Николай избрал вид правильного треугольника, как

более

других начертаний приличествующий к изъяснению равночестности ипостасей Отца и Сына и Святого Духа, как имеющий три угла равносторонних. И вверху полагает он Отца, а внизу у обоих углов Сына и Духа. Таким образом, изобразив тремя углами три ипостаси и обведя окрест их круг, хочет этим изобразить безначальность и бесконечность божественного естества, так как круг, по его словам, не имеет ни начала, ни конца. Циркулю же уподобляет Духа Святаго, говоря, что как циркуль, утвердившись в известной точке и будучи обращен кругом, делает круг, так и Дух, изшедши от Отца, доходит до Сына, и если тут пребудет

и

не возвратится к ипостаси Отчей, то Троица останется несовершенною. В этом заключается вся мудрость чудного Николая, которая сначала представляется похвальною, так как этим изображением хорошо представлена безначальность и бесконечность Божия, но немного спустя, он сам, а не кто другой, уничижил ее, показав, что она, по справедливости, должна, быть признана детскою игрою. Кто не признает, по справедливости,

дет

скою игрою, а не упражнением философским — то, чтобы утверждать, что изображаемым человеческою рукою и циркулем кругом, начинающимся от точки и времени, в точности и прилично обозначается безначальность и необразуемость Божества? Кто из рассуждающих не посмеется и не скажет изобретателю сего: человече! если ты окончательно рассудил не повиноваться истине и тем божественным мужам и верным Божиим рабам, которые прежде тебя и нас преподали ее, но более желаешь придерживаться землемерительных фигур и ложного учения, то почему хотя от этих самых любимых тобою фигур не научишься истине, но и по отношению к ним беззаконнуешь и нудишься извратить значение треугольника? Треугольник этот и прямоугольный вид, по философии Пифагоровой, имеет тоже значение, как

и

троичное число.

Те

обозначают Троицу числами, образно же прямоугольным треугольником обозначают состав бытия всего, так как прямоугольный вид имеет тоже значение, что и троичное число, как говорят опытные в этом. Начало же сего числа есть единица, которая поэтому получила верхний угол треугольника. Зачем же ты извращаешь значение своего треугольника,

и

нижние его углы переворачиваешь к верху, а верхние вниз? Если Бог Отец есть вина, начало и источник Божества для Тех, Которые от Него, как говорит божественный Дионисий и все вообще святые учители и проповедники, и Божество всеми благочестивыми веруется и прославляется одно, оно же и троично, — одно по естеству, а троично по ипостасям, как и равносторонний треугольник показывает совершенную равность богоначальных ипостасей, во всем равных между собою. Равенство же мы должны весьма прилично понимать во всем по естеству, кроме нерождения, рождения и исхождения. В одних этих свойствах Троица нераздельно разделяется, и ими живоначальные ипостаси познаются отдельно. Какая же надобность исповедывать, что Дух, изшед однажды от Отца, приходит к Сыну, и притом опять исходит от Сына и возвращается к Отцу? Неужели только для того, чтобы не оказался Отец оставленным от Духа? Но да не будет у нас такого мудрствования о нераздельном Существе! Хотя блаженное и непостижимое оное естество и видится разделяемым неизглаголанно и выше всякого постижения ипостасями, но пребывает в себе по существу нераздельно. А как это бывает, и почему так богословится, — это Ему одному известно, и никакой созданный разум не может сего вместить, пока не прекратится знание

"от части"

и не придет совершенное.

К тому же знаем, что в числах единица рождает двойку, двойка же рождает четыре, а не единицу. По какому же понятию ты говоришь, что два служат производителями одного? Как же пребудет равенство всех трех богоначальных ипостасей, если Дух происходит большими против Сына происхождениями? Как по существу, и в том, что окрест существа, Преблаженнейшая Троица равна, так и в последовании богоначальных ипостасей они равны и только одним способом составляется каждая ипостась: Отец нерождением ни от кого, Сын — рождением от Отца, Дух — исхождением тоже от Отца; если же и от Сына, как ты говоришь, то

где

равенство ипостасей по количеству способа происхождения? К тому же оказывается, что ты воображаешь расстояние между божественными ипостасями, почему и спрашиваешь добрейшего Феодора, чтобы он ответил тебе: куда Дух приходит, когда исходит от Отца, и куда возвращается? Таким образом, обманываясь значением сего происхождения, ты попадаешь в то же мудрование, какое имел в старину тот, кто не признавал Сына соприсносущным Отцу. Ибо и тот (Арий), грубо обманувшись значением рождения, говорил, что если рожден, то значит, что прежде рождения Его не было, а не бывши прежде рождения, Он, следовательно, не превечен. Не понял он, что о Боге рождение разумеется безначальное, присносущное и нераздельное, как и исхождение Духа есть неизглаголанно и не переходящее, в чем ты, споткнувшись, придумал, что если исходит от Отца, то, следовательно, приходит к Сыну, а оттуда опять к Отцу, и, таким образом, двигаясь кругообразно, совершает Святую Троицу, Которую ты не устрашился уподобить кругу. И будет, по твоему, во-первых, расстояние между расстоящими божественными ипостасями; ибо то, чтобы двигаться к тому, и потом от того переходить к первому, дает понятие о расстоянии по месту, хотя ты и не хочешь исповедать этого безумия, стыдясь своего учения. Во-вторых, не менее того оказывается, что Дух, отлучившись от Отца, делает великое движение к Сыну, и потому Отец это время остается без Духа. В-третьих, оказывается, что Сын не соединен существенно и нераздельно с Отцем, так как требуется переходить к Нему. О, какое заблуждение представляют собою эти неуместные измышления!

Не так следовало тебе понимать и рассуждать о высочайшей славе, добрейший Николай! Но следовало бы, поняв одно только различие, какое находится между непостижимым и неисповедимым божественным величеством и нашею немощью, которые ползаем по земле, как муравьи, и пищим, как комар, — со всяким усердием искать своего спасения, и в молчании принимать божественное, и хранить оное в целости, как приняли от божественных апостолов и боговдохновенных отцев наших, ничего не испытывая более того, чему они научили, как повелевает нам иже во святых отец наш Василий, названный по высоте своего учения и непогрешительного богословия — Великим, говоря: "Просим вас всячески не искать от нас того, что вам хочется слышать, но принимать то, что благоугодно Господу и согласно со святыми отцами". Слышишь ли божественного учителя, который говорит, что не должно испытывать то, что нам угодно? Будет ли благоугодно Господу и согласно с Писанием — мудрствовать вопреки учения Господа, богословящего в Евангелии от Иоанна, что Дух исходит от Отца? И не противно ли святым отцам ваше учение, вчера и недавно вами придуманное и прибавленное в священном исповедании

веры?

Но хорошо послушать еще, как опять научает (Св. Василий Великий) мудрствовать об Отце и Сыне и Святом

Ду

хе: "Что ты сказал о Сыне, что следует исповедывать особое Его Лице, то же должно сказать и о Святом

Духе,

ибо не один и тот же Отец и Дух, хотя написано, что Бог есть Дух, также не одно и тоже Лице Сын и Дух, хотя сказано:

аще кто Духа Христова ме имать, сей несть Егов

(Рим. 8, 9). Этим прельстились некоторые и подумали, что Дух и Христос — один и тот же. Но мы утверждаем, что этим доказывается общность естеств, а не смешение лиц". Слышишь ли, как этот блаженный понимает, что словами,

аще кто Духа Христова не имать,

тот не принадлежит ему, — обозначается и исповедуется, что Дух имеет личное свойство и что Он одного естества с Единородным, а не как вы говорите, мудрствуя противное, что Он от Него исходит. Услышь и еще его богословие: "Отец Сам по

Себе

совершен, и Он есть неоскудный корень и источник Сына и Духа Святаго". Вот он опять признает только Отца корнем и источником Тех, Кои от Него. Если бы он знал, что и Сын есть источник Божества, то упомянул бы и Его вместе с Отцем, но он сему не научился от Христа и учеников

Его.

Услышь и еще о Сыне

:

"В

полноте Божества живущее Слово и совершенное порождение Отца, также и Дух есть совершен, не часть иного, но Сам по

Себе

усматривается как совершенный и весь целый". Вот как он честно богословит Духа, происходящего от Отца совершенным и всецелым, созерцаемого не как часть иного, но по всему равным Сыну. Выражением: "не часть иного", что другое хочет он сказать как не то, что имеет ипостась не иного, как только от Отца — совершенную, как и Сын, и что не требует порождения от иной вины, так как испущающий Его — совершен и неоскудевающ, но и соединен, говорит, Сын Отцу, таково же соединение, не допускающее расстояния и разлучения, и Духа, не отсекаемого от соединения с присносущным. Вот этот блаженный муж признает соединение между собою живоначальных ипостасей без разлучения. Ты же, утверждая, что Дух кругом обходит круг от Отца к Сыну и от Него опять к Отцу, — не явно ли даешь понять, что между ипостасями существует расстояние или по месту или по времени?