В интонациях говорившего не было угрозы; слова его прозвучали добродушным брюзжанием. Черт его знает, подумал Валентин. В конце концов, я под защитой. И в куда лучшей форме, чем полчаса назад. Пусть выскажется. Но на всякий случай…

Он повернулся к незнакомцу лицом и засунул руку в мешок, нащупывая Шкатулку. В конце концов, еще пять шариков у меня осталось.

К счастью, незнакомец не стал доводить дело до крайностей.

— Помилуйте, Шеллер! — воскликнул он самым добродушным тоном. — Вы что же, всерьез собрались стереть меня с лица земли?

Землянин, отметил Валентин, попробовав прощупать магию. Нулевой фон. И талисмана вроде бы при нем нет.

— Есть за что, — пояснил Валентин. — Только что я подвергся магическому нападению.

Он обхватил Шкатулку и, не желая выставлять ее напоказ, просто передвинул мешок на грудь. Невидимый раструб нацелился незнакомцу прямо в круглое улыбающееся лицо.

Незваный гость пожал плечами и улыбнулся еще шире:

— А чего же вы ждали? После событий на Побережье не каждый отважится лично заглянуть к вам на огонек!

Валентин слегка шевельнул левой рукой, прибавляя свет. Манипуляции со Шкатулкой убедили его, что гость вполне адекватно оценивает опасность. Но — не боится.

Такого гостя стоило рассмотреть подробнее.

Против ожидания, Валентин так и не смог узнать сидевшего в кресле человека. Лысый круглолицый толстяк, с первого взгляда вызывающий симпатию. Свободного покроя одежда — летний светлый костюм, блеклая рубашка. Приятная улыбка. Никакой угрозы — расслабленная поза, неторопливо обегающий осветившуюся комнату взгляд. Ну точно сосед зашел поболтать.

Вот только сосед, знающий слишком много.

— Ну что? — спросил толстяк, на миг убирая улыбку и делая испуганное лицо. — Будете стрелять?

А, черт с тобой, подумал Валентин. Хватит паранойи. Кажется, со мной пришли поговорить по-человечески, а я сразу за пулемет.

— Настрелялся уже, — сказал Валентин и вынул руку из мешка. — Честно говоря, я не ожидал, что окажусь настолько популярен. Насколько я понимаю, вы — Добряк?

— Вы мне льстите, — опять улыбнулся незнакомец. Он протянул в сторону пустующего кресла пухлую холеную руку, наклонил голову. — Да вы присаживайтесь, мне еще столько всего рассказывать…

Валентин несколько раз моргнул. Ему-то о чем рассказывать?! Вроде бы все сегодняшние безобразия со мной приключились?

Заинтригованный, он опустился в кресло и вытянул ноги.

— Ну, сел, — сказал Валентин.

Толстяк удовлетворенно потер руки:

— Вот и отлично! Теперь я могу, наконец, представиться: Майлз Донован, Англия, двадцать первый век.

— Не припомню, — отозвался Валентин, качая головой.

— Специфика моей работы, — кивнул Донован. — Для начала объясню, как я здесь оказался. У вас очень живописные отвесные скалы по обеим сторонам дома. В них полно расщелин и естественных пустот. Я закрепил пару крючьев, прокинул трос, и, когда стемнело, соскользнул прямиком на балкон. Вы появились несколько раньше, чем я ожидал. Пришлось перебраться с балкона на подоконник кабинета — или как у вас называется соседняя комната? — а уже оттуда прокрасться обратно в гостиную. Вы как раз были заняты заклинаниями, поэтому я без помех сел в кресло и подождал, когда вы освободитесь. Для человека моей комплекции это было крайне полезным упражнением.

Валентин уставился на Донована, как на сумасшедшего. Крючья? Трос? Прятанье за шторами?

Полно, да на Пангу ли я вернулся?!

— Я думал, вы воспользовались магией, — пробормотал Валентин.

Донован пожал плечами:

— Никогда толком не понимал, как вы это проделываете. В моем возрасте уже поздно учиться таким штукам.

А ползать по тросу над трехсотметровой пропастью — не поздно? Валентин развел руками:

— Ну, как знаете… В конце концов, у меня и двери есть.

