– Здравствуйте, Лев, – кивнула она несколько сдержанно. – К сожалению, не могу сказать, что обстоятельства нашего знакомства дают мне повод радоваться, но давайте перейдем к делу. Зачем я вам понадобилась?
– Мне нужно точно знать, какую работу вы выполняли для Макара Ивановича.
– Что ж, это нетрудно: я делала анализ древесины и лака, которые он мне предоставил. Ему нужно было знать как можно более точно время создания какой-то иконы из своей коллекции. Анализ я провела и результаты ему сообщила. В дальнейшем он собирался передать мне для исследования и саму эту икону. Это должно было состояться завтра. Но теперь, как я понимаю, эта работа мне уже не светит.
– Правильно понимаете, но, как вы выразились, «не светит» она вам совсем не по тем причинам, которые вы себе вообразили. Дело в том, что у наследника есть все основания предполагать, что эту самую икону украли.
– Что?! – всплеснула руками Маргарита Воронцова и на секунду стала похожа на самую обыкновенную испуганную женщину. – Это же огромная ценность!
– Какая именно? – деловито поинтересовался Гуров.
– Такое не измеряют деньгами, – покачала головой Маргарита. – Предмет, сохранившийся с XVI века, ценен сам по себе, даже если бы это был ночной горшок. А тут мы говорим о произведении искусства, и даже более того – предмете культа. Тут просто деньгами измерять невозможно.
– Хорошо, тогда расскажите мне о том, что узнали от Макара Ивановича. В подробностях о ваших встречах и анализах, которые сделали. Я должен знать все возможные детали, чтобы попытаться найти эту икону.
– Ах, вот чем вы заняты! – понимающе закивала реставраторша. – Я-то, честно говоря, подумала, что что-то нечисто со смертью Макара Ивановича… Теперь понятно, зачем я вам… Хорошо, что рассказывать?
– Все по порядку: как он вас нашел, что просил, о чем рассказывал.
– Найти меня ему было несложно – если человеку в нашем городе нужен специалист по реставрации икон, то, кроме меня, и обратиться-то не к кому. У меня специальное образование, и об этом знают на моем месте работы.
– А где вы работаете?
– В небольшом местном музее краеведения. Там мои услуги требуются довольно часто. Там он меня и нашел. Первый раз мы разговаривали прямо в музее. Он пришел с кусочком древесины, завернутым в полотенце. На куске этом были остатки лака. Макар Иванович просил узнать время и по возможности происхождение того и другого. Сказал, что у него есть икона, которую его покойная жена считала за большую древность, но сам он в этом не уверен. И чтобы не беспокоиться понапрасну, решил провести анализ. Он был готов платить, и я, конечно, согласилась.
– Что же показал анализ?
– Он, по сути, подтвердил слова покойной жены Макара Ивановича. И древесина, и, по крайней мере, часть лакового слоя принадлежат XVI–XVII векам. Точнее на нашем оборудовании сказать сложновато. Мне и так пришлось обращаться за помощью к другу из судебной экспертизы…
– И об этом вы сообщили самому Макару Ивановичу?
– Разумеется. – Маргарита непонимающе моргнула и поправила очки типичным жестом всех очкариков – проведя указательным пальцем по носу.
– Какова же была его реакция?
– Он очень оживился, – нахмурилась она, вспоминая. – Судя по всему, он действительно не ожидал, что это окажется правдой. Тогда же мы и договорились о следующей встрече. Макар Иванович собирался показать мне эту икону, и я должна была дать полное профессиональное заключение о ее возрасте и ценности. Он даже рассказал мне что-то вроде семейной легенды, согласно которой эта икона и есть подлинная Казанская Божия Матерь. После того как ее древность подтвердилась, он, кажется, полностью в это уверовал.
– Я совершенно не разбираюсь в предмете, так что, возможно, мой вопрос покажется вам глупым, но все же ответьте: вы считаете, что это совершенно невозможно?
