– Я тоже люблю тебя… сестренка.

Свадьбу назначили на исход лета – время Исцеляющих. Принцесса настояла на том, чтобы обряд состоялся в поместье будущего мужа.

«Это крепче привяжет меня к новой родине», – безапелляционно заявила Юссена, наотрез отказываясь от брачной церемонии в главном храме Империи.

Путешествовать через Башни телепортации Ее Высочество тоже не пожелала. Как и брать с собой в дорогу фрейлин, сказав, что женщин в кортеже будет и так предостаточно.

Родители, приятно удивленные тем, как легко дочь согласилась на брак, потакали ей во всем. Тем более Императора держали в столице неотложные дела, и он решил, что они с супругой и сыном порталами прибудут сразу к свадьбе, а Юссена пусть проветрит свою упрямую головку да привыкнет дорогой к мысли о замужестве.

Джейслан рвался к сестре в сопровождающие, но, к всеобщему удивлению, в этой чести ему было отказано. Даже не отцом – самой Юссеной. Все заметили, насколько прохладнее стали отношения между братом и сестрой. Девушка обращалась к наследному принцу только вынужденно и подчеркнуто официально. Лишь в день прощания Юссена позволила себе крепко обнять брата.

– Вспоминай обо мне, хорошо? – Глаза ее лихорадочно блестели, а губы кривились. – Хотя бы иногда.

– День твоей свадьбы, Мэйли, я точно не забуду! – Таивший доселе обиду Джейслан тотчас оттаял и подхватил сестру на руки, закружив на глазах у всего двора. – Не волнуйся, сестренка, буду точно к сроку!

Честь проводить принцессу к жениху выпала герцогу Рианскому – проверенному временем вояке, разменявшему уже пятый десяток. Род рю Девва не одно столетие пользовался особым доверием Короны, а его нынешний глава Эвальд Мудрый был не только соратником, но и давним другом Императора.

Воинов в сопровождающий Ее Высочество отряд герцог отбирал лично, отдавая предпочтение Маршалам Храма, потому как был в курсе последней прихоти Юссены. Она вытребовала сразу все свое приданое и охрану к нему, состоящую из двадцати алоний, с которыми Ее Высочество проходила обучение в Конхоле.

Свадебный кортеж двинулся в сторону Разделяющих гор в первый день месяца Очарования. Счастливый жених умчался двумя седмицами ранее – готовить замок к встрече принцессы. Юссена же ехала неспешно, останавливалась в каждом попадающемся на пути замке, скрупулезно соблюдая этикет, по которому полагалось гостевать не менее двух дней.

Хозяева, польщенные столь высоким вниманием, приглашали задержаться на более долгий срок, на что Ее Высочество милостиво соглашалась.

Герцог пытался возражать, настаивая на более быстром продвижении к цели, но принцесса отговаривалась этикетом и общей утомленностью. Выглядела Юссена и правда неважно. То, что путешествие выматывало ее, было заметно не только самым внимательным. Принцесса похудела, осунулась. Под глазами залегли тени, а волосы потускнели. Точно перед герцогом была уже не юная девушка, а пожившая женщина на дюжину лет постарше Юссены.

– Ваше Высочество, вас должен осмотреть целитель! – увещевал принцессу Эвальд. – Что я вашему жениху скажу, когда он увидит свою невесту в столь плачевном состоянии? Да что там конунг Твианский! При первом же взгляде на вас Император отправит меня на плаху, и будет прав!

Голос принцессы был холоден, как воды у берегов ее будущей родины.

– Если вы еще не заметили, герцог Рианский, меня сопровождают алонии. Две из них выбрали путь Исцеления. Милостью Единого я достигну цели в полном здравии и в срок, будьте спокойны. Только не торопите и не подгоняйте меня.

Эвальду ничего не оставалось, как смириться, хотя чутье, не раз спасавшее его шкуру, просто кричало о грядущих неприятностях. Но как бы то ни было, после преодоления Разделяющих гор дочери Императора действительно полегчало. К ней вернулась прежняя живость и прелесть юности. Девушка даже стала охотно участвовать в приемах, устраиваемых в ее честь.

Однако герцога это не успокоило, а насторожило еще больше. Он старался ни на мгновение не упускать принцессу из вида, под благовидными предлогами, которые девушка не могла оспорить, навязывался в сопровождающие. Да и просто старался быть неподалеку. И раз ему довелось стать свидетелем следующего разговора.

