И первым делом, как это принято на Востоке, Исмаил поинтересовался состоянием здоровья гостей, хорошо ли они отдохнули с дороги. Филипп ответил за всех, что все нормально, и в свою очередь спросил о его здоровье.
Следуя древним восточным традициям, им, как и всем гостям, первым было предложено вымыть из кувшина руки и вытереть свежим полотенцем, первыми надломить хлеб, и первыми начать есть, только что принесенное блюдо с пловом.
Когда завтрак был закончен и приступили к чаепитию, Исмаил передал извинение Ахмад Шаха, что тот не может лично принять британского журналиста и посланца американских друзей, в связи с большой занятостью, и поручил это сделать ему, его помощнику по связям с иностранными представителями. Филипп все добросовестно переводил. Из того, как Исмаил прислушивался к переводу, Филипп понял, что тот прекрасно знает английский язык. В этом он и не сомневался. Вряд ли Ахмад Шах поручил бы устанавливать контакты и вести необходимые переговоры с иностранными представителями лицу, не знающему иностранного, в частности, английского языка.
Передав извинение, Исмаил спросил, какие именно вопросы интересуют гостя. Зная, что Филипп прибыл с журналистом в качестве переводчика, вопрос этот был адресован Генри Смиту.
Смит со свойственной ему прямотой, но в то же время очень деликатно, попросил:
— Мистер Исмаил, западная пресса почти ничего не знает о таком уникальном лидере северной оппозиции, как Ахмад Шах. Не могли бы вы рассказать нам о нем то, что посчитаете возможным.
— Видите ли, мистер Смит, — деликатно ответил Исмаил, — я не получал от Ахмад Шаха полномочий, давать вам о нем какую-либо информацию. Он будет через неделю, и вы будете иметь возможность задать вопрос лично ему.
— Как ваша оппозиция относится к правительству Бабрака Кармаля? — теперь уже без упоминания личности Ахмад Шаха, задал новый вопрос Смит.
— Он для нас пустое место, мистер Смит. Мы его считаем марионеткой Советов. Его правительство не имеет будущего и за свои преступления понесет наказание.
— Скажите, мистер Исмаил, какие у вас контакты с «альянсом семи», который находится в Пакистане? Совпадают ли ваши основные интересы в борьбе с нынешним режимом в Кабуле?
— Видите ли, мистер Смит, на какие-либо контакты с нынешним режимом Кабула Ахмад Шах Масуд никогда не шел и не пойдет. В отношении же оппозиции, которая находится в Пакистане, у нас независимая политика. Мы никогда не согласовывали и не думаем согласовывать свою политику с руководством ИОА в лице Хекматиара в Пешаваре. Независимая политика проводимая нами всегда базировалась и базируется на экономической основе. В контролируемой нами зоне находятся богатейшие месторождения изумрудов, лазурита, других драгоценных камней и металлов. Все это, в отличие от наших союзников в Пакистане, помогает нам избегать крупных займов, а также военной помощи арабских стран и Китая…
Вот так неудачно и закончилось интервью независимого британского журналиста Генри Смита с ближайшим сподвижником Ахмад Шаха, Исмаилом.
Когда уже прощались, Исмаил неожиданно предложил гостям принять участие в боевой операции против «шурави». Когда растерявшийся Смит, начал было отказываться, Исмаил рассмеялся:
— Нет, нет, мистер Смит, вы поняли меня в буквальном смысле. Я же предлагаю вам присутствовать там, лишь в качестве наблюдателей. Надеюсь, как журналисту, вам это будет интересно. И когда на Западе прочтут вашу публикацию, определенные там круги, наконец-то поймут, что и северная группировка, вопреки их мнению, вносит существенный вклад в борьбу против безбожного режима, а потому, наверняка изменит свое отношение к поставкам нам оружия, боеприпасов и медикаментов.
Когда уже прощались, Исмаил предупредил, чтобы гости, если конечно не передумают, были готовы рано утром. За ними придут..
Филипп почему-то был уверен, что планируемая моджахедами операция будет проведена в районе перевала Саланг. И похоже, она спланирована специально для британского журналиста, чтобы тот воочию убедился, как воюют моджахеды северной группировки.
И он не ошибся в своих предположениях. Именно на перевале Саланг и произойдет страшная трагедия, — когда будет разгромлена колонна с топливом, боеприпасами, медикаментами и продовольствием, которые так ожидали советские и правительственные войска.
