– Прямо так в руках и нести на потеху всему Главку?

Нажав на кнопку, Петр вызвал секретаршу и сказал:

– Возьми у господ офицеров заявления – отдохнуть им, видите ли, захотелось! И оформи все еще сегодня! Да! И еще сумку какую-нибудь принеси, а то неудобственно им с кульками по коридору шастать! – ернически добавил он.

Орлов пристально посмотрел на нее, и она понимающе кивнула, а когда буквально через минуту вернулась, протянула Гурову пакет, в котором, однако, уже что-то лежало. Ни слова не говоря, друзья навалили туда сверху все, что стояло на столе в комнате отдыха.

– Разрешите идти, товарищ генерал? – невозмутимо поинтересовался Гуров.

– Валите! – неприязненно ответил Орлов.

Друзья вышли и, быстро заскочив к себе за борсетками и оружием – мало ли как ситуация сложится? – направились на выход. Лев Иванович был, как всегда, сдержан и невозмутим, словно и не нес в пакете нечто взрывоопасное – не стал бы иначе Петр это у секретарши прятать, а вот Крячко, по своему обыкновению, балагурил:

– Эх! Вот как завалюсь я на дачу! И буду две недели пузо греть! А еще на рыбалку схожу! Да нет! Я туда каждое утро ходить буду! А еще на ночную отправлюсь! Ты представляешь? Костерок! А над ним ушица в котелке булькает! Водочка ледяная, что в воде своего часа дожидалась!

– Комары! Принудительные сельхозработы на грядках! Сортир во дворе! И прочие прелести дачной жизни! – иронично продолжил Гуров.

– Городской ты житель, Лев Иванович! – укоризненно покачал головой Крячко. – Ну нет у тебя никакого чувства прекрасного!

– Это ты о сортире во дворе? – невинно поинтересовался Гуров.

Вот за этим разговором они и вышли беспрепятственно за ворота, сели в машину Гурова – свою Стас решил забрать попозже, и не потому, что сгорал от любопытства, а чтобы не оставлять Льва Ивановича одного – мало ли что случиться может? О многолетней дружбе, связывавшей Гурова, Крячко и Орлова, в Главке знали даже уборщицы, и если кабинет Петра действительно поставили на прослушку, то некоторые люди могли сильно заинтересоваться, а что это за сладости они из его кабинета вынесли? И только ли их? А два ствола все-таки не один!

В квартире Гурова разгром, конечно, не царил, но Мария бродила по дому злая, орущего телевизора не видела и не слышала – одним словом, переживала. Но, даже понимая возможные последствия, Лев Иванович от своего плана отказываться не стал.

– Маша! Тебе нужно будет на некоторое время переехать в свою квартиру.

Она дернулась и, резко повернувшись, уставилась мужу в глаза. Поняв, что дело не в какой-то женщине, – а жены это мгновенно чуют, – она только спросила:

– Надолго? – За их совместную жизнь такое уже случалось и поэтому потрясением для нее не стало.

– Постараюсь, чтобы не очень, – ответил Гуров. – А в театре, если спросят, конечно, скажи, что поругались. – И объяснил: – Я пока ничего точно не знаю, но не исключено, что мне твоя помощь потребуется.

– И если ты появишься в театре, то якобы мириться, – поняла она. – Ладно, съеду на время! – И спросила: – Во что вляпался?

– Да мы пока сами еще ничего толком не знаем, – честно ответил он, но она не поверила и только иронически хмыкнула.

Друзья пошли на кухню – есть хотелось страшно, но ввиду взвинченного состояния Марии даже заикаться на тему чего-нибудь уже готового было опасно, так что они принялись кулинарничать сами, причем на троих – Орлов, как они поняли, тоже не обедал. Появившаяся Мария, критически оглядев стол – можно подумать, что сама готовила лучше! – усмехнулась и доложила:

– Сумку я уже собрала и такси вызвала. Лева! Будь джентльменом и проводи даму до машины.

Уже возле такси Мария, поцеловав мужа в щеку, шепнула ему:

– Ты уж постарайся остаться в живых!

– Обязательно, – ответил ей Гуров одним из своих любимых выражений.

Когда он вернулся домой, друзья совместными усилиями закончили готовку и, глотая слюнки, ждали Орлова. К счастью, ждать им пришлось недолго.

– Ну и какого черта вы сегодня вели себя как два законченных идиота? – неласково спросил он, входя в квартиру. – У вас что, климакс, что вы так истерите?

– Петр! Это я во всем виноват! – покаянно сказал Стас. – Сам не пойму, какая муха меня укусила, что я вдруг так взбрыкнул.

