– Как говорил Сократ, все в мире яд, вопрос лишь в дозе! – поднял палец Камышинский. – Но если соблюдать меру, никакого вреда серебро не принесет.

– И что же, это необратимые процессы? – полюбопытствовал Гуров. – Человек, отравившийся серебром, уже никогда не придет в себя?

– Слава богу, нет! – развеял его сомнения Камышинский. – Уже через одну-две недели почти все серебро выводится из человеческого организма, его концентрация составляет не более десятой доли от первоначально введенного. Что же касается конкретных водоемов… Ищите, может быть, вам и повезет. А почему, если не секрет, вас так это интересует?

– Я еще сам до конца не знаю, – проговорил полковник, поднимаясь. – Всего доброго.

И, поблагодарив доцента, направился к выходу из лаборатории.

* * *

Вернувшись в управление, Гуров решил сам пройти к Орлову и рассказать о том, что успел выяснить. Орлов частенько грешил тем, что вызывал своих подопечных для подробного отчета, даже когда никакой особой спешки в делах не отмечалось. Правда, сейчас был не совсем такой случай: подобное поведение Орлова объяснялось тем, что на него давило начальство сверху, требуя отчетности и скорейшего завершения любых дел. Сейчас же, по сути, уголовного дела как такового еще не было. Гуров занимался утопленниками по личной просьбе Орлова и был уверен, что генерал-лейтенант ни с кем, кроме него, вообще не делился своими подозрениями. Но Гуров понимал, что сам Орлов озабочен этими происшествиями, и решил не вынуждать своего шефа томиться в неведении.

Орлов даже удивился, когда увидел Гурова на пороге своего кабинета, ведь расстались они совсем недавно. У него даже мелькнула мысль, что Гуров, полистав материалы, пришел к однозначному выводу, что у Орлова развивается паранойя и он видит преступление там, где его и в помине нет.

«Сейчас начнет язвить, еще и в старческом маразме меня упрекать!» – с досадой подумал Петр Николаевич, но принял своего сыщика доброжелательно. Гуров сел на свой любимый жесткий стул, вытянул длинные ноги и сказал:

– Что ж, Петр, боюсь, что интуиция тебя не подвела… Правда, далекоидущие выводы пока делать рано, но разобраться с этими утопленниками нужно посерьезнее.

И Гуров рассказал о своем посещении экологической лаборатории, упомянув о найденных в легких утонувших ионах серебра. Орлов нахмурил брови и слушал чрезвычайно внимательно. Обнаружение серебра весьма его заинтересовало.

– Но ведь тогда получается, Лева, что они утонули в другом месте? А потом их просто сбросили в этот пруд? – высказал он свою мысль.

– Утонули или их утопили, – уточнил Гуров. – А вот с какой целью… Я прочитал сведения о личностях погибших, на первый взгляд их ничего не связывает.

Гуров и в самом деле ознакомился с материалами, в которых были записаны личные данные утонувших, еще до того, как поехал в лабораторию.

Первым в списке значился некий Борис Вельчинский, молодой парень двадцати семи лет, архитектор по профессии. Данные о нем были скудными, поскольку дело после предварительной проверки, занявшей один день, автоматически было закрыто за отсутствием состава преступления.

Следующим шел Семен Абрамов, руководитель конторы по оценке недвижимости, о котором сведений также было негусто.

Третий – тот самый Анатолий Варгузов, чья смерть и положила начало любопытству Орлова. О нем Гуров больше узнал от самого генерал-лейтенанта, чем из представленных материалов. Но и сам Орлов мало чем располагал, только пустяковыми фактами, мельком услышанными им на берегу из беседы вдовы с участковым.

Гуров, выложив все, чем владел на данный момент, замолчал и выжидающе посмотрел на Орлова, предоставляя теперь тому право высказаться. Орлов посопел, поправил очки, на всякий случай сам перечитал отксерокопированный листок, затем сказал:

– Действительно, никакой связи. Полагаю, они даже не были знакомы, хотя это нужно выяснить. Видимо, придется поработать с каждым случаем в отдельности.

– Тогда рушится твоя версия о том, что все эти трупы – закономерность, – заметил Гуров.