И что обидно, что разведки и КГБ и ГРУ своевременно проинформировали Центр о предстоящем нападении моджахедов на колонну. Но увы, информация почему-то была проигнорирована. Почему? Об этом знают только те, кто принимал по ней определенное решение…
А что мог сделать он, Филипп? Да ничего. Его связник находился в Пешаваре… И все же информация в Центр ушла. И ушла отсюда, почти из штаб-квартиры Ахмад Шаха. Но об этом Филипп знать не мог.
После обеда Филипп со Смитом выйдя из хижины, в изумлении остановились. Перед ними была панорама величественных хребтов Гиндукуша.
— Генри, — после недолгого молчания подал голос Филипп, — ты даже не представляешь, где мы сейчас находимся. Мы находимся в Восточном Гиндукуше. Именно здесь находится самая высокая точка Афганистана, — гора Наушек. Высота ее семь с половиной тысяч метров над уровнем моря. Восточный Гиндукуш соединяется с Западным многочисленными перевалами. Именно через такой перевал мы сюда и попали. Все они находятся на высоте не менее трех тысяч метров. Зимой эти перевалы, естественно, непреодолимы. Вот поэтому афганцы и попросили русских оказать помочь пробить через перевал тоннель и построить автомобильную трассу…
— А в благодарность, русских сейчас бьют, — усмехнулся Смит прервав Филиппа.
— Ну это уже другой разговор, Генри, — нахмурился тот, и надолго замолчал.
Кишлак, который оказал им гостеприимство, жил своей жизнью. На горных проплешинах паслись козы, дымились домашние тендиры, — своеобразные мини пекарни, где готовится для семьи хлеб. То тут, то там, на небольших полях, расположенных у самого подножия гор, копошились дехкане. Так в Средней и Центральной Азии назывались крестьяне.
Рано утром в их хижине появился рослый моджахед. Он сообщил, что по приказу шейха Исмаила будет сопровождать гостей туда, откуда они могут видеть, как воины Аллаха будут уничтожать неверных.
Шли несколько часов. Чем выше отряд продвигался в горы, тем тяжелее было идти. Погода была скверная, и все, и моджахеды, и их гости, были закутаны в шерстяные чадары. Привал был объявлен на небольшой площадке среди замшелых валунов. С нее открывалась величественная панорама дымящихся туманом хребтов Гиндукуша. А там, далеко внизу, под редкими облаками, проглядывала живописная долина. К ней, по многочисленным серпантинам, словно вьющаяся змея, спускалась автомобильная трасса. Она то появлялась, то снова пропадала среди сереющих скал, чтобы потом неожиданно появиться на их же трассах. Вот она выныривает из-под нависающей над ней скалы, и сразу пропадает в черном провале тоннеля.
Сопровождавший моджахед протянул Филиппу бинокль. Подняв его к глазам он четко, словно рядом, видит выползающую из тоннеля грязную ленту крытых брезентом грузовиков, которая, пройдя пару километров, натыкается на остановившуюся впереди колонну «наливашек», именно так, в Афганистане советские солдаты называли бензовозы.
— Боже, — ужаснулся про себя Фил, передавая бинокль Смиту. Он представлял, что сейчас произойдет…
Однако, вопреки его ужасающим прогнозам, колонну никто не расстреливал. Быстро сгустились сумерки, и наступила ночь. До самого рассвета стояла тишина, и только изредка, из ущелья, в котором на прилепившихся к скалам серпантине стояли колонны грузовиков, доносилось глухое урчание.
И вот, рассвет. К дремавшим «американцам», так моджахеды про себя называли Джексона и Смита, подошел их сопровождающий. Показав на часы, он молча махнул рукой в сторону ущелья.
Резкий сухой грохот безоткатных горных орудий, раздавшийся откуда-то сверху, оглушил их. Там, внизу, где стояли колонны, происходила что-то страшное. Было видно, как задвигались машины, как заметались между ними фигурки людей. Вот в голове колонны вспыхнули объятые пламенем две-три машины, и черные клубы дыма от горевшей соляры, поплыли над колонной. Неожиданно перед самым входом в тоннель вырастает огромный огненный шар, и почти сразу раскатывается страшный грохот..
