— Похоже, спецназ, — прокомментировал находящийся рядом с Виктором Трукшин, и полушутливо добавил, — ничего мы и с ним воевать могем.

Внезапно раздавшийся невдалеке орудийный выстрел, и почти сразу разрыв снаряда рядом с мастерскими, где оборону держали Недавибаба Петров и Волошин. К ним, с гранатометом и выстрелами недавно перебрался и Николай.

— Базука бьет, — подал голос Федоров, услышав, знакомый, как будто усиленный в несколько раз, похожий на треск сухого дерева, выстрел.

— Готовьтесь, мужики. Сейчас снова пойдут. — И подтолкнув в бок лежащего за пулеметом Трукшина, прохрипел внезапно осипшим голосом: «У лагеря беженцев группируются, видишь?».

— Вижу, Витя, вижу, ответил тот, деловито поправляя пулеметную ленту.

Атакующие были уже метрах в ста, когда Виктор крикнул: «Давай!».

Пулемет будто заплясал в руках Федорова. Он что-то кричал. Из перекошенного яростью рта прорывались потоки отборнейшего русского мата. Чуть левее из пулемета бил Виктор. Он прикрывал от наступавших моджахедов левый фланг. Рядом стрелял из автомата Федоров.

— Твою мать! Пулемет быстро греется! — прокричал Трукшин, берясь за автомат.

Эрэсы и мины рвались повсюду. Со стороны обороны афганских братьев доносились разрывы орудийных снарядов.

Частая пулеметная и автоматная стрельба в вперемежку с криками, неслась со стороны мастерских, обороняемых Недавибабой, Николаем, Петровым и Волошиным.

Снова завизжали эрэсы. Ну, началось… — пробормотал Николай, покосившись на Недавибабу, деловито устанавливающего пулемет на подоконнике. Только успел произнести эту фразу, как перед дверями, в проеме которых он лежал с пулеметом, со страшным грохотом вспыхнула ослепительная вспышка. Николая отбросило на лежащего чуть в стороне, Петрова.

— Кажется, цел, — Николай ощупал себя руками, и посмотрел на Петрова.

Очумевший Петров безуспешно пытался подняться, ничего не видя из-за оранжевой пелены в глазах и не слыша из-за звона в ушах. Он принялся яростно трясти головой, и протирать глаза. Взрывная волна почему-то прошлась в основном по нему. Придя в себя, он деловито перевернул сдвоенный магазин, и, пристроившись рядом с Николаем, который уже стрелял короткими очередями из пулемета, стал ловить в прицел мечущиеся фигуры моджахедов.

Они — это четверо советских солдат, по воле злого рока, попавшие в плен, так же, как и их друзья, защищавшие арсенал, так же, как и их афганские побратимы, — стояли насмерть. Они стреляли, швыряли гранаты, снова стреляли, сосредоточившись только на одном — доказать моджахедам, что воюют они за свою свободу, за свою жизнь, и требования их должны быть выполнены. Ни у кого из них не возникало и мысли сдаться. Близкая реальность смерти давно уже никого не волновала.

Взрыв мины ударил в самый козырек крыши. Со страшным визгом пролетели осколки.

Полулежа, зажмурившись, на грани потери сознания, сквозь непрерывный звон Виктор услышал какой-то неприятный вой. С трудом, открыв глаза, он понял — воет Трукшин, который сидел, и медленно раскачиваясь из стороны в сторону, смотрел диким взглядом на свою левую руку. Увидев ее, Виктор зажмурился. Рука Сашки Трукшина вместо кисти оканчивалась красно — бело — черным месивом. Испытывая огромное желание снова зажмуриться и заткнуть уши, Виктор приподнялся и, нащупав рукой в вещмешке, принесенном еще вчера со склада, медпакет, разорвал рукав и воткнул укол в предплечье Трукшина. При мысли о том, что придется перевязывать то, что раньше было кистью, Виктору стало не посебе. Но поборов себя, он сообразил, что руку Сашки надо лишь туго перетянуть жгутом, предварительно забинтовав культю.

— Спускайся на склад, Саша, — пробормотал едва слышно Виктор. — Пошли сюда Завьялова. Не хрен сидеть ему у телефона. Пусть тащит сюда пулемет, для Кольки, — кивнул он на беспрерывно стрелявшего из автомата Федорова, — и патронов к автоматам. Мало уже их осталось, — сказал он, заглядывая в цинковую коробку.

