– В том-то и дело, что на работу, – обреченно произнесла она и вздохнула.
Выйдя из дома, все расселись по своим машинам, и только Никитин остался стоять возле Крячко в ожидании новых указаний.
– А с вами, юноша, мы завтра поедем в «Боникс» и будем там выяснять, кто же мог так огорчить Васильева, – сказал Стас. – А поскольку ехать нам далековато, то ждите меня в шесть часов утра возле вашего управления, и отправимся мы с вами лиходея отыскивать.
Сев в машину, Крячко тут же позвонил Гурову и сказал:
– Привет, Лева! Это я тебе так рукой машу!
– Понял! – ответил Гуров.
– Кстати, Петр был прав, – Стас имел в виду, что записку Тамара действительно подсунула.
– Так он всегда прав, – заметил Лев Иванович. – Ну, до вечера.
Они еще накануне решили, что никаких разговоров по существу по телефону вести не будут – черт его знает, с кем им дело иметь придется, так что лучше перестраховаться. И Крячко поехал обратно в Главк, чтобы получить обещанную информацию.
А Гурову уже было чем поделиться, потому что утром он поехал прямиком в больницу, где лежал Васильев, чтобы поговорить с его лечащим врачом, но толку не добился, поскольку больной хоть и числился за отделением, но находился в реанимации. А вот там Льву Ивановичу повезло, потому что Васильевым занимался хоть и молодой, но уже очень толковый врач, по виду которого было сразу же понятно, что он фанатик своего дела, а все остальное для него не существует, о чем явственно свидетельствовали разные носки на его ногах.
– Я ничего не понимаю, хоть и защитил кандидатскую как раз по токсикологии! – заявил он, когда Гуров объяснил ему, зачем пришел. – Анализы ни в одну известную мне картину не вписываются!
– Но хоть что-то это вам напоминает? – настаивал Гуров.
– В том-то и дело, что ничего подобного я раньше не встречал! И пусть не ждет, что я руки опущу! Я докопаюсь, что это за дрянь была! Я его в покое не оставлю!
– Это вы о Васильеве? – поинтересовался Лев Иванович.
– Конечно, о нем! – удивился врач. – Я его вытащу! Хотя бы для того, чтобы узнать, какой гадости он наглотался!
– То есть яд был принят с пищей? – уточнил Гуров.
– Ну, если следов инъекций на нем я не обнаружил, то либо съел, либо выпил. Хотя… – Он задумался. – Мог и надышаться, только не доводилось мне как-то раньше встречать такой способ суицида.
Говорить этому оторванному от жизни человеку о том, что это вовсе не была попытка самоубийства, равнялось тому, чтобы дать объявление по радио, и Лев Иванович не стал его разубеждать, а спросил:
– То есть остается надежда, что он выйдет из комы?
– Со стопроцентной уверенностью вам ответит только шарлатан, а я в прогнозах более осторожен и поэтому скажу так: есть очень большая вероятность, что он придет в себя.
– Кто-нибудь интересовался его самочувствием? Приходил или звонил? Может быть, с работы или родственники?
– Ко мне никто не подходил, а насчет звонков – это к девочкам! – Он имел в виду медсестер.
– Хорошо, я у них поинтересуюсь, – пообещал Гуров. – А вас я очень настоятельно попрошу сообщить мне, если Васильев придет в себя, – и положил ему в нагрудный карман халата свою визитку, сделанную как раз для таких случаев, на которой было только его имя и номер сотового телефона. – Не забудьте, пожалуйста! Хотя бы для того, чтобы похвалиться своей очередной победой.
Врач убежал по своим делам, а Лев Иванович действительно начал расспрашивать медсестер о том, кто и когда интересовался Васильевым. Оказалось, что в первый день было несколько звонков, причем как от мужчин, так и от женщин, но из последних представилась только одна, назвавшись женой. Узнав, что состояние больного критическое, мужчины вежливо поблагодарили и больше не звонили, а вот женщины продолжали звонить ежедневно, хотя и получали все тот же ответ.
– Девочки, а вы верите, что Васильев может прийти в себя? – спросил Лев Иванович. – Вы же за свою работу столько здесь насмотрелись, что не хуже врачей во всем разбираетесь.
Польщенные девушки – а Гуров всегда производил на женщин всех возрастов неотразимое впечатление – только удивленно пожали плечами.
– Да вы что? Хотя теоретически все возможно, но практически… – Они все, кроме одной, переглянувшись, только покачали головами.
– Ну, зачем вы так? – робко возразила та, что была с ними не согласна и на чьем халатике был бейджик с именем «Светлана». – Виктор Степанович так старается! – Она явно была влюблена в него.
– Да никто и не говорит, что он не старается, только чудес на свете не бывает, – возразили ей остальные – видимо, врач не от мира сего среди них не котировался и соперниц у нее не было.
– Девочки, я вас попрошу, и вы остальным передайте, чтобы независимо от самочувствия Васильева отвечали по-прежнему, – сказал Лев Иванович. – Не стоит вселять в людей, может быть, несбыточную надежду. Кстати, а что это за вторая женщина звонит, которая не жена?
Все опять пожали плечами, и только Света ответила:
– Хорошая, наверное, потому что голос у нее такой тихий, интеллигентный, и она всегда с такой надеждой спрашивает, а услышав, что без изменений, очень расстраивается.
– Ну, девочки, извините, что я вас от работы отвлек, – сказал Гуров, и медсестры стали расходиться по своим делам, а он задержал Свету и, отдавая ей такую же, как и врачу, визитку, шепотом попросил: – Если вдруг Васильеву станет лучше, я вас очень попрошу: позвоните мне обязательно. Правда, я и Виктора Степановича об этом попросил, но он ведь забудет, правда?
– Забудет, – улыбнулась она и тут же насторожилась: – А зачем вам это?
Вместо ответа Лев Иванович показал ей свое удостоверение – она только тихонько ойкнула, взглянув на него, – и предупредил:
– Только знать об этом никому не надо! И вот еще что: если эта вторая женщина будет еще звонить, постарайтесь как-нибудь очень осторожно узнать у нее, кто она, хорошо? И тогда тоже обязательно мне позвоните! А к Васильеву никого-никого посторонних не пускайте, договорились?
Покивав ему головой, девушка убежала, а он, глядя ей вслед, был уверен, что она и промолчит, и позвонит – он знал такой тип людей.
Из больницы он поехал к парню, которого все обычно звали Ежик из-за его торчащих во все стороны волос. Ежик тоже был не от мира сего, но совсем в другом отношении – он был компьютерный гений и не признавал невозможного. Познакомился с ним Лев Иванович года два назад, когда Ежик влип в одну очень некрасивую историю, но только краем, что позволило Гурову вывести его из-под удара – на зоне этот парень просто погиб бы. Да и влип Ежик тогда по глупости – его взяли на слабо, и он, желая доказать, что самый пробивной, взломал базу данных одного очень солидного банка, причем совершенно безвозмездно. Служба безопасности банка вовремя чухнулась, что со счетами клиентов что-то не то происходит, а поскольку собственное расследование результатов не дало, руководство банка обратилось в управление «К». Гурова же приплели к этому расследованию потому, что за организаторами аферы числились дела и покровавее. Когда же основных фигурантов взяли, те без зазрения совести не только сдали парня, но попытались еще и повесить на него организацию этой аферы – якобы все это именно он и затеял.
Дело закончилось ко всеобщему удовлетворению всех заинтересованных сторон, то есть огласки эта история не получила и репутация банка урона не понесла. Ежик отделался условным сроком, а банк даже принял его на работу, что благотворно сказалось на материальном положении его семьи – до этого мать Ежика горбатилась на двух работах, а он сам, поглощенный решением нерешаемых задач, целыми днями сидел за компьютером. Теперь он тоже сидел дома за компьютером, но уже за очень солидные деньги, а его мать, наконец-то вздохнув с облегчением, перестала тянуть из себя последние жилы и смотрела на сына с уважением как на кормильца, а не как на последнего обормота и нахлебника. Так что Ежик был очень сильно Гурову обязан – Лев Иванович вообще имел обыкновение обзаводиться должниками про запас, а то мало ли что в жизни может случиться.