– У меня, Лева, толком и не было никакой версии, – напомнил Орлов. – Мне просто захотелось разобраться, сами люди тонут или им кто-то помогает. Ты практически установил, что утонуть сами они не могли.

– По крайней мере, в том пруду! – подчеркнул Гуров. – Что вовсе не означает, что они не могли этого сделать в каком-то другом. А вот почему оказались в Хорошаеве… Тут тоже могут быть варианты. И не факт, что их всех утопили намеренно. Выяснить бы еще, где находится тот самый искомый водоем, в котором содержатся ионы серебра, – задумчиво протянул Гуров. – Неизвестно даже, пруд ли это вообще.

– Вот и выясни! – подхватил Орлов. – И вообще, где это видано: при расследовании руководствоваться только одной версией? Так может поступать только молодой, неопытный оперативник либо человек недальновидный, ограниченный, с узким кругом мышления! Чего никак нельзя сказать о тебе, Лева! На одной версии ни в коем случае нельзя замыкаться, иначе есть опасность впасть в стереотипы, обвинить невиновного человека и пройти мимо настоящего преступника. Точнее, мимо деталей, которые помогли бы этого преступника изобличить!

Орлов впал в долгие теоретические разглагольствования, поскольку убедился, что теперь, после появившейся в деле зацепки, у него уже куда больше оснований требовать от Гурова продолжения работы по этим делам. Понимал он также, что полковник и сам не бросит эту работу. По крайней мере, пока не убедится, что в ней и впрямь нет никакого криминала.

– К чему такая длинная преамбула, Петр? – усмехнулся уголком рта Гуров.

Орлов запнулся на полуслове, но не смутился и ответил:

– К тому, что нужно применять комбинированный подход! То есть расследовать как все дела в совокупности, как серию, так и заниматься каждым в отдельности. Кстати, то, что эти люди не были знакомы между собой, никоим образом не отменяет версии о том, что это серийное преступление. Хотя причина смерти у каждого может быть своя. Единственное связующее звено, которое лично мне пока удалось выделить, – это то, что люди все приличные и небедные. Не олигархи, но и не голытьба. Кстати, что там у них по части алкоголя в крови?

– У всех чисто, – ответил Гуров.

– Во-от! – торжествующе поднял палец Орлов. – Что и требовалось доказать! Кто обычно тонет у нас летом, Лева? Пьяные или полупьяные компании. Ну, бывают и одиночки, конечно, но в девяноста девяти процентах случаев находящиеся под градусом! А тут все чисто.

– Я заметил еще вот что, – добавил от себя Гуров. – Среди них совсем нет молодых, то есть совсем молодых, даже юных. Это я в твою копилку о статистике утонувших без посторонней помощи. В основном же тонет молодежь, от шестнадцати до двадцати трех. А тут – люди среднего возраста и старше. Самому молодому, архитектору Борису Вельчинскому, двадцать семь.

– Вот видишь, видишь! – кивал Орлов. – У тебя уже более чем достаточно материала для работы! И собственные соображения появились! И вообще было бы странно, чтобы ты да не заметил столь тонких нюансов!

– Петр, я не твое начальство, чтобы ко мне подлизываться, – улыбнулся Гуров. – Так что можешь расслабиться. Делать мне и впрямь пока нечего, так что добью-ка я этих утопленников до конца. Фигурально выражаясь, конечно.

– Да я понял, – усмехнулся Орлов. – Ты хоть и циник, но не настолько!

– Что выросло, то выросло, – с притворным сожалением развел руками полковник.

– Ты знаешь, что на меня всегда можешь рассчитывать, – напутствовал его Орлов, намекая тем самым на завершение разговора. – Поддержку получишь всегда. Кстати, тебе Крячко не нужен?

– Нет, пока без него обойдусь. Он сейчас не в настроении, постоянно ворчит и проклинает тебя за подкинутую работенку. Теперь к нему отсылают абсолютно всех, кто обращается с заявлениями о пропажах! Дежурные сержанты уже вовсю над ним прикалываются кто во что горазд! В пятницу даже тетку прислали, у которой кот пропал, так Станислав так бесился, что за окном было слышно!