– Эс'тэ пэрро в'еха ке а сэс'атена! – горячилась невысокая русоволосая алония, в компании которой Юссена проводила большую часть времени. – Лин'иар? ^[20]

Познания герцога в старотеленском сводились к парочке крепких ругательств. Благодаря одному из них он опознал слово «собака» в его бранном варианте, да и вообще понял на каком языке идет разговор.

– Ил нессера. Тадас лос'ва кама медит'аба ^[21]… – начала говорить принцесса, но осеклась, заметив замершего в дверях герцога. После недолгой заминки невозмутимо с улыбкой поинтересовалась: – Уже пора ехать, сэр Эвальд?

Тот молча поклонился и кивнул.

Путешествие проходило легко и почти без происшествий. За исключением не по сезону активизировавшейся хмарной нечисти, но, принимая во внимание количество и качество охраны, особых хлопот это не доставило. Пару раз нападали волкодлаки, чью атаку десяток Маршалов Храма отбили играючи. Отогнать заблудившегося василиска всего лишь двум алониям не составило никакого труда. Они же запечатали подкоп двергов к ночному лагерю.

Вот разбойники, те обходили кортеж по широкому кругу, несмотря на солидный куш в виде приданого Юссены.

Но когда до Гайделя – столицы Твианы – оставалось около двух дней пути, начались настоящие неприятности, заставившие герцога Рианского не единожды пожалеть о том, что он согласился сопровождать к жениху эту взбалмошную девчонку, а не отговорился возрастом и прострелом в пояснице.

Сначала с тяжелейшей лихорадкой свалился верный вассал Эвальда. Алонии развели руками, признавая свою беспомощность (а может, нежелание помочь). Целитель же запретил тревожить больного, тем более куда–либо везти, грозя ему скоропостижной кончиной. С большой неохотой герцог оставил Лутия на попечении своего оруженосца и фамильного мага в том замке, где принцесса останавливалась на ночь. Правда, хозяева не очень–то хотели привечать у себя недужного, но Эвальд был весьма убедителен.

Затем не состоялась встреча на твианской границе. Счастливый жених должен был ожидать свадебный кортеж у переправы через Виан и проводить невесту в столицу. Герцог лично послал весть в Гайдель магической почтой. Еще на всякий случай отправил два письмеца – голубями и с нарочным. Но утро сменилось обедом, а будущего зятя Императора все не было. К вечеру, когда стало ясно, что конунг сильно задерживается, герцог принял решение переправляться и уже на том берегу разбить лагерь и подождать наместника.

Небо хмурилось с рассвета. Несмотря на собирающийся дождь, Ее Высочество с самого утра забралась на крышу кареты, игнорируя как причитания камеристки, так и неодобрительные взгляды герцога. Девушка стояла, напряженно вглядываясь в сторону, противоположную той, с которой должен был прибыть конунг. Между ладоней Юссена катала дымчато–серый камень, размером с детский кулачок.

К полудню наместник Твианы так и не прибыл, а тучи из свинцово–серых стали темно–фиолетовыми. Поднялся колючий ветер, гнущий редкие придорожные деревья чуть ли не пополам. Вскоре потемнело настолько, что создавалось впечатление, будто день и ночь поменялись местами.

– Защитный купол! – крикнула сверху принцесса. – Быстро!

Слуги сбивали кареты и повозки теснее друг к другу. Маршалы Храма спешно стреножили лошадей, а алонии вшестером ставили защитный магический купол. Остальные девушки помогали успокаивать храмовникам нервничающих животных и вкапывали колеса легких повозок в землю. Ветер усиливался с каждым мгновением, трепал одежду, пытался повалить с ног. Но стоило алониям замкнуть круг, как все стихло. Постепенно угомонились и люди – они завороженно смотрели, что творится за пределами купола.

Ураган пытался смести силовой контур и добраться до находящихся внутри хрупких человеческих тел. Вперемешку с лошадиным всхрапыванием слышались обрывки молитв и проклятий. За свою вовсе не короткую жизнь Эвальду рю Девва пришлось повидать немало. Случалось наблюдать и за поединками магов и охотой на нечисть. А по молодости как–то даже в Порреанские болота сунулся – еле ноги унес, хотя разговор нынче не об этом… Но то, что творилось сейчас, было глубоко неправильным по своей сути. Старый вояка не мог объяснить, откуда он это знал, однако чувствовал эту неправильность, как говорится, потрохами.