Уже лежа за пулеметом, он повернулся назад. Трукшин, поддерживая левую руку, с трудом, на правом боку, перемещался в сторону люка.

Духи полезли снова. Краповых беретов среди них не было. — Атакуют Моммада, — решил Виктор. Со стороны КПП и административного здания, обзор которых был закрыт зданием продуктового склада, доносились яростные крики, взрывы гранат и треск автоматического оружия.

— Держатся, братья — афганцы, с каким-то безразличием подумал Виктор, ловя в прицел очередного духа.

Он бил короткими очередями, время, от времени оглядываясь в сторону люка, из которого должен появиться Ванька Завьялов. Наконец тот появился. Увидев, как тот семенит согнувший под тяжестью пулемета и коробкой с патронами, Виктор, чертыхнувшись, закричал что есть мочи: «Ползком, дурак! Ползком!»

— Какого хрена! Тебе что, жить надоело! — прикрикнул он на упавшего рядом Завьялова. Пристрелят как куропатку…. Колька, — окликнул он Федорова, — бери пулемет, патроны, а автомат отдай Завьялову.

— Вот это дело, — любовно оглаживая пахнувший смазкой ствол пулемета, — улыбнулся Федоров, подмигивая Завьялову, — теперь повоюем.

Николай с гулким сердцем бежал в сторону арсенала, и невольно ждал знакомого уже не раз, тяжелого удара пули или осколка. За ним бежал Волошин. Моджахеды их сразу заметили, и перенесли огонь на них. Они бежали на арсенал за патронами, которых на позиции Недавибабы почти не осталось. Вот и в магазине автомата, который был в его правой руке, осталось их не более десятка. Столько же и в автомате Волошина. А что эти двадцать патронов на двоих, когда духов, сколько их не бей, кажется, сколько было, столько и есть.

Оглянувшись, увидел, что Волошин лежит, в какой-то неестественной позе. Автомат валяется далеко в стороне. Пригнувшись, зигзагами побежал в его сторону.

— Ты что, Игорек? Куда тебя? — он упал рядом с Волошиным.

— Да вот, Коля, — виновато улыбнулся тот, — не повезло…. А ребята там ждут патроны. — Он попытался снова улыбнуться, но только дернулся и затих. В уголках его глаз, поблескивали слезинки. Только теперь Николай обратил внимание, что из развороченного осколком живота Волошина, дымящимся клубком, вываливаются внутренности. Он перетянул его тело под стену склада, закинул его автомат за спину. До стены Волошин не добежал всего два метра.

Николай пробежал взглядом лестницу. Мысленно похвалил ребят, которые развесили на ней найденные, на складе жестянки. Какая ни есть, но сигнализация. Как ни старайся аккуратно взбираться — обязательно заденешь. А задел, жди сверху автоматную очередь или гранату. Решив не искушать судьбу, несколько раз свистнул.

Как удалось услышать Федорову свист, сквозь такой грохот автоматных и пулеметных очередей, он едва ли мог объяснить. Возможно звуковая тональность другая. Тем не менее, свист он услышал. Он оглянулся на Виктора, но тот сосредоточенно стрелял из автомата, куда-то в сторону плаца. Замахаев бил короткими очередями по проходу между тюрьмой и продуктовым складом. Свист донесся снова, теперь уже более явственно. Он подполз к бордюру крыши, сжимая в руке гранату. Ожидая увидеть там притаившихся духов, осторожно посмотрел вниз. У лестницы никого не было. Повел глазами в сторону, увидел сидевшего на корточках и смотревшего вверх Николая.

— Свои! — крикнул тот, увидев торчащую из-за бордюра лохматую голову Федорова. — Прикрой, пока буду подниматься!

Перевалив через бордюр, Николай сразу пополз к Виктору. Тот не удивился, увидев друга.

— Патроны кончаются, — вытирая пот с лица, выдохнул Николай. — Возьму сколько могу, и снова назад, а потом сюда. Там уже не вмоготу держаться.

— Один много не унесешь, возьми с собой Юрку Фомина. Он там внизу, снаряжает магазины.

— Да нет. С него толку, как с козла молока. Только мешать будет. Лучше будет, если выпустит меня со склада через двери. А был я не один, — Николай сплюнул набившуюся в рот пыль. — Волошин там, внизу под стеной. Осколком живот разворотило…