Герой романа Аристид Ругон, по прозванию Саккар, уже знаком читателям по «Карьере Ругонов». Это третий сын Пьера Ругона и Фелисите Пеш. «Родился Аристид, — указывает Золя в „Родословном древе“, — в 1815 году, в 1836 году женился на дочери майора Сикардо (выведен в „Карьере Ругонов“), женщине кроткой и мечтательной. В 1840 году у них родился сын — Максим, а в 1847 году — дочь Клотильда. В 1854 году Аристид овдовел… В 1855 году вторично женился на Рене Беро Дю Шатель, умершей бездетной в 1864 году…» С самого начала жизненного пути Аристидом владеет единственное стремление — сколотить большое состояние.
Захватив власть и похоронив «великую блудницу» Республику, бонапартистский сброд приступил к дележу добычи. (Роман называется по-французски «La curée». Это охотничий термин, который обозначает внутренности убитого животного или птицы, предназначенные на съедение собакам.) Среди этих рвущихся к обогащению авантюристов был и Аристид Саккар.
Наделенный сильной волей, человек жестокий, способный на любое злодеяние, Аристид занялся осуществлением давно поставленной перед собой цели. Воспользовавшись перестройкой Парижа, которая была затеяна Наполеоном III в 60-е годы прошлого века, он предпринимает ряд ошеломляющих по цинизму и наглости финансовых спекуляций. «Он играет на бирже на все, что попадается ему под руку, — женщины, честь, дети, мостовые, совесть…» Ради накопления богатства он не пренебрегает ничем, полагая, что цель оправдывает средство. Саккар совершает головокружительные финансовые аферы, он становится одним из богатейших людей Второй империи. На примере типичной для того времени истории обогащения Аристида Саккара писатель показал, какими путями сколачивались чудовищные состояния под покровом правопорядков Второй империи. Законы покровительствовали таким темным дельцам, как Саккар, и политическим аферистам, как Тутен-Ларош, барон Гуро, лишь потому, что они являлись опорой бонапартизма.
Изображая во весь рост этих отвратительных, но сильных и энергичных хищников буржуазного общества, Золя вместе с тем прозорливо увидел и их историческую обреченность. Наглядным подтверждением его тезиса о духовном и физическом вырождении представителей паразитического класса являются вторая жена Саккара Рене и его старший сын Максим. Максим, отмечает Золя, продукт вырождающегося общества, существо безвольное и порочное. Он чужд каких бы то ни было общественных интересов. Мысли его и желания сосредоточены главным образом на изысканных кушаньях и любовных наслаждениях, которым он предается, как животное. Во многом похожа на него и Рене, которую роскошь и распущенность, царившая в ее среде, довели до преступления. «Я попытался, — отмечает Золя, — на примере этих трех социальных чудовищ проиллюстрировать невероятную трясину, в которой захлебнулась Франция». Золя заявлял, что в его распоряжении имеются неопровержимые документы, которые свидетельствуют о правдивости тех персонажей, которые выведены в «Добыче»: «Я историк и совсем не любитель всяких скабрезностей…»
В течение 1872 года «Добыча» была издана два раза, но успеха у читателей не имела. Официальная критика по-прежнему старалась замолчать это произведение. С оценкой романа в печати решились выступить лишь некоторые друзья Эмиля Золя. Среди них был Поль Алексис. Вот что писал он в статье, опубликованной в газете «Ля Клош» 24 октября 1872 года: «…Вторая империя будет иметь своего историка. Смелая и упорная мысль, порывшись в делах этих последних двадцати лет, соберет и обобщит факты нашего позора, найдет терпение проанализировать несуразности Империи, безумные войны, разорительные авантюры, выброшенные на ветер миллионы, чудовищные ошибки, еще раз вскроет раны Франции, развращенной и изувеченной бандой авантюристов.
Но есть два вида Истории. Одна рассказывает о людях и фактах, собирает документы и отмечает даты: история в собственном смысле этого слова, вроде истории Тацита, Мишле, М. Тьера. Кроме того, рядом с этой Историей… существует другая область человеческого мышления, которая способна на большее, чем простое описание событий. Она воссоздает эпоху такой, как она была, отливает ее из бронзы, сохраняет на вечность воспоминания о нравах, страстях, о ее величин и падении, и хотя проходят века, люди старятся и умирают, меняются цивилизации… из всего прошлого остаются только такие произведения. Эта История, высшая и более величественная, значительно правдивее и глубже, чем первая… Она не объясняет, она редко судит, она создает; и те, кто сумел написать несколько страниц этой Истории — Гомер, Эсхил, Шекспир, Данте, Гете, Бальзак, — скорее боги, чем люди.
Я думал об этой Истории человеческой, когда читал последний роман нашего сотрудника г-на Эмиля Золя „Добыча“, второе издание которой только что вышло у Шарпантье. Автор делает попытку оживить на страницах своей книги Вторую империю… Я вижу в этом произведении завидный замысел, который позволяет разгадать в авторе одного из тех романистов, которые являются историками эпохи… „Добыча“ — только звено целой цепи».
Год спустя молодой Поль Бурже в своей статье от 15 июля 1873 года, опубликованной в «Ревю де Дё Монд», отрицательно отозвался о «Добыче». Он, в частности, писал: «…г-н Золя сделал подарок тем из наших врагов, которые отыскивают в литературе Франции черты нашего морального падения».
И лишь много лет спустя, в 1883 году, Ги де Мопассан в очерке о творчестве Эмиля Золя по достоинству оценил эту книгу. Он писал: «„Добыча“ — первый орудийный выстрел, за которым последовал страшный взрыв, вызванный романом „Западня“. „Добыча“ — одно из самых значительных произведений мастера натуралистической школы: это блестящий и тщательно отделанный увлекательный и правдивый роман, написанный горячо и вдохновенно; его сильный и красочный язык немного перегружен повторяющимися образами, но достигает редкой выразительности и бесспорной красоты. Это грандиозная картина нравов и пороков Второй империи, с самой нижней до самой верхней ступени так называемой социальной лестницы, начиная с лакеев и кончая знатными дамами».
В России «Добыча» впервые была опубликована в книге восьмой журнала «Вестник Европы» за 1872 год, в изложении В. Чуйко, под названием «Царство захвата и добычи». В статье, сопровождавшей изложение романа, В. Чуйко отмечал большую политическую и социальную силу таланта Эмиля Золя. В следующем году пересказ «Добычи» был опубликован в журнале «Русский вестник», в книге одиннадцатой.
В помещенной в этом же номере статье неизвестный критик писал, что Золя в своем романе «очень удачно и верно схватил общие черты движения, обуявшего парижское общество в блестящую и кипучую эпоху Второй империи, и его изображения различных типов этой эпохи дышат силою и сарказмом. Бонапартистская партия найдет в его книге много живых портретов. Но главным образом он умеет уловить общий тон и смысл этой громадной политической и денежной „травли“, дать почувствовать самый воздух, протекающий над Парижем, впечатление довольства, наполняющее разжиревших хищников, ядовитый аромат интриги, шелест банковых билетов».
Отдельное издание этого произведения вышло в свет в России в начале 1874 года в «Библиотеке дешевой и общедоступной» под названием «Добыча, брошенная собакам».
В письме к И. С. Тургеневу от 29 июня 1874 года Золя просит купить для него экземпляр «Добычи», вышедшей в России. В этом же году было предпринято второе отдельное издание, но книга не дошла до читателей. Ее тираж — две тысячи экземпляров — был конфискован и уничтожен цензурой.
Если на родине Эмиля Золя, во Франции, его книги замалчивались, то в России, по мере публикации романов из серии «Ругон-Маккары», его творчество завоевывало все большее число поклонников. Начиная с 1872 года Золя был в России, пожалуй, самым популярным иностранным писателем. Идеи его книг, осуждающих несправедливость буржуазных правопорядков и борющихся против пагубного влияния деспотии, были близки широким демократическим кругам России.
С. Емельяников
