ГУЛАГ у нас и у «них». Проблемы статистики репрессий
Однажды в разговоре со своим другом, членом Коммунистической партии Греции (КПК), я упомянул о Сталине и переоценке его личности, происходящей в русском обществе. Совершенно неожиданно мои слова вызвали у собеседника сильнейшее возмущение. Переходя с английского на греческий, он возбужденно заговорил, то и дело повторяя «GULAG, GULAG». Замечу, что Коммунистическая партия Греции – это боевая и влиятельная сила в своей стране, а не то, к чему привыкли мы в нашей стране.
Что же такое? Почему я – не коммунист, должен убеждать его, коммуниста, в том, что сталинский СССР вовсе не был гигантским концлагерем? До чего же сильны в человеческом сознании стереотипы о нашей стране!
На Западе ГУЛАГ давно уже превратился в стопроцентный символ, не подвергаемый сомнению, как существование Римской империи или распятие Христа. Так, в одном из недавних голливудских фильмов герой Леонардо Ди Каприо, как о чем-то само собой разумеющемся, говорит: «Нацисты проводили эксперименты над евреями, а русские – над узниками ГУЛАГа».
Что же поделать! Раз американцам так сказал Голливуд, мы, конечно, спорить не станем – это бесполезно. Беда в том, что фактом существования ГУЛАГа возмущены и многие вполне достойные наши люди, нередко переживающие в связи с этим комплекс, подобный тому, что испытывали немцы по окончании Второй мировой войны.
При этом никого почему-то не волнует факт феодальной раздробленности в России, когда брат травил брата ради нескольких гектаров пашни, или резня, учиненная в Новгороде и Твери москвичами в годы объединения. У нас хватает здравого смысла (пока, по крайней мере) понять, что большинство указанных событий были свойственны в той или иной степени всем странам и являются частью исторического процесса, эволюции общества, а рассматривать их вне контекста времени – просто глупо. Почему же события советского периода развития России должны быть на особом положении? Какие у нас, простых людей, к этому основания? Ровным счетом никаких.
Было бы бессмысленно утверждать, что ГУЛАГа не было или что в лагерях было хорошо, но представлять себе цветущий мир ХХ века и посреди него СССР, пылающий огнем репрессий и пожирающий своих граждан, – рабская точка зрения. Да разве же это Россия развязала Первую мировую войну? Первую мировую войну развязали Англия и Германия. Конечно, если сочинить басню о том, что Сталин убил 60 миллионов человек в ГУЛАГе, то жертвы Первой мировой в количестве 30 миллионов покажутся детской забавой. Не совестно ли нам, русским, идти на поводу у подобных уловок, рассчитанных на примитивное, козье сознание?
Никакое государство не обходится без проведения политических репрессий. Особенно остро встает вопрос подавления инакомыслия, угрожающего основам существующего строя, в период обострения классовой борьбы или нарастания угрозы войны. Кто станет спорить, что 1930-е годы – именно такой период?
Внутриполитическая борьба в те сложные годы шла во всех странах. Причем капиталистические государства сталкивались с ней не в меньшей степени, противостоя давлению и рабочего движения, и националистских, профашистских сил. Что же они, не решали этих проблем? Что случилось в тех странах, где у правительств не хватило политической воли и твердости для подавления оппозиции? Там к власти пришел фашизм, и произошло это более чем в десяти европейских государствах!
Англо-американцы были не такие простачки, как венгры или болгары, чтобы разводить в условиях политической борьбы сопли. Они подавляли инакомыслие железной рукой. Другое дело, что репрессии в буржуазном государстве имели иной характер, нежели в государстве социалистическом.
Основная особенность буржуазного общества – личная свобода граждан, открыто посягнуть на которую для капиталистов все равно, что срубить под собой сук. Попытались американцы открыто судить Сакко и Ванцетти и поняли, нет, себе дороже! Вот и пришлось правительствам западных демократий маскировать политические репрессии, уводить их в те сферы, где ответственность властей не прослеживалась. Если говорить о 1930-х годах, то в этот период для политических репрессий на Западе использовались два основных способа.