Маргарита посмотрела на Гурова с легким удивлением:
– Ну, как бы вам объяснить… Существует устойчивая легенда о том, что подлинник иконы где-то сохранился. Эта версия появилась еще в начале прошлого века и продолжает существовать. Все дело в том, что официально царская полиция признала икону уничтоженной, но полного согласия в свидетельских показаниях по этому поводу не было. Это давало и продолжает давать повод для появления разных альтернативных версий. Вынуждена признать, что чисто теоретически все возможно.
– Это очень интересно, – задумчиво пробормотал Гуров. – У меня возникла к вам еще одна просьба. Дело в том, что у Макара Ивановича в доме осталось еще несколько икон. Поскольку я ничего не могу сказать о их древности и художественной ценности, мне нужно мнение специалиста. Я бы хотел, чтобы вы зашли к нему домой, когда у вас будет свободное время, и сказали свое мнение.
– А откуда вы знаете, какая именно из его икон пропала?
– В том-то и дело, что я не могу это точно знать. Потому и прошу вас мне помочь.
Маргарита понимающе улыбнулась:
– Вы, кажется, понимаете, что мне будет крайне сложно вам отказать, хотя бы из чистого любопытства. Я приду и, надеюсь, это действительно поможет делу.
Насыщенный день не дал полковнику ни минуты отдыха, как он и предполагал. Просьба родственника оказалась самой настоящей работой, хоть и неофициальной. Когда стемнело, усталый Гуров вернулся в квартиру Макара Ивановича. Тут было непривычно тихо и одиноко. У старика даже телевизора не было. Он как-то обходился обыкновенным проводным радио и, судя по всему, не скучал.
Тут как раз ему решила позвонить жена. Судя по всему, она чувствовала свою вину за испорченный отпуск мужа и хотела своим повышенным вниманием сгладить неприятное ощущение.
Она с несколько преувеличенной веселостью рассказала какой-то забавный случай, произошедший на репетиции в театре, и осторожно поинтересовалась его успехами. Гуров решил, что имеет полное право побыть обиженным, тем более это сулило повышенное внимание жены. Поэтому на ее шутки он реагировал сдержанно и сообщил, что дело обещает быть долгим и скучным. В конце концов, должна же жена расплатиться за эту внеочередную работу!
Скрипучий пропыленный диван жалобно застонал под весом нового жильца квартиры, и тот недовольно поерзал на нем, устраиваясь. Диван еще и стоял как-то криво. Один его угол довольно заметно удалялся от стены и это раздражало.
Гуров взялся за угол дивана и попытался придвинуть его обратно к стене. Однако это оказалось не так-то просто. Что-то под диваном мешало, цепляясь за перекладины его старого нутра и издавая неприятный скрежет. Полковник заглянул под диван, но, как и следовало ожидать, ничего не увидел. Там было темно.
Быстрый поиск фонарика ни к чему не привел. Единственное, что удалось обнаружить в хозяйстве Макара Ивановича, – был немаленький арсенал свечей и подсвечников. Засветив одну из свечек, Гуров снова сунулся под диван.
Кроме толстого слоя пыли и кружевной паутины, там обнаружился старый чемодан с обитыми металлом углами, которые и производили этот скрежет.
Чтобы облегчить передвижение дивана, полковник вытащил чемодан на свет божий и уставился на аккуратный замочек. Это его заинтересовало.
Вскрыть игрушечный замок старого чемодана было делом несложным, и он справился с ним за считаные минуты. Содержимое, так тщательно охраняемое его бывшим владельцем, Гурова разочаровало. Внутри оказались стопки старых выцветших фотографий, выполненных на картоне. С них на полковника смотрели давно умершие люди в странных костюмах и со странными прическами. Больше всего его удивила тотальная серьезность фотографируемых. Они смотрели в объектив с напряженным вниманием и тревогой, будто совершали какое-то важное действие. Сейчас так никто уже не фотографируется…
Гуров и сам не заметил, как погрузился в созерцание этих лиц, перебирая стопки старых фотоснимков. И вскоре наткнулся на нечто необычное. На самом дне лежали две перевязанные ленточкой толстые тетради. На их обложках ничего не было написано.