– Если ты себя взялся с лошадью сравнивать, то тогда уж тебе вожжа по энному месту попала, – уже более мирно заметил Орлов и спросил: – Документы уже посмотрели?

– Нет, тебя ждали – ведь наверняка куча вопросов появится. Так что пошли поедим и будем думу думать, – предложил Гуров.

После незатейливого ужина они перебрались в гостиную и наконец достали со дна пакета тонкую пластиковую папку, а в ней несколько листков ксерокопий документов, просмотрев которые Гуров с Крячко недоуменно переглянулись и уставились на Орлова.

– Ну и что здесь непонятного? – спросил Стас. – Траванулся мужик неделю назад, правда, не до конца, но записка предсмертная наличествует, так что это попытка суицида в самом чистом виде.

– Не все так просто, – покачал головой Петр и стал рассказывать: – Васильев Дмитрий Данилович работает заместителем генерального директора научно-производственного комплекса «Боникс» по вопросам безопасности – это у нас тут, в Подмосковье.

– Оборонка? – уточнил Гуров.

– Да, и очень серьезная: что-то химико-биологическое. Мужик в прошлом – боевой офицер: Афган, Чечня. Имеет наградное оружие, – продолжал Петр.

– То есть, имея под рукой пистолет, боевому офицеру травиться как-то западло, – расшифровал Стас.

– Вот именно! – кивнул Орлов. – Он сейчас в коме, причем врачи, как ни бьются, так и не могут понять, чем же он отравился, а точнее, его отравили.

– А предсмертная записка? – напомнил Гуров и прочитал ее вслух: – «Я так жить не могу, не хочу и не буду!»

– А ее он еще год назад жене оставил, когда из дома ушел после того, как узнал, что она ему изменяет, – объяснил Орлов.

– Они потом помирились? – уточнил Стас.

– Нет, они развелись, но снова стали жить в одной квартире, уже как соседи. Кстати, она его, вернувшись с работы, и нашла. Вызвала «Скорую», а те уже – полицию, – добавил Петр.

– А как бы нам уголовное дело посмотреть? – спросил Стас. – Замки входные на экспертизу наверняка же отдавали. Отпечатки снимали и все прочее.

– Нет никакого уголовного дела, и это, – Петр кивнул на листки, – все, что я смог достать. Районники решили, что раз предсмертная записка есть, то дело ясное.

– Значит, сейчас там уже ничего и не найти, – вздохнул Крячко. – А жаль!

Гуров сидел, просматривая немногочисленные документы, а там и было-то всего: протокол осмотра, врачебное заключение и предсмертная записка, и напряженно думал, а потом сказал:

– Давайте я вам расскажу, как мне представляется это дело, а вы будете меня поправлять или дополнять. Итак, версия первая: Васильева отравила жена, предположим, из-за квартиры. Ей с любовником надо где-то жить, а муж мешал. В пользу этого говорит записка, которую она припрятала в ожидании удобного случая…

– Но возникает вопрос: чем же таким неизвестным науке она могла его отравить? – встрял Стас.

– …если только ее любовник не работает вместе с ее мужем, – как ни в чем не бывало продолжил Лев Иванович.

– Не проходит, – заявил Орлов. – Квартира после развода стала коммунальной – у них разные лицевые счета, и, таким образом, бывшая жена ничего от его смерти не выигрывает, потому что у них нет детей, которые, унаследовав комнату, могли бы ее матери подарить. А о том, что она эту записку уже видела, женщина могла промолчать просто от страха, что ее к этому делу приплетут.

– Но где-то же эта записка целый год хранилась? – возразил Стас.

– Могла и у нее, – заметил Петр. – Давайте рассмотрим такой вариант. Давно известно, что связь с замужней женщиной для любого мужика безопасна в плане того, что она на его свободу покушаться не будет. А тут она развелась и стала требовать от любовника, чтобы тот тоже развелся и женился на ней – это если он женат. Любовник же либо от своей жены уходить не захотел, либо предпочел со свободой не расставаться и бросил ее. Тут-то она и решила восстановить былые отношения с мужем. Она к нему и так, и эдак, а он ее в упор не видит. А поскольку никто и никогда даже самому себе… Особенно самому себе! – выделил Петр, – в собственных ошибках не признается, то она его возненавидела, о чем окружающие, естественно, знали – ну, какая женщина с подругами не поделится? И вот, вернувшись домой, она находит своего бывшего мужа без сознания. И, испугавшись, что ее могут обвинить в его смерти, подбрасывает эту записку. Что вы на это скажете?