Первый был в основном характерен для США и заключался в негласном союзе правительства с мафией. Именно при помощи мафии оказывалось, в частности, давление на избирателей. Помимо этого власти, по сути, поощряли захват бандитами профсоюзов с условием подрыва ими внутри этих структур оппозиционного политического потенциала. К середине 1930-х годов американские профсоюзы оказались почти под полным контролем Коза ностра, превратившись в придаток олигархии. Позднее, уже после Второй мировой войны, этот опыт Соединенные Штаты перенесли и в Европу, реализовав его в рамках секретной военизированной сети Stay Behind, речь о которой еще пойдет ниже. В частности, итальянская структура сети – Gladio (Меч), по признанию бывшего премьер-министра Италии Д. Андреотти, направляла террористические удары мафии (а по некоторым данным, и неонацистов) против участников рабочего движения в Италии, устраивая коммунистам в преддверии выборов настоящие ночи длинных ножей. Вместе с тем, естественно, никто не мог связать указанные акты террора с позицией официальных властей.
Второй способ репрессий был скрыт внутри самих производственных отношений капиталистического мира и представлял собой систему разного рода штрафов и увольнений. Вряд ли оказаться в начале 1930-х годов без средств к существованию в «чреве Нью-Йорка» было многим легче, чем попасть в спецпоселение в результате раскулачивания. Применительно к Западу, переживавшему в 1920-е и 1930-е годы сильнейший экономический кризис, мы должны говорить о десятках миллионов таких несчастных. Только в США в 1933 году было 17 миллионов безработных. Кто способен подсчитать, какое их количество было уволено за участие в забастовках, то есть по политическим мотивам? Разве не имеем мы права, следуя логике самих американцев в отношении ГУЛАГа, причислить к жертвам политических репрессий все 17 миллионов? Кстати, американские безработные жаждали попасть в Советский Союз, где им была бы гарантирована занятость и социальная защищенность. Это не следует скрывать, это привлекательность нашей страны – не завоевание абстрактных каких-то коммунистов, но достижение нашего народа.
Другой пример. В дореволюционной России на предприятиях упоминавшейся уже компании «Лензолото» единовременно трудились около 50 тысяч человек, причем в связи с высокой смертностью и заболеваемостью среди работников примерно половина персонала ежегодно обновлялась. Выходит, что в течение десяти лет через каторжные прииски «Лензолота» прошло самое меньшее 300 тысяч человек, из которых, только по официальной статистике компании, в это время погибло более 30 тысяч человек. Заметим, что все эти массы рабочих не построили ни канала, ни порта, ни железной дороги для России, а вся прибыль от золотодобычи утекала за рубеж. Тем не менее наличие в России десятков подобных «Лензолоту» компаний (во многих из которых царская семья была акционером) не помешало причислить «хозяина земли русской» императора Николая II к лику святых.
Репрессии в Советском Союзе отличались от того, что происходило на Западе, в силу иной роли государства в обществе. Сталин не мог, даже если бы хотел, дать команду московским уголовникам «пришить» такого-то командарма в подворотне. Раскулачивание и переселение крестьян нельзя было свалить на абстрактный метафизический «кризис» или на Бен Ладена – наше государство целиком и полностью принимало ответственность за последствия всех экономических процессов и каждого отдельного решения на себя. Таким образом, в то время, как Запад проводил широкие репрессии против своих политических противников подпольно, тихой сапой, – СССР осуществлял их, как ни странно это прозвучит, не выходя за рамки своей правовой системы.
Конечно, укоренению легенды о запредельных русских репрессиях способствовала сочиненная на Западе в годы холодной войны статистика репрессий. Еще и сегодня можно слышать, что Сталин репрессировал якобы 50, 60, 70 и даже 80 миллионов наших граждан. Дальше всех, безусловно, махнул А.И. Солженицын, заявивший аж о 110 миллионах репрессированных. Причем писатель не уточнил, о ком идет речь: только о приговоренных к расстрелу или вообще обо всех отбывших наказание. На Западе, естественно, эту цифру «поняли» как число замученных и расстрелянных сталинским режимом. Вот вы смеетесь, а американцы и европейцы в эту галиматью верят. Они же не знают, что 110 миллионов – это больше половины населения СССР.
