость, а Ф. заявил, что не верит в успешный исход операции».

При этом наивно думать, что воля одного Жукова могла бы спасти Ленинград. Думать так – значит извращать суть истории. Советский народ, ленинградцы не были скотом, который можно было поднять на борьбу только угрозой расстрела.

Решающую роль в том, что Ленинград устоял, сыграл рабочий класс города. Как видно из данных УНКВД по Ленинградской области, в среде интеллигенции было характерно брожение, рассуждения о культурности немцев и общечеловеческих ценностях. Проще говоря, интеллигенция оказалась гораздо менее стойкой к вражеской пропаганде. По счастью, Ленинград был рабочим городом. Большую роль в организации города на борьбу сыграла партийная организация во главе со Ждановым и Кузнецовым.