Донован вздохнул:

— Увы, когда я только подходил к дому, я обнаружил, что в парке уже обосновался один человек. Он сидел по-восточному неподалеку от входа, на лужайке, в тени кипариса, и находился в каком-то трансе. Я не хотел ему мешать. — Донован улыбнулся, и в этот момент Валентин наконец понял, о каком человеке идет речь.

— Занг? — коротко спросил он, зажигая на стене иллюзорный портрет своего начальника.

Донован закивал:

— Да, конечно, это был именно он. Отрывать такого человека от столь важного дела, да еще в наше неспокойное время…

Валентин пожевал губами. С Донованом нелегко было разговаривать — Валентин никак не мог взять в толк, где англичанин шутит, а где говорит всерьез. Похоже, что он делал это одновременно.

В другое время Валентин порадовался бы такому собеседнику, но сейчас подобные манеры начинали его раздражать.

— Ну хорошо, — оборвал он англичанина. — А сами-то вы зачем здесь оказались?

— Да как же зачем? С вами поговорить! — вкрадчиво произнес Донован. — И по возможности — наедине. Поскольку ваш бывший начальник соорудил здесь целое магическое светопреставление, как нельзя лучше заморочившее голову вашей жене, я отказался от первоначального плана упросить ее навестить свою подругу Ольгу и предпочел проделать уже известные вам акробатические упражнения. И вот я здесь!

Да уж, подумал Валентин. В осведомленности ему не откажешь. Пожалуй, он знает обо мне больше, чем я сам.

— И о чем же вы хотели поговорить? — спросил Валентин напрямик.

— Вообще говоря, о вас. — Донован на миг перестал улыбаться и посмотрел Валентину прямо в глаза. — Но прежде чем мы подойдем к этой в высшей степени занимательной теме, я хочу задать вам один простой вопрос. — Донован выжидательно посмотрел на Валентина, и тому волей-неволей пришлось кивнуть. — В чем, на ваш взгляд, состоит главное отличие жизни здесь, в Эбо, от всего, что вы знали прежде?

Валентин почувствовал, что на этот раз Донован не шутит. Англичанину было далеко не все равно, что именно он услышит в ответ.

Не знаю, как насчет Эбо, усмехнулся Валентин про себя, а вот главное отличие жизни на Побережье я уже давно усвоил. В любую минуту убить могут. Не то что здесь…

Погоди-ка, прервал он себя. Кажется, вот оно.

Беззаботность!

За десять лет в Эбо я привык к тому, что со мной не может случиться ничего плохого. Двери нараспашку, никаких охранных заклинаний, даже примитивную гипноатаку проморгал. Ничего удивительного, что на Побережье меня озноб прошибает. Размяк на казенных харчах!

— Безопасность, — произнес Валентин.

Произнес и замер, глядя на Донована. Тот медленно, очень медленно наклонил вперед свою лысую голову в ритуальном лигийском поклоне, означающем, что гость назвал свое имя и звание.

Блин, это же он должен был мне сказать — «Безопасность!». А я-то думал, что этим занимаются Добряки…

— Ну вот, будем считать, что мы наконец познакомились, — расплылся в улыбке Донован. — Собственно, должности и звания необязательны. Думаю, вы достаточно хорошо представляете себе масштаб возникших проблем, чтобы домыслить остальное.

Валентин протяжно свистнул и закинул руки за голову.

Вот это да!

Не успел я, что называется, сапоги снять.

— Надо же, — пробормотал Валентин. — Я вроде бы не в детском саду работал, но впервые слышу о какой-то «Безопасности».

Он никак не мог разобраться в своих ощущениях. С одной стороны, хотелось облегченно вздохнуть: хоть кто-то нашелся, кому не все равно, что произошло сегодня на Побережье. С другой стороны, Валентин чувствовал смутное раздражение. Прожить десять лет в стране и не знать, что в ней существует свой КГБ…

Донован опустил глаза. Потом снова посмотрел на Валентина и подмигнул:

— Просто раньше у нас не было причин встречаться. В конце концов, слышали ли вы что-нибудь о водопроводчиках?

— О водопроводчиках? — переспросил сбитый с толку Валентин.

— Ну, это такие парни, — пояснил Донован, — которые ходят по домам с огромными гаечными ключами и сварочными аппаратами, меняют трубы, затыкают дыры и которые вечно появляются не вовремя.