решил поступить так же. Следуя примеру долгожителя, я превратил нашу гостиную в

свою личную страну Мориа и вознес мое дитя к небесам. «Я не смогу воскресить это

дитя, — признал я, но Ты сможешь. Я возвращаю ее Тебе». То-то, должно быть, было

зрелище — папаша в пижаме вздымает своего завернутого в одеяльце младенца к

потолку. Но что-то мне подсказывает, что есть родители, которые одобрили бы мой

жест. Среди них — Авраам, Иаир и, конечно, Бог.

32

Я так быстро тону

6

Но Иисус... сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Мф. 14:27

Страх перед чрезмерными трудностями

Перед полетом я выглядел как слегка постаревший Том Круз из фильма «Лучший

стрелок» — в военном летном шлеме, в летном костюме и с улыбкой, напоминающей

ломоть арбуза. После полета Круз куда-то исчез. Я был бледен, как омытый дождями

скелет в степи. Меня заносило в разные стороны — я шел с изрядным креном. Зато

изгиб моих еще недавно улыбающихся губ превратился в жесткую линию, безукоризненно прямую, как принявшая нас посадочная полоса. Отнесите эти

метаморфозы на счет шестидесяти минут воздушной акробатики на высоте в десять

тысяч футов.

Я занял место в кабине непосредственно за подполковником Томом Макклейном.

За месяц до своего выхода на пенсию он пригласил меня совершить с ним

ознакомительный полет. Приглашение дополняли:

 предполетный медосмотр (во время которого с меня сняли мерки для настройки

катапультируемого кресла);

 инструктаж по технике безопасности (во время которого я потренировался

дергать за рычаг катапультирования);

 несколько секунд зависания в креплениях тренировочного парашюта (как

имитации моего возращения на землю после срабатывания катапульты).

Вот мое обращение к департаменту ВВС по связям с общественностью: не пора ли

как-то сокращать эти разговоры о катапультировании? Оно нам в результате так и не

понадобилось. Не такое уж, кстати, маленькое достижение — ведь мы ныряли, взмывали, снова неслись вниз, временами — с вертикальной скоростью до десяти

тысяч футов в минуту. Можете себе представить поездку по «американским горкам»

без самих горок? Мы летели тандемом с другим Т-6. В какой-то момент между концами

наших крыльев было футов семь. Мне и в универсамах-то не нравится катить свою

тележку так близко от другой.

И вот что я понял за один час воздушных кувырканий:

 Пилотам ВВС недоплачивают. Понятия не имею, сколько они получают, но этого

все равно мало. Любой, кто согласен защищать свою страну на скорости 600 миль

в час, заслуживает всяческих поощрений.

 Позывные пилота написаны на затылочной части его шлема.

33

У них такие чудесные позывные: «Альпинист». «Буйвол». «Ловкач». Мне дали

позывной «Макс». Неплохо звучит, правда? Подполковник Макклейн отзывается на

обращение «БИГ-М». Так написано сзади на его шлеме. Я это точно знаю. Пятьдесят, а

то и все шестьдесят минут я только на эту надпись и смотрел. Я читал ее от начала к

концу, потом от конца к началу, считал буквы и наконец расшифровал эту аббревиатуру

— «Боже Иисусе, Господь мой». Состояние моего желудка не позволяло мне смотреть

ни на что другое. Линия горизонта ни на миг не останавливала своих скачков. Как и

приборная панель, передо мной. С закрытыми глазами тошнило еще сильнее. Так что я

смотрел на «БИГ-М». В конце концов, у этого пилота почти шесть тысяч часов налета!

Шесть тысяч часов! Он потратил больше часов на полеты, чем я — на поедание

пиццы (эта мысль пришла мне в голову, когда я начни сожалеть, что так плотно вчера

поужинал). Шесть тысяч часов! Можно сказать, восемь месяцев непрерывной небесной

вахты по двадцать четыре часа в сутки – времени хватит, чтобы 143 раза обогнуть

земном шар по экватору. Понятно, почему он так улыбался, когда мы залезали в кабину.

Этот вылет был для него как поездка на трехколесном велосипеде. Я даже слышал, как

он напевал но время разворота с креном под девяносто градусов.

Я скоро сообразил, куда смотреть. Я больше не смотрели вниз и по сторонам.

Взгляд мой сосредоточился на пилоте. Если Макклейн в порядке, значит, и я тоже в

порядке. Я знаю, куда смотреть во время всяческих пертурбаций.

Петру тот же самый урок дался достаточно тяжело. Если мысленно заменить

самолет на тридцатифутовую рыбачью лодку и небо над Сан-Антонио – на море

Галилейское, то окажется, что мы с ним попали в весьма схожие ситуации. «А лодка

была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный» (Мф.

14:24).

Среди знаменитых озер Галилейское море — протяженностью всего тринадцать

миль и шириной семь с половиной миль — маленькое, но очень капризное. Из-за своей

миниатюрности оно чрезвычайно уязвимо для ветров, дующих с Голанских высот. Они

превращают его в шейкер для коктейлей, сотрясаемый внезапными ударами, которые

бросают его воды то в одну сторону, то в другую. В зимние месяцы такие бури

налетают каждую пару недель, и море бушует по два-три дня1.

Петр и его товарищи по плаванью хорошо понимали, с какой напастью

столкнулись. Шестидесятиминутная прогулка обернулась долгой ночной битвой со

стихией. Лодка раскачивалась и дергалась, словно воздушный змей на мартовском

ветру. От солнечных лучей остались лишь слабые воспоминания. С ночного неба лило

как из ведра. Молнии серебряными мечами прорезали черноту. Ветер трепал паруса, а

лодка все еще оставалась «на средине моря, и ее било волнами» (Мф. 14:24). Не

подходит ли это описание к лодке вашей жизни? Возможно, нам будет достаточно

прибавить пару существительных...

На средине моря развода, и ее било волнами чувства вины...

На средине моря долгов, и ее било волнами кредиторов...

На средине моря убыточности, и ее било волнами льгот и дотаций...

Промокшие и замерзающие ученики сражались с бурей долгие девять часов. И

часа в четыре утра произошло нечто неизъяснимое. Они увидели Идущего по воде. Они

«встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали» (Мф. 14:26).

Они совсем не ждали, что Иисус придет к ним таким образом.

34

Мы тоже такого не ждем. Мы предполагаем, что Он придет к нам под

умиротворяющие звуки церковного гимна, или в пасхальное воскресенье, или в тихом

уединении. Мы надеемся, что к Иисусу нас приблизят утреннее богослужение, церковное чаепитие, молитва. Мы никак не рассчитываем встретить Его на паникующей

бирже, посреди увольнений, судебных процессов, описи имущества или на войне. Мы

никак не ждем, что увидим Его во время бури. Но именно в бурях Он свершает лучшие

из Своих дел, ведь именно в бурях Он яснее всего различим для нашего взгляда.

На испуг учеников Иисус откликнулся призывом, заслуживающим того, чтобы его

увековечили на каждом церковном краеугольном камне и на каждой церковной арке:

«...ободритесь; это Я, не бойтесь» (Мф. 14:27).

В этих словах чувствуется сила. Очнуться в реанимации и услышать, что твой муж

говорит тебе: «Это я». Потерять пенсионные накопления и все же чувствовать

поддержку родных и близких в их словах «мы с тобой». Когда юный бейсболист во

время игры замечает маму с папой на трибунах, родительское «мы здесь» значит для

него все Может быть, именно поэтому Бог так часто напоминает: «Это Я. Я здесь».

Господь близко.

Флп. 4:5

...Вы во Мне, и Я в вас.

Ин. 14:20

...Я с вами во все дни до скончания века.

Мф. 28:20